Первого сентября, когда обычно начинается лечебный сезон, в местечке Котерэ[1], в Пиренеях, собралось небольшое общество, состоявшее из людей, которые приехали сюда из Испании и из Франции; одни прибыли для того, чтобы пить целебные воды, другие – чтобы принимать ванны, иные же – чтобы лечиться грязями, столь чудодейственными, что больные, от которых отказались все доктора, возвращались после этого лечения совершенно здоровыми. Однако я отнюдь не собираюсь рассказывать вам о местоположении или о целебных свойствах этих купаний. Я хочу без промедления перейти к тому, что является непосредственным предметом моего рассказа.

Все больные, собравшиеся в этом местечке, провели там более трех недель, по истечении коего времени они убедились, что поправились окончательно и могут возвратиться домой. Но как раз в эту пору хлынули дожди и были столь обильны, что казалось, Господь забыл о своем обещании, данном Ною, больше не посылать на землю потопа. Все домики местечка Котерэ залило водою, так что оставаться в них долее было нельзя. Больные, приехавшие из Испании, вернулись к себе на родину по горам, кто как сумел, причем избежать опасности было, разумеется, легче всего тем, кто хорошо знал дороги. Что же касается сеньоров и дам из Франции, то они решили, что возвратиться в Тарб[2] им будет так же легко, как легко было приехать сюда. Однако расчет их не оправдался: все горные ручейки настолько разлились, что перебраться через них стоило теперь большого труда. Когда же путники попробовали перейти Беарнский ручей [3], глубина которого в обычное время не превышала двух локтей, то оказалось, что ручей этот превратился в целую реку со столь стремительным течением, что им оставалось только вернуться назад. Они принялись было искать переправы, но мосты все были деревянные, их сорвало и унесло потоком. Отдельные смельчаки попытались было, держась за руки, переправиться вброд, но их так стремительно отбросило течением, что у приятелей их, оставшихся на берегу, пропала всякая охота испытывать свои силы. И вот, отчасти оттого, что между ними не было согласия, а отчасти и оттого, что приходилось искать новые переправы, вся компания разделилась на несколько групп и разбрелась в разные стороны. Одни, перевалив через горы и миновав Арагон, поехали в графство Руссильон, а оттуда в Нарбонну, другие же направились прямо в Барселону, а там уже морем кто в Марсель, кто в Эг-Морт [4].

Некая же вдова по имени Уазиль[5], женщина уже пожилая и умудренная опытом, забыв всякий страх, решилась идти по самой плохой дороге, лишь бы как-нибудь добраться до монастыря Серранской Божьей Матери [6]. При этом она была вовсе не настолько благочестива, чтобы думать, что Пресвятая Дева могла оставить свое место одесную сына и сойти на эту пустынную землю. Ей просто очень хотелось увидеть святые места, о которых она столько слыхала. К тому же она была уверена, что, если только вообще существует какая-либо дорога, монахи во всяком случае должны ее знать. И намерение свое она исполнила, хотя для этого и пришлось пробираться по очень крутой тропинке с частыми подъемами и спусками, по которой в обычное время никто не ходил. И, невзирая на свой возраст и полноту, госпожа Уазиль проделала весь этот трудный путь пешком. Прискорбнее всего было то, что почти все ее слуги погибли за время пути, а лошади пали. И вот в сопровождении одного только слуги и одной служанки, оставшихся в живых, она добрела до Серранса, где ее приветливо встретили монахи.

Среди прочих французов были также два дворянина, которые отправились на купанья не столько для того, чтобы поправить здоровье, сколько для того, чтобы сопутствовать двум замужним дамам, по которым они воздыхали. Кавалеры эти, видя, что компания расстроилась и что мужья увезли своих жен, решили следовать за ними поодаль – так, чтобы никто их не видел. Когда же однажды вечером обе супружеские четы остановились на ночлег в доме некоего крестьянина, – который в действительности оказался просто разбойником, – молодые люди расположились неподалеку от них, на мызе.

И вот около полуночи они вдруг услышали страшный шум. Они вскочили с постелей вместе со своими слугами и спросили мызника, что случилось. Бедняга, который сам не мог прийти в себя от испуга, сказал им, что это явились бандиты и требуют, чтобы их сообщник отдал причитающуюся им часть добычи. Дворяне сразу же схватили шпаги и вместе со слугами поспешили выручать дам, ибо они больше всего на свете боялись их потерять и готовы были отдать за них жизнь.

Прибежав в дом, они увидели, что наружная дверь сломана и оба сеньора вместе со своими слугами мужественно сражаются с негодяями. Но так как и тот и другой были ранены, а многие слуги убиты, и к тому же разбойники превосходили их числом, они были вынуждены отступить. Заглянув в окна, молодые люди увидели несчастных дам: они заливались слезами и громко взывали о помощи. Охваченные безумной жалостью, кавалеры почувствовали в себе такую отвагу, что ринулись на врагов подобно двум разъяренным горным медведям и были столь неистовы, что те не смогли устоять. Большинство разбойников было убито, а остальные, не желая, чтобы их постигла та же участь, бежали и скрылись.

Разделавшись с грабителями (хозяин оказался в числе Убитых), молодые люди увидели, что хозяйка еще злонамереннее, чем ее супруг, и тут же прикончили ее ударом шпаги. Войдя в низенькую комнату, они обнаружили, что один из сеньоров уже мертв, а другой почти не пострадал и только платье его во многих местах разодрано, а шпага сломана. Видя, сколь великую помощь они ему оказали, он горячо поблагодарил молодых людей за все и стал просить, чтобы они их не покидали. Те, разумеется, весьма охотно исполнили его просьбу. Вслед за тем, похоронив убитого и утешив его жену так, как они только могли, они отправились дальше, но дороги они не знали и положились на волю Божью. Если вам угодно узнать имена этих трех дворян, то вот они: сеньора звали Иркан, жену его – Парламанта, вдову – Лонгарина, а двоих молодых людей – Дагусен и Сафредан[7]. Путники проехали целый день верхом. Когда же стало смеркаться, вдали показались колокольни монастыря, и они пришпорили коней, чтобы добраться туда до наступления ночи, что сделать было не так-то легко. Там их гостеприимно встретили аббат и монахи. Это было аббатство Сен-Савен [8]. Аббат, происходивший из очень благородной семьи, оказал им самый любезный прием. Он велел приготовить им комнаты и, проводив их туда, стал расспрашивать, как они попали в эти края. Когда они рассказали ему, что с ними приключилось в пути, он сообщил им, что у них есть товарищи по несчастью и что в соседней комнате находятся две молодые дамы, которые избежали подобной же опасности и даже, пожалуй, еще большей, ибо им пришлось иметь дело не с людьми, а с диким зверем. В расстоянии полумили от Пьерфита [9] бедняжки натолкнулись на медведя, спустившегося с горы. Увидав его, они пришпорили коней и неслись столь быстро, что у ворот монастыря оба коня упали под ними мертвые, а две служанки, явившиеся уже много времени спустя, рассказали, что всех остальных слуг загрыз медведь. Тогда обе дамы и сопровождавшие их трое мужчин вошли в эту комнату и, увидев плачущих девушек, узнали, что это Номерфида и Эннасюита [10]. Обняв их обеих, они рассказали им о беде, которая с ними стряслась, после чего немного успокоились, слушая напутствия доброго аббата и радуясь тому, что так неожиданно обрели друзей. Наутро же все они присутствовали на мессе и благочестиво молились, воздавая хвалу Господу за то, что он уберег их от смерти.