Рабочий в униформе играючи управлял мягко жужжащей машиной, передвигая закрепленный в полу рычаг: вперед – ехать, назад – остановиться. В остальных случаях машина сама вела себя. Кроме простых манипуляций с рычагом, водителю надлежало исполнять только одну обязанность – оставаться внимательным и улыбчивым, готовым в любой момент поддержать беседу с пассажирами.

Однако у его пассажиров не было охоты говорить: Марк Вило с высоты своего положения мог не замечать человека рангом ниже профессионала, а Хэри сконцентрировался на медитации, чтобы' добиться расслабления и избавиться от неприятного привкуса в горле.

Марк заехал за Майклсоном на своем «роллс-ройсе». Примерно четверть пути он излучал добродушие, разглагольствовал о новейших приобретениях и нелегальных сделках, хвалясь тем, как ловко обошел одного соперника и показал где раки зимуют другому. Когда на горизонте появились окутанные облаками острова, его болтовня стала понемногу затихать и, наконец, бизнесмен умолк. Несмотря на свою близость с Шермайей Дойл, он – да и любой на его месте – не мог оставаться спокойным, приближаясь к воздушной зоне праздножителей, а Дойлы принадлежали к одной из Первых семей.

Хэри воспринял его молчание как неожиданную милость небес. Неужели он всегда считал Вило занудливым, но все эти годы как-то ухитрялся подавлять свое раздражение? Интересно, этот тип вообще может думать о чем-нибудь еще, кроме своей особы и личного банковского счета?

Только когда машина начала снижаться и заходить на посадку в аэропорту Кауаи, Вило догадался поинтересоваться, зачем Хэри попросил об этой встрече.

Его тон не оставлял никаких сомнений, что вопрос задан из вежливой снисходительности, – так человек, проходя мимо своей собаки, может автоматически потрепать ее по загривку. Да и что важного может сказать человек из более низкой касты? Вопрос, как, впрочем, и сама поездка в Кауаи вкупе с интервью, был некой милостью – вероятно, Вило ожидал, что от такого проявления отеческой заботы Хэри запрыгает, как довольный щенок.

Что ж, если это правда, то он будет весьма разочарован. Когда «роллс-ройс» приземлился на травянистой посадочной площадке, Хэри невидящим взглядом посмотрел на бизнесмена и ответил сквозь зубы:

– Я хочу попросить ее найти способ избавить меня от этого паразита Коллберга.

Прежде чем Вило смог ответить, рядом с машиной возник служитель в униформе, открывший дверцы машины. Он помог бизнесмену и Хэри выйти и повел их через поле.

Майклсон успел пару раз вдохнуть свежий воздух, напоенный запахами цветов, да взглянуть на зеленеющие горы. Внезапно вулканическая плита на краю поля отъехала в сторону, и швейцар указал гостям на ожидающую их кабину.

Кабина пошла по заданному компьютером курсу, выбирая дорогу в подземных туннелях, прорезанных в камне под горами. Со времен предков Шермайи Дойл машины сложнее велосипеда были запрещены на поверхности Кауаи. Наземный транспорт сменился лошадьми. Однако это была скорее причуда, своего рода демонстрация возвращения к природе, что позволяло Дойлам вместе с их гостями изображать наслаждение окружающим миром, не принося при этом в жертву свои комфортабельные дома. На Кауаи было все. Целый подземный город подобно раковой опухоли пронзал кости острова. Там жили тщательно скрытые тысячи слуг и техников, обеспечивавших любую вообразимую роскошь.

Пока кабина неслась туда, где их ждала Дойл, Хэри пытался немного успокоиться, наблюдая за Вило. Тучный бизнесмен ерзал туда-сюда в кресле, жевал незажженную сигару, посматривал на Хэри уголком глаза и снова отводил взгляд. Он явно начал думать о том, что зря привез сюда Хэри, однако понимал, что ничего не может сказать об этом в присутствии слуги, – после этого неизбежны самые разнообразные слухи.

Когда кабина, вздрогнув, остановилась и двери открылись, Вило притиснулся к Хэри и посмотрел на него с угрозой. Очень тихо, почти шепотом он проворчал:

– Веди себя как следует, Хэри. Я не шучу.

После этого он встал и вышел из кабины, надев на лицо привычную улыбочку. Хэри пожал плечами, вздохнул и пошел следом.

Он вышел в радугу.

Дверь открылась в массивной каменной скале, находившейся в двух третях высоты над дном затянутого туманом каньона. Противоположная стена была рядом, казалось, до нее можно дотронуться. Радовали глаз леса всеми оттенками зеленого; в их гуще прятались яркие цветы, порхали прелестные тропические птички.

Высоко над уступом, на котором они стояли, еще один лес делил пополам водопад, и по обе стороны от него текли ручейки, наполнявшие воздух водяной пылью.

Лишь когда Дойл в свободной одежде в зеленых и коричневых тонах остановилась у изогнутого ствола можжевельника высотой ей по колени и ласково произнесла: «Марк, я тут!» – Хэри заметил, что весь уступ стилизован под японский сад. Аккуратные невысокие кустики росли среди цветных камней; еще большую живописность придавал этой картине причудливый ручеек, бивший, вероятно, из подземных труб. Доил помахала им садовыми ножницами.

– Это один из моих проектов. – Она обвела рукой окружающее пространство. – Нравится?

Хэри снова следовал за Вило, двигаясь неловко из-за многочисленных ран. Он молча выслушал восторги бизнесмена по поводу садика. Наконец Вило уселся на камень, а Дойл продолжала подрезать кустарник. Бизнесмен устроился в пикантной близости от нее, не боясь оскорбить ее неожиданным прикосновением. Хэри почтительно встал поодаль, ожидая, когда его заметят.

Дойл покраснела от похвалы Вило и пустилась в объяснения.

– Понимаете, человек должен работать. Именно работа делает его счастливым. Я никогда не понимала, почему нашим рабочим это не нравится. Профессионал, – обратилась она к Хэри, жестом подзывая его поближе, – как вам нравится мой садик?

«Он здесь уместен, как седло на корове», – подумал про себя Хэри. Вслух же почтительно произнес:

– Ваш дом сам по себе прекрасный сад, праздноледи.

– Ах ты, дипломат! Иди, садись рядышком. Пока Хэри, превозмогая боль, усаживался рядом с Вило, Дойл не переставала щебетать:

– Мне так понравилось ваше Приключение, профессионал! Вы ведь снова уходите завтра утром? Ах, надеюсь, Маркус опять пригласит меня в свою кабину; я так жду счастливого завершения. Знаете, я ужасно волнуюсь за Шенну. . – Да, мэм, – поддакнул Хэри. – Я тоже.

«По шажку в день», – вспомнилось ему.

– Я не уверен, что мне позволят победить, – добавил он. – Э-э… именно поэтому я и попросил разрешения поговорить с вами.

– О? – Она вежливо приподняла брови.

– Да, тут у нас проблема, – встрял Вило. – Особенно теперь, когда у Берна есть магическая сила, и меч, ну, и вообще все. Как ты собираешься поступить с ним?

Хэри покачал головой.

– Я не о Берне. Я вообще надеюсь обойти его. Дело в Студии. Они хотят, чтобы Шенна умерла. Тогда история станет интереснее.

– Хэри! Господи!.. – Вило поперхнулся.

– Профессионал, – сурово произнесла Дойл, – это серьезное обвинение. Если ему поверят, это может повредить Студии; если вы повторите его публично, вас могут понизить в касте за клевету на корпорацию.

– Даже если это правда?

– Особенно если это правда. При клевете на корпорацию правда не может защитить. К тому же я не думаю…

– Сбой в программе, – отчаянно прервал ее Хэри, – тот, из-за которого меня отозвали прошлой ночью, – был вовсе не сбоем. Я слышал это от самого Коллберга. Я почти спас Шенну – и меня отозвали. Коллберг сам нажал на выключатель.

– Не могу этого слышать, – вскочил на ноги Вило, – Ты что, не понимаешь, что выдал секрет корпорации? Ты хоть можешь осознать, как компрометируешь ее? Теперь я должен либо пожаловаться куда следует, либо стать соучастником…

– Да сядь ты, Маркус, – поморщилась Дойл. – Не мельтеши. Ничто из сказанного здесь никуда не просочится.

– Я заметил, – произнес Хэри, – вы не сказали, что не верите мне.

– Я… э-э… – поерзал Вило, но наконец откинулся на скалу. – Черт… прошу прощения. Майя. Все знают, что Студия мухлюет, лишь бы добавить остроты Приключениям.