Откопав среди всего этого великолепия сумку, я убрал туда свое перо и дневник, который стал вести после недавних событий: память, увы, теперь не столь надежна, как раньше. Чернильница также нашла пристанище в одном из кармашков. Удовлетворившись внешним видом, я прошел по узкой тропинке, ведущей к выходу. Приоткрыв дверь, на мгновение замер и обернулся. Хоть я и не домосед, да и не мечтал никогда об офисной работе, но этот уютный кабинет стал для меня родным.

— Ро-ойс!!! — грохнул знакомый бас.

Захлопнув дверь, я припустил по коридору, чуть не сбив с ног непонятно откуда появившегося управляющего. Извинившись, продолжил забег. Последним препятствием на пути стала крутая винтовая лестница. Секунду поразмыслив, я махнул рукой и с криком: «Поберегись!» сел на перила и заскользил вниз.

Увы, лестница вела прямо в холл, так что немногочисленные посетители стали свидетелями вольной акробатической программы. Когда «рельсы» подошли к концу, Тим-экспресс изобразил головокружительный прыжок через правое плечо и, совершив оборот на триста шестьдесят, упал на обе лапы. Зрители на овации не расщедрились. Впрочем, меня это нисколько не смутило: сняв шляпу, я поклонился и прошел к друзьям.

— Без этого было никак? — нахмурилась Лейла.

Сегодня она великолепна как никогда. Каштановые волосы волнами ниспадают с плеч, на плечах покоится накидка из меха снежного барса. Руки затянуты в перчатки того же цвета, а на запястье — браслет из небесных изумрудов. Это привычные нам зеленые камешки, в глубине которых, если присмотреться, можно разглядеть синие огоньки. За один такой самый маленький камешек на рынке можно выручить мою годовую зарплату. А платье у нашей красавицы сшито из шелка, привезенного из дальних восточных стран. Несмотря на его великолепие, мне становится дурно от одной мысли о цене данного шедевра. Взгляд то и дело скользил по выразительным округлостям, глубокому декольте и подчеркнутой фигуре.

— Ты что так долго? — прищурилась Лизбет.

Сегодня графиня из милой девочки превратилась в настоящую чаровницу, хотя подруге все равно проигрывала. Но вот в ее темно-серых глазах даже я иногда находил глубокий омут, в котором хотелось тонуть. Белую кожу подчеркивали иссиня-черное платье к ожерелье с крупными агатами. Вечно радостная Лизбет превратилась в настоящую строгую королеву ночи.

— Научишь? — улыбнулся Дирг.

Вот, свой человек. Никогда не опустится до общепринятой моды, в которой мужские костюмы обогатились доброй сотней всяких рюшек, вырезов, складок и прочих атрибутов «третьего» пола. Мой сосед, как всегда в торжественных случаях, надел строгий полувоенный черный фрак, на широкий пояс нацепил парадные ножны, а в правой руке придерживал белые перчатки, трость и шляпу в тон.

— Нет. Дела. В любое время, — протараторил я.

Друзья уставились на меня со слегка приподнятыми бровями.

— Это я на все три вопроса ответил, — пояснил я. — По порядку, так сказать.

Ребята только вздохнули и сделали неопределенные жесты, мол, чего еще ждать от чертильщика. Выстроившись в линию, где девушки оказались по центру, а я и рыжий — по краям, мы сцепились руками и, чеканя шаг, высоко задрав голову и растягивая улыбки, прошествовали к выходу. Честь открыть дверь досталась Диргу. Как и следовало ожидать, он пропустил дам, а мне успел поставить подножку. Впрочем, я избежал участи бухнуться лицом в сугроб, но выверт не забыл и без отплаты не оставлю.

— Удачно повеселиться! — прозвенел нежный, как весенний ручеек, голос Лии, и мир погрузился в кутерьму и шум метели.

Прикрываясь от бушующего ветра и острых, словно иглы, снежинок, мы добежали до широкой кареты и быстренько загрузились внутрь. Плюхнувшись на обитый красным ситцем диванчик, я отряхнулся от снега и проверил сумку. Пронесло. Ткань хоть и успела промокнуть, но содержимое не пострадало. Что самое важное, целым остался и дневник. В этой маленькой книжечке я хранил не только отдельные идеи и важные воспоминания, но и наброски различных рецептов особых чернил собственного приготовления, несколько рецептов различных ядов и лекарств, которые я составил благодаря расширившейся базе данных о различных травах. Также здесь был и список ингредиентов для нового чая-релаксанта, лишенного побочных эффектов добряковского аналога. Ну и конечно же часть страниц была отведена под бесконечные расчеты различных печатей. Сам я пока ни одну из них активировать не мог, но это не мешало заниматься теоретическими изысканиями. Надо признать, я находил некоторое удовольствие в перелопачивании тонн литературы и составлении всего одной простейшей конструкции, которую Сонмар потом обзывал продуктом бездарности и посредственности, а также прямым упреком его преподавательским талантам.

— Признаться, я удивлена, что ты решил отправиться вместе с нами, — усмехнулась графиня Норман.

— Прости, что разбил твои хрустальные иллюзии, — не остался я в долгу и добавил в голос толику-другую смертельно опасного яда. — Даже самый закоренелый деревенщина не откажется посетить императорский концертный зал!

— Особенно если билет достался на халяву, — не сдавалась девушка.

— Это был один из немаловажных факторов, — пожал плечами я.

Ребята переглянулись, и мы все вместе дружно рассмеялись, чем вызвали недовольное бурчание извозчика, которое слышно даже из-за стены. Ему-то сейчас не до смеха. Укутанный в добрый десяток шуб, он дрожащими руками держит в руках поводья. Даже лошадям теплее, они-то хоть бегут. Мои спутники начали что-то бурно обсуждать. Кажется, последние дворцовые интриги, чьи-то любовные похождения и победы на этом поприще, некоторые громкие скандалы и даже парочку дуэлей, хотя в данном случае Дирг вел монолог. Не был забыт и приближающийся Турнир, до которого осталось всего-то шесть сезонов. Мне приходилось улыбаться, кивать головой и вовремя вставлять свой медяк в задорный разговор. А так я больше смотрел в зачарованное стекло кареты, позволявшее увидеть улицы, наряженные к празднику Смены Цикла. Город утопал в огнях, лавки раскрашены в яркие цвета, везде ощущался дух праздника. И только одна социальная группа граждан была близка к скорой покупке мыла и веревки.

Близилась зимняя сессия, а многие (вернее, подавляющее большинство) были к ней категорически не готовы. Я, например, вообще плохо спал по ночам от мысли о приближающихся испытаниях. Все же практика мне не давалась ни в какую, а наставник ушел в отказ и не снимал с меня печать. Так что последняя надежда — набрать максимум на теории, и если я не упущу ни одного балла там, то есть еще надежда получить заветный проходной минимум общего зачета.

Благо сейчас эти мысли не терзали мое сознание, а лишь слабенько атаковали границы внимания, ведь мы ехали на оперу. Как же я оказался в этой благородной компашке, направляющейся в центр высокой культуры? Да все очень просто. Одним обычным деньком, разбавленным очередной ночевкой в библиотеке, я был буквально за шкирку доставлен в штаб, коим стала почему-то именно наша с Диргом комната. Там уже собрались девчонки и взахлеб верещали о нарядах, кавалерах и прочем. При моем появлении леди замолкли и окинули измазанную чернилами фигуру оценивающими взглядами. Был вынесен вердикт «непригоден», и меня, опять же за шкирку, потащили к портному, который сшил мне фрак — близнец наряда рыжего. Затем был посещен местный брадобрей, лишивший меня изысканной щетины и (о боги!) справившийся с привычным вороньим гнездом на голове. После этих пыток, достойных самых дальних уголков бездны, мне всучили пригласительный билет, подписанный самой принцессой.

Как выяснилось позже, Лейла тесно дружила с сестренкой Константина, которая всегда снабжала подругу пригласительными на различные культурные мероприятия. Народ ожидал, что я начну сопротивляться (было с чего — за костюм мне пришлось выложить все с великим трудом накопленные сбережения), но я ответил полным согласием, чем вызвал всеобщее удивление, и с головой погрузился в приготовления.

Все так же поддерживая беседу, я открыл сумку и стал перелистывать исписанные страницы дневника. На одном из листов я увидел несколько тезисов, в целях конспирации написанных на русском, и стал внимательно читать. Первым, уже зачеркнутым словом была «слежка», дальше следовал «сбор информации», также перечеркнутый жирной черной линией, и третий пункт — «начало», где стоял восклицательный знак.