— Я сказал, — повторил он нетерпеливо, — вроде соглашения. О чем вы подумали? Что вы на меня так смотрите?

— Я подумала, — медленно произнесла она, — что, вероятно, не напрасно меня предупреждали о вашем бурном прошлом. С вами нужно держать ухо востро. Вам мяло того, что в течение всего вечера вы уже не один раз пугали меня своим поведением?

— Ничего подобного не было!

Она снисходительно потрепала его по рукаву.

— Было, милорд. Но я простила вам, понимая, что вы просто не могли сдержаться.

Саймон смотрел на нее в растерянности.

— Никогда раньше не заслуживал снисхождения от женщины, — нашелся он наконец как ответить. Она пожала плечами:

— Очень сожалею. Это не самое плохое чувство.

Но он еще не все высказал в ответ на ее снисходительность.

— Знаете, — сказал он, — сначала я подумал, что ваши неудачи с женихами объясняются главным образом тем, что их отпугивают ваши братья, но теперь прихожу к твердому убеждению, что это делаете вы и только вы. Бедный Найджел! И все другие!

К его удивлению, она весело рассмеялась:

— Ошибаетесь. Я не замужем главным образом потому, что большинство видит во мне в первую очередь друга. Это убивает всю романтику. А что касается Найджела, он исключение.

Чуть поразмыслив над ее словами, Саймон понял, что тем самым ему легче будет осуществить придуманный в одночасье план.

— А теперь не перебивайте, — сказал он по возможности мягко. — Очень прошу вас дать мне выговориться до того, как Энтони, который уже смотрит на нас, испортит всю мессу.

— Говорите же, милорд, — поощрила Дафна, на самом деле заинтригованная всеми этими предисловиями.

— Мой план заключается в следующем, мисс Бриджертон. Мы делаем вид… притворяемся, что испытываем друг к другу самые нежные чувства.

— О!

— Только для вида, — успокоил он ее. — Но окружающие должны поверить в это и осознать, что теперь я уже не их добыча.

— Значит, они должны будут увериться в истинности наших чувств? — чуть обеспокоенно спросила Дафна.

— Они — да. Но не мы.

— Разумеется, — подтвердила она. — И что за этим последует? Меня интересует, что выиграю я?

— Разве нужно объяснять? Во-первых, ваша мать перестанет таскать вас от мужчины к мужчине, понимая, что этим задевает меня.

— Не слишком вежливо изложено, — определила Дафна, — но, в общем, правильно. А во-вторых?

— А во-вторых, — он ехидно улыбнулся, — мужчины всегда обращают больше внимания на женщину, если знают, что кто-то уже заинтересовался ею.

— В каком смысле больше, я не вполне понимаю, сэр.

— В самом прямом, мисс Бриджертон. Усмехнувшись, он пристально взглянул на нее, и она покраснела.

Саймон первым прервал молчание:

— Я сказал, «кто-то заинтересовался», но, извините за самомнение, если этот «кто-то» к тому же еще по случайности герцог, интерес мужчин может возрасти в несколько раз, и тот, кто рассматривал вас только как друга, поспешит изменить свое мнение.

Дафна поджала губы.

— Хотите сказать, к тому времени, как вы меня бросите, у моего порога будут уже толпиться орды мужчин, жаждущих моей руки?

— Помилуйте, мисс Бриджертон, я разрешу вам бросить меня первой.

Он обратил внимание, что она никак не оценила его благородство.

— Выходит, я выигрываю от всего этого гораздо больше, чем вы? — с недоверием спросила она. — Как благородно!

Он слегка сжал ее руку.

— Так вы согласны?.. Если отбросить иронию?

Дафна отвела взгляд от его настойчивых глаз, увидела до боли, до тошноты знакомую картину: миссис Фезерингтон, похожую на птицу-стервятника в ожидании добычи, своего старшего брата, словно проглотившего кость, девушек с замороженными несчастными лицами…

— Да, — сказала она, по-прежнему не глядя на Саймона. — Согласна.

— Почему они так долго не подходят к нам, как ты думаешь?

Леди Бриджертон вынуждена была дернуть сына за рукав, так как тот не сразу ответил. Сама же она не сводила глаз с дочери и ее кавалера, герцога Гастингса, который всего неделю как в Лондоне и уже, кажется, произвел фурор в определенных кругах. А сейчас не отходит от Дафны. Неужели?..

— Не знаю, мама, отчего так долго, — ответил наконец Энтони, с облегчением глядя на спины удаляющихся от него женщин семейства Фезерингтон. — По-моему, они танцевали.

— Полагаешь, Дафна понравилась ему? — с детским возбуждением спросила мать. — Она может стать герцогиней?

Энтони нетерпеливо передернул плечами.

— Ты не отпускаешь Дафну ни на шаг. Поэтому она не может стать никем, кроме как твоей дочерью.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Энтони Бриджертон! И откуда ты взял, что я так себя веду с моей девочкой?

— Она мне сама говорила, — солгал Энтони, ибо Дафна никогда не жаловалась ему на мать.

— Глупости… Но ведь Порция Фезерингтон, боюсь, будет не очень довольна сегодняшним вечером.

— Я иногда не понимаю тебя, мама, — ее сын, видимо, был настроен сейчас критически, что с ним случалось не часто, — ты хочешь, чтобы Дафна удачно вышла замуж и была счастлива, или для тебя главное — победить соперницу-мать в гонках к алтарю?

Леди Бриджертон даже притопнула ногой от возмущения.

— Как ты можешь такое говорить? Впрочем, — добавила она с чарующей улыбкой, — я вовсе не откажусь от удовольствия увидеть выражение лица миссис Фезерингтон, когда моя дочь завоюет руку и сердце звезды этого сезона.

— Мама, ты неисправима.

— Конечно. Совершенно безнадежна… Если дело касается моих детей.

— Ох, мама!

— Перестань вздыхать, Энтони, это неприлично. Что подумают люди?

— Они не слышат моего вздоха, — с улыбкой сказал тот. Он не умел подолгу злиться на мать. И она на него тоже. Тем более что Дафна и Саймон уже приблизились к ним.

— Как вам танцевалось? — обратилась к ним леди Бриджертон.

— Прекрасно, — ответил Саймон. — Ваша дочь не только хороша собой, но и грациозна в танце.

Энтони фыркнул. Такого он никогда еще не слышал от своего друга. Но Саймон не обратил на него никакого внимания.

Вайолет Бриджертон расцвела на глазах.

— О, как приятно слышать. Дафна обожает танцы… Я верно говорю, Дафна? — спросила она, потому что дочь молчала.

— Конечно, мама.

— Я уверен, мисс Бриджертон, — сказал Саймон, — что ваша мать позволит мне вторично пригласить вас на вальс, когда заиграет музыка. А пока мы, с вашего позволения, пройдемся по зале.

— Вы только что делали это, — заметил Энтони. Саймон снова игнорировал его выпад.

— Мы, с вашего позволения, немного пройдемся, леди Бриджертон, — повторил он, — но будем все время находиться в поле вашего зрения. Вы не против?

Бледно-лиловый шелковый веер еще сильнее заколыхался в руке Вайолет, когда она ответила:

— Я буду в восторге, ваша светлость. То есть, я хотела сказать, Дафна будет в восторге… Я верно говорю, дочь моя?

— Конечно, мама.

Дафна была сама невинность. И сама покорность.

— А я, — прорычал Энтони, — пойду и хвачу виски! Потому что не понимаю, что тут происходит!

— Энтони! — воскликнула его мать и с любезной улыбкой повернулась к Саймону:

— Не обращайте на него внимания.

— Я всегда именно так и поступал, — охотно сообщил тот.

— Дафна, — сказал ее брат, — я тоже мог бы сопровождать тебя, чтобы не вызывать лишнего…

— Энтони, — перебила его Вайолет Бриджертон, — им не нужен сопровождающий, если они пройдутся здесь, по зале.

— Нет, нужен! — упрямо сказал Энтони.

— Скорее убегайте! — весело крикнула Вайолет. — Вы, оба! А я придержу этого блюстителя нравов.

И она в самом деле крепко ухватила сына за руку. Удалявшемуся вместе с Дафной Саймону оставалось только удивляться и отчасти восхищаться разыгравшейся на его глазах сценкой.

— Какого дьявола ты устраиваешь такие спектакли? — прошипела Вайолет.

— Я защищаю собственную сестру!

— От герцога? Разве он так опасен? По-моему, он во всем похож на тебя. Или ты на него.