Алекс замолчал, переводя дыхание. Стоп. Не стоит нервничать. Он сам выпил изготовленный по рецепту Эдгара блокатор. Он хотел проверить его действие, чтобы не пострадала Ким. Он хотел ощутить то чувство, которого был всегда лишен.

Возможно, неприятным эмоциям он обязан именно отсутствием любви? Ну так на борту есть две женщины, молоденькая и средних лет, а на худой конец еще Цзыгу и Генералов! В самом крайнем случае – кристалл с виртуальными персонажами. Проявится у него эта любовь, никуда не денется. А потом действие блокатора кончится, чуждая эмоция уйдет, и все вернется в прежнее русло.

Главное – не паниковать.

Алекс быстро прошел в душ, пустил ледяную воду, постоял несколько минут, сцепив зубы. Вроде бы сосущее чувство тревоги и пустоты проходило, смывалось.

Ничего, выдержим!

Зато будет что вспомнить! Какой еще пилот-спец может похвастаться тем, что любил или страдал от отсутствия любви?

Он пустил на мгновение горячую воду, сгоняя озноб. Досуха растерся полотенцем, быстро оделся, причесался и высушил волосы. Посмотрел на себя в зеркало.

Нормально.

Мужественное, сильное лицо. Умные глаза.

И что-то неуловимое, тревожное, заставившее его испуганно отвести взгляд.

Ерунда. Показалось. Он паникует, и это естественно. Вот и мерещится всякая дурь.

Алекс вышел из каюты и торопливо пошел в рубку. Все, что ему сейчас нужно, – это слияние с кораблем, радужное тепло, истинное чувство пилота-спец. Оно не подведет, оно спасет. Пусть пока еще длится вахта Моррисона, но он же имеет полное право войти в систему раньше. Например – ему не спится. Или хочется лично провести выход в системе Зодиака, он там никогда не был, а это ведь великая и красивая планета…

Алекс почти ворвался в рубку. Торопливо лег на ложемент, посмотрел на Моррисона. Лицо второго пилота было безмятежно-счастливым, таким, каким оно и должно быть. Хороший корабль, дальний полет, надежные товарищи – что еще нужно пилоту? Какая такая любовь?

Опустив голову, Алекс вошел в систему. Зеленая спираль дрогнула, тревожно потянулась навстречу.

– Корабль в канале, до выхода тридцать четыре минуты, происшествий нет, все системы работают исправно…

– Спасибо, Ханг. Не обращай на меня внимания. Просто не спится. Я не буду вмешиваться в управление.

Зеленая спираль ответила эмоциональной волной – признательность и сочувствие.

– Капитан, у меня были проблемы со сном – они прекрасно решаются стаканом красного вина. Еще рекомендуют теплое молоко с липовым медом. Ну, или таблетки…

– Ханг, не беспокойся. Это редкий случай. У меня все в порядке. Я… я ненадолго.

Образ Моррисона слегка померк, заканчивая диалог. Алекс остался наедине с кораблем.

Радуга. Теплая, чудесная радуга, перекинувшаяся сквозь тьму. Душа корабля.

Алекс потянулся навстречу – жадно, уже чувствуя, как спадает напряжение, как зияющая пропасть, разрезавшая его душу, стягивается и исчезает.

– Коснись меня!

– Будь мной!

– Полюби меня!

Радуга вспыхнула вокруг.

Приняла его – преданно и беззаветно, нежно и крепко, сжала в незримых объятиях…

Это было как на виртуальном инструктаже в первом или втором классе школы… Обаятельная, даже для них, сопляков, виртуальная девушка-инструктор. Радостный голос: «А сейчас мы познакомимся с самым простым, воспетым еще в Библии методом сексуальной аутостимуляции… ребята, если вы уже с ним знакомы – не перебивайте, посидите тихонько…»

Это было как на школьных вечеринках, на игре в «бутылочку», когда подростки разбивались на парочки и старательно суетились в укромных уголках, надеясь найти разницу между виртуальностью и реальным сексом.

Это было как на выпускной оргии – с опытными гейшами-спец, знающими каждую эротическую зону человеческого тела, умеющими отдаться радостно и самозабвенно.

Это было всем – и ничем. Фальшивкой. Иллюзией. Суррогатом любви. Циничной подделкой. Пищевой таблеткой в руке голодающего – дающей силы жить, но не утоляющей голода. Надувной женщиной-куклой в музее сексуальной культуры. Рекомендованной для зачатия детей партнершей, старательно отыгрывающей заученную с детства роль.

Это было чем угодно – но не любовью!

Алекс закричал, выдираясь из цветной радуги, из слащавых прикосновений электронного морока. Система вздрогнула, выпуская его в реальный мир. Он дергался на ложементе, забыв содрать страховочные крепления, что-то беззвучно крича, смотря на безразличный свет экранов и безмятежное лицо Моррисона.

Его обворовали!

Давным-давно, еще до рождения. По соизволению родителей, давших будущему ребенку надежную и прибыльную спецификацию пилота. Его лишили… нет, он еще даже не знал – чего… только понимал, что больше не сможет без этого жить.

Его предали.

Он был таким же слугой, как несчастные вассалы аристократов с Геральдики. Пусть даже его насиловали не столь явно…

Ради чего он жил?

Ради холодных касаний радужного света?

Ради права пилотировать десяток тонн металла?

Ради права умереть за Империю?

Алекс плакал, вздрагивая в креплениях ложемента. Он не плакал давно… так давно. И, наверное, никогда не плакал от эмоций. От боли, от физического дискомфорта, от неудачно выполненного задания – сколько угодно… но что это такое – плакать из-за неуловимого, неосязаемого, ненужного для жизни чувства?

Тридцать четыре года он был счастливым нищим. Ел предписанные огрызки, радовался подаренным обноскам, честно отрабатывал свой социальный долг.

Теперь наступила расплата.

Мастер-пилот, спец, капитан корабля Алекс Романов плакал, будто обиженный ребенок. Плакал, глядя, как счастливо улыбается его второй пилот, не желающий странного.

Зодиак сиял подобно елочному украшению. Его безумная, выгнутая восьмеркой орбита сейчас пролегала мимо ослепительной белой звезды, обрушивающей на планету океаны света. Любая земная растительность не выдержала бы и часа под этим палящим светилом.

Но жизнь – очень цепкая штука.

Сейчас вся обращенная к белому солнцу поверхность планеты превратилась в зеркальный ковер. «Кувшинки» – исполинские летающие растения, обитатели верхних слоев атмосферы, многослойным ковром плыли в воздухе, жадно впитывая потоки излучения. А где-то под ними, в прохладном полумраке, жила прежней жизнью флора и фауна Зодиака… ну и конечно же, люди. Гости этого странного мира.

Ни на одной планете Галактики к эндемикам не относились столь бережно, как на Зодиаке. Конечно, технологии позволили бы построить орбитальный щит, прикрывающий планету те два месяца в году, когда она проходила мимо белой звезды. Вот только люди, поселившиеся в этом мире, рискнули положиться на природную защиту, существующую уже сотни тысяч лет.

Алекс стоял в кают-компании у включенного на всю стену экрана, разглядывая транслирующиеся с поверхности кадры. Облака, а над ними – зеленовато-белесая изнанка кувшинок, дрейфующих вслед за солнцем. Активный жизненный цикл кувшинок занимал чуть больше этих двух месяцев, остальное время года они устилали поверхность океана, превращая его в зеленую, чешуйчатую, подрагивающую на волнах равнину. На кувшинках жили свои растения и животные, маленькие симбионты, прекрасно приспособившиеся к этому циклу. Два солнечных месяца они проводили либо в океанах, поджидая возвращения кувшинок, либо в мясистой, наполненной водородными полостями толще летающих растений, либо просто с изнанки листов.

– Разрыв! – негромко и без всякого страха прокомментировал диктор. – Уважаемые гости планеты! Сейчас вам продемонстрированы действия при появлении разрыва…

Действительно, то ли порыв ветра, то ли какая-то другая причина разнесли кувшинки в разные стороны. В зеленовато-белом поле вспыхнуло ослепительное сияние. Будто огненный клинок, плотный и тяжелый, прорвал живой шит и упал на поверхность планеты. Камера опустилась, приблизила полоску леса, попавшую под удар. Над деревьями стоял легкий пар – из листьев испарялась вода. Потом камера показала семью – мужчина, женщина и несколько малышей, – расположившуюся у опушки на пикник.