– Не правда ли, он похож на гигантский окорок? – заметила она. – По-моему, скоро наступит смерть...

Малко взглянул на фиолетовое лицо лаосца, на его красные выпученные глаза. При его тучности пытка действительно могла оказаться смертельной, и уже скоро, а это Малко не устраивало. Он присел на корточки, взял запястье Лом-Савата и пощупал пульс, который бился в ужасающем ритме, между стопятидесятью и двумястами ударами в секунду. Это обеспокоило Малко.

– Вы будете говорить?

– Отвяжите меня, – выдавил из себя Лом-Сават. – Я буду говорить, клянусь вам.

Синтия угрожающе взглянула на него своими прекрасными голубыми глазами.

– Я не очень честно поступила с ним, – сказала она.

С рассчитанной медлительностью она расстегнула молнию на платье, одним движением плеч сбросила его с себя и оказалась совершенно обнаженной, если не считать туфель на высоких каблуках. После этого она стала прохаживаться вокруг принца, прямо глядя в его набухшие глаза.

Фиолетовый Лом-Сават начал пускать пузыри. Глаза его почти вылезли из орбит, он стал задыхаться... Вместе с пузырями изо рта пошла пена. Малко нахмурил брови...

– Принц, – сказал он, – еще немного, и вам никто не сможет больше помочь.

Он встретил почти безразличный взгляд. Жестокость – тяжелое искусство, но надо уметь не бояться замарать руки.

Малко обратил внимание, как бьется большая вена на виске лаосца. И вдруг из уст Лом-Савата раздались с трудом произносимые слова:

– Итальянский миссионер рядом... Бан-Хуэй-Сай...

– Какой миссионер? Что вы хотите сказать?

Лом-Сават тяжело задышал, не в состоянии говорить, затем простонал:

– Я буду говорить, клянусь вам, но развяжите меня, иначе я умру.

Малко взглянул на лицо пытаемого. Чтобы обмануть смерть, принц Лом-Сават был способен придумать неведомо что, попытаться разжалобить Малко несколькими пустыми словами, но, с другой стороны, он уже был у смертной черты.

– Я не верю вам, – сказал Малко. – Сообщите подробности.

Лом-Сават сказал сдавленным голосом:

– Фабрика наводится на семнадцатом километре по течению Меконга, к северу от Бан-Хуэй-Сай, недалеко от дома итальянского миссионера. Но вы не...

Внезапно его голос перешел в рыдание:

– Скорее, скорее...

Тут его рот открылся, и он застыл в неподвижности с закатившимися глазами, без сознания.

Малко заметил, что на глазных яблоках лопнули несколько кровеносных сосудов. Малко бросился вперед, развязал веревку, и тело тяжело упало на пол. Он положил лаосца на спину. В глазах у того были кровяные прожилки, он дышал слабо, открытым ртом.

Синтия спокойно одела платье.

– По-моему, старого развратника хватил удар, – заметила она.

– Надо бы вызвать врача, – сказал Малко. Теперь голубые глаза молодой женщины смотрели на Малко с упреком:

– Врача? Чего ради? Я просто передам его шоферу. – Она фыркнула от смеха. – Скажу, что удар случился во время занятий любовью.

– Нет, я хотел бы, чтобы он еще заговорил, – сказал Малко.

Синтия пожала плечами.

– Хорошо. Сейчас позову врача. Он живет в ста метрах отсюда.

– А шофер...

– Выйду через кухню, он ничего не заметит. Синтия выбежала из комнаты.

Старый врач-лаосец покачал головой и выпрямился.

– Необходимо отвезти его в больницу, – сказал он. – Это кровоизлияние в мозг, а, возможно, и легочная эдемия.

– А речь может восстановиться? – спросил Малко. Врач покачал головой.

– Не знаю. Может восстановиться через несколько часов, а может быть, через несколько дней или никогда.

– Очень хорошо. Мы сейчас его перевезем.

Синтия сунула врачу две тысячи кипов, и он незаметно ускользнул через кухонную дверь.

При взгляде на полуобнаженное тело Лом-Савата по лицу ее пробежала гримаса отвращения. Он напоминал чем-то кита, выброшенного на тиковый пол комнаты. Его стошнило, а глаза его как-то странно косили влево, как будто он следил за дверью.

– Тут потребовался бы, пожалуй, мой вес в золотом эквиваленте, – бросила она. – Теперь тебе нужно уехать. Я пойду предупрежу шофера.

Она ласково обвила руками шею Малко и поцеловала его. Поцеловала почти по-братски. И все же ее живот прижался к бедру Малко, а глаза призывно улыбнулись.

– Когда-нибудь, – сказала она, – я схожу к психиатру, а потом приду к тебе...

Малко вышел. Влажная жара навалилась ему на плечи. Теперь нужно найти способ, чтобы эффективно вмешаться. И пожелать, чтобы принц Лом-Сават не обрел раньше времени дар речи.

Завтра же он изложит ситуацию генералу Хаммуану. Он один располагал законными средствами для проведения такой операции.

Генерал Хаммуан внимательно слушал Малко, делая для себя какие-то пометки. Когда Малко упомянул об итальянском миссионере, генерал поднял голову:

– Однажды этот миссионер уже сообщал нам о том, что самолет торговцев наркотиками сел по ошибке на его посадочную площадку. Тот факт, что они создали там лабораторию по производству наркотиков, вполне объясним. Это совсем рядом с самыми крупными плантациями.

Кабинет лаосского генерала, с облупившейся краской на стенах и разрозненной мебелью, имел по-прежнему неприглядный вид. Что касается принесенного им чая, он напоминал скорее помои...

Малко сидел как на углях.

– Что вы намерены предпринять? – спросил он. – Мы можем нанести сокрушительный удар по наркобизнесу. И я думаю, после этого ЦРУ не осмелится участвовать во всякого рода махинациях с мео.

Генерал Хаммуан деланно улыбнулся, но глаза его оставались холодными.

– Ничего, – сказал он печально.

Малко взглянул на лаосского генерала, не в силах сдержать изумление. Ведь он знал, что Хаммуан не взяточник и не трус.

– Вы шутите?

Генерал сидел, машинально поигрывая пистолетным патроном, удрученный и расстроенный.

– Для операции такого масштаба, – сказал он, – мне нужно перебросить туда не менее сотни солдат. Нго предупредил вас, что подпольную лабораторию сторожат гоминьдановские солдаты. Недалеко от нее находится небольшое селение, где размещено еще пять тысяч гоминьдановцев... У них имеется автоматическое оружие, и они не колеблясь его применят.

А чтобы перебросить моих парашютистов хотя бы до Хуайсая, мне нужны самолеты. Попросить их я могу только у военно-воздушных сил или в «Эр-Амсрике». Меня попросят обосновать проведение столь крупной операции. И я вынужден буду это сделать. Генерал Бум-Сак, который командует тактической авиацией, шесть месяцев назад был задержан при попытке перевезти сорок пять килограммов героина. А он близкий друг Ло-Шина... Что касается Вилларда, контролирующего «Эр-Америку», вы сами знаете, чего он стоит... Нам либо устроят ловушку, взвалив всю вину на Патет-Лао, либо так затянут время, что по прибытии туда мы ничего не найдем.

Последовало молчание, нарушаемое лишь шумом кондиционера. Таким образом, все труды Малко, весь риск, на который ему пришлось пойти, завершились такой вот констатацией провала. Ему удалось открыть канал, через который ЦРУ участвовало в наркобизнес, он выявил тех, кто несет ответственность за это, а теперь вдруг оказалось, что он бессилен что-либо сделать. Его золотистые глаза даже позеленели от бешенства. Генерал Хаммуан следил за ним полным симпатии взглядом.

– Если в я был свободен... – вздохнул он. – С моими парашютистами я бы шутя разделался с ними.

Малко покачал головой.

– К чему пустые сожаления! Надо искать выход.

Хаммуан закурил французскую сигарету, и в кабинете повисли клубы едкого дыма.

Вдруг он о чем-то вспомнил, порылся в своей картотеке и достал нужную карточку.

– Некий Джо Позитано прибыл сегодня утром в Сайгон, – сказал он. – Интерпол характеризует его как известного торговца наркотиками, связанного с китайской мафией. Я как-то задавался вопросом, зачем он бывает во Вьентьяне. Теперь это ясно. Он должен появиться, чтобы получить товар для Сайгона.