Зато она уловила, что он ее не слушает.

— Сэр, — проговорила она возмущенно, — вы не желаете вдуматься, о чем я говорю. Я рассказываю об этом несчастном и спрашиваю, что с ним делать. Слышите?

— Конечно.

— Нет, не слышите.

— Не слышу, — признался он.

— Вы смеетесь надо мной? — Она даже топнула ногой.

— Совсем нет, — ответил он, не сводя с нее глаз. Ему нравилось в ней все, и ее гнев тоже. Она что-то пробормотала про себя, он не слышал, что именно, но понимал — не слишком одобрительное. И потом сказала:

— Если не хотите помочь, будет лучше, если вы уйдете.

Саймон постарался взять себя в руки и ответил:

— Простите. Конечно же, я помогу вам. Скажите, что нужно сделать.

Она вздохнула.

— Я только что пыталась объяснить вам, сэр, что он не мог упасть от моей пощечины и тем более так долго лежать. Что же с ним такое? Может, вызвать врача? Смотрите, он затих! Боже мой!

Саймон еще раз наклонился к лежащему, слегка подвинул его, повернул голову.

— Он вдребезги пьян и сейчас мирно спит, — сказал он, выпрямляясь.

— Вы уверены?

— Могу поклясться. Даже похрапывает.

— Если то, что вы говорите, сэр, правда, думаю, его надо оставить здесь. Пускай отсыпается, бедняга… Впрочем, нет, что я болтаю! Как нехорошо с моей стороны! Нужно что-то другое!

— Вы правы, мисс, и вот что я предлагаю: я вызову свой экипаж, и мы отправим его домой.

— О, как я вам благодарна! Это действительно лучший выход.

— Сейчас я пойду, а вы подождите в библиотеке.

— Зачем?

— Если не хотите, чтобы кто-нибудь, кто случайно пройдет здесь, не наткнулся на вас, стерегущую неподвижно лежащее тело.

— Неподвижное тело! — содрогнулась она. — Не нужно так говорить о Найджеле.

— Он вскоре оживет, уверяю вас. Итак, ждите меня в библиотеке, а когда я вернусь, мы перенесем его в экипаж.

— Как мы сделаем это, сэр?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил он с обезоруживающей, почти детской улыбкой, от которой у нее перехватило дыхание.

Дафна и представить не могла, что этот человек с такими резкими манерами и повелительными интонациями умеет подобным образом улыбаться.

Раньше она думала, что длительное общение с четырьмя братьями, которые никогда не жалели для нее улыбок, сделало ее малочувствительной к этому способу выражать свое расположение, но оказалось, это не так: ее сердце дрогнуло, она даже почувствовала слабость в коленях.

Чтобы отвлечься от этих волнующих мыслей, девушка снова опустилась на колени рядом с Найджелом, называя его по имени и умоляя проснуться. К ее удивлению, он почти сразу откликнулся.

— Дафна! О Дафна! — простонал он. Незнакомец моментально отреагировал на имя.

— Дафна, — повторил он. — Раньше этот человек называл вас как-то по-другому. Вас зовут Дафна?

— Да, это мое имя, — раздраженно ответила она, поднимаясь с колен. Ей снова не понравился его властный тон. — Что вам в нем не нравится?

— Господи, значит, вы Дафна Бриджертон?

— Не буду отрицать, сэр.

Саймон отступил на два шага, не сводя глаз с ее лица. Конечно же: густые каштановые волосы, нос, скулы — совсем как у Энтони. Она его сестра!

Черт возьми! А у него возникли сластолюбивые помыслы, он был не так уж далек от желания овладеть ею! Не здесь, конечно, не в коридоре, но при более удобном случае…

Однако теперь… теперь он не смеет даже в мыслях нарушить незыблемое правило дружбы: не возжелай греховно сестру друга твоего.

По-видимому, она уловила в его взгляде какую-то растерянность, потому что спросила с легкой насмешкой:

— А кто же вы? Могу я это узнать?

— Мое имя Саймон Клайвдон, — пробормотал он.

— Герцог Гастингс?

Он молча кивнул.

— О Боже, кто бы мог подумать!

Теперь был его черед наблюдать некоторую растерянность на ее лице, она даже побледнела — или ему показалось?

Тоже не без иронии он спросил:

— Надеюсь, вы не собираетесь упасть в обморок, мисс Бриджертон?

Его предположение задело ее.

— Уверяю вас, нет! — резко ответила она.

— Прекрасно.

— Просто сегодня, — посчитала она нужным добавить, — мой брат говорил о вас…

— Полагаю, ничего плохого? — перебил он ее с усмешкой.

— Говорил, что вы опасный человек. И не только от него я слышала это.

— Я? Д-д…

Он почувствовал, что язык не повинуется ему, и замолчал, вобрав в себя воздух. Со стороны могло показаться, человек просто возмущен чем-то и пытается совладать с гневом.

— Д-дорогая мисс Бриджертон, — продолжил Саймон, — я не могу поверить этой характеристике.

— Придется, милорд. Об этом даже сообщили сегодня в газетах.

— Неужели в «Таймс»? — воскликнул он с комическим ужасом.

— Нет, в газете Уислдаун.

— Уисл… что? — переспросил он. — Это новая популярная газета?

— Ах, да, вы ведь только-только вернулись в Лондон и еще многого не знаете. Но вам придется познакомиться с этой газетой, хотя это всего-навсего листок со сплетнями, зато из нашей жизни. И весьма интересными.

— Мисс Бриджертон, — сказал Саймон решительно, — пускай Найджел еще немного поспит, постепенно приходя в себя, а вы тем временем просто обязаны рассказать мне об этом уникальном печатном издании.

— Сплошные толки и пересуды, — повторила она. — Злословие и злоязычие. Однако все читают и обсуждают. Там я и прочитала о вашем приезде.

— И что же, — глаза его сузились, — написано обо мне?

Вид у него был настолько грозным, что она невольно попятилась и почти уперлась в стену. Дальше отступать было некуда. Что же это ей так везет в этот вечер? Два не вполне нормальных мужчины на ее пути: один напивается до бесчувствия из-за безответной любви, а другой готов чуть ли не ударить ее из-за какой-то газетенки, о которой она имела неосторожность рассказать. В то же время ей было немного жаль его: человек вернулся на родину, а его тут же ставят в известность, что его благородное имя полощет какая-то дама по имени Уислдаун. Кому это понравится?

— Не нужно так расстраиваться, — по возможности мягко сказала она. — Там всего-навсего написано, что вы порядочный распутник, чего, полагаю, вы не станете отрицать, поскольку знаю: большинство мужчин страшно гордятся этим званием… — Она умолкла, ожидая горячих опровержений, но они не последовали, и она продолжала:

— Кстати, некоторые знакомые мне люди подтверждают это мнение.

— Кто же, например?

— Не кричите, сэр. Например, моя мать, знавшая вас раньше. Только она употребила более мягкое слово.

— Какое, интересно?

— Шалопай, если память мне не изменяет.

— Звучит намного лучше.

— И она запрещала мне, насколько помню, находиться с вами в одной компании.

— Неужели? А вы?

— Мне было тогда столько лет, что я все равно не могла бы проводить время в вашем обществе.

— Это вас извиняет, Дафна.

Она болтала все это, понимая в душе, что поступает так только для того, чтобы скрыть от него и от себя самой впечатление, которое он произвел на нее. И продолжает производить — лицом, голосом, движениями. Он заговорил снова:

— Давайте поставим все на свои места, если не возражаете. Ваша мать говорила вам, что я нехороший человек, и не рекомендовала даже находиться поблизости от меня. Так?

Дафна кивнула.

— Тогда почему вы столь долго пребываете в моем обществе, да еще в одиночестве, без свидетелей?

Дафна не сразу нашлась что ответить, но потом ткнула пальцем в тело Найджела:

— А он?

— Ну, его можно сбросить со счетов. И поэтому…

Саймону, к его собственному удивлению, начинала нравиться эта игра. Нравились мгновенные изменения на лице Дафны: ирония, раздражение, гнев, легкая растерянность, почти испуг — и снова улыбка, ирония…

— И поэтому… — повторила его слова Дафна.

— Поэтому можно прийти к выводу, что мы с вами вопреки пожеланиям вашей матушки уже долгое время находимся с глазу на глаз.

— Не считая Найджела, — упрямо напомнила она.