Мы оба знали, что суды в Римской республике — та еще деньговыжималка, ненасытная и медленная. Влетим оба, но я больше. Даже если через несколько месяцев отсужу свое, все деньги уйдут на взятки, без которых не выиграешь, и на адвоката, без которого их не возьмут. Я выбрал более простой вариант.

— Гленн, иди к легионерам, скажи, что тут нашелся ростовщик, который не хочет возвращать вклад. Пусть приходят с оружием и прихватят бревно, чтобы выбить дверь, — приказал я и добавил для стимула: — Говорят, у него тут полные сундуки золота и серебра. Я заберу свое, а они — что найдут.

— Преторианцы не позволят тебе ворваться в мой дом! — высоким, срывающимся голосом воскликнул Магон Карф и в свою очередь приказал охраннику: — Тит, позови их! Скажешь, я угощу потом!

— Ты думаешь, они будут сражаться с личной охраной диктатора за чашу вина, которую ты посулил?! — с издевкой поинтересовался я. — Уверен, что они присоединятся к нам и помогут выпотрошить тебя!

— Ты самозванец! Никто тебе не поможет! — привел он следующий аргумент.

Ростовщику возразил его же охранник:

— Хозяин, я его знаю. Он действительно префект конницы у Цезаря.

Услышав это, Магон Карф захлопнул «кормушки» и, судя по топоту ног, убежал вглубь дома.

— Теперь заплатит, подожди немного, — уверенно заявил Тит. — Ему надо время, чтобы привыкнуть к мысли, что придется расстаться с деньгами, — и добавил с издевкой: — Уж очень любит их!

Надо же, какой нежный ростовщик пошел! Ему бы в поэты!

— Гленн, возвращайся! — крикнул я своему подчиненному, который ушел недалеко, потому что долго протискивался сквозь толпу зевак, которые собрались послушать мои разборки с ростовщиком.

Судя по блеску в глазах зевак, они были не против поучаствовать в выбивании долга у Магона Карфа. Скорее всего, тоже думают, что контора заполнена сундуками с монетами. Или хотят забрать свои и чужие долговые расписки и последние потом уступить должнику со скидкой. Рим — столица не только Республики, но и должников, так что предположение старьевщика, что полгорода в кабале у Магона Карфа, может быть близко к истине.

Ждать пришлось минут двадцать. За это время мы вспомнили войну в Галлии, и я рассказал о войне в Испании. Оказывается, все мужское население столицы с интересом следило за перипетиями ее. Мне даже рассказали, как должен был поступать Гай Юлий Цезарь, чтобы выиграть войну быстрее. Чем дальше от поля боя, тем умнее полководцы…

За разговорами я не услышал шаги, обернулся к двери только тогда, когда заскрипела, открываясь, «кормушка». У Магон Карфа было такое выражение лица, будто узнал о смерти единственного сына.

— Давай расписку и получай свои деньги, — потребовал он. — Под одну тридцатую годовых тебе набежало на тысячу сестерциев вклада еще триста тридцать три.

— Ты неправильно подсчитал, — возразил я. — Вместе с процентами, набежавшими за пятьдесят девять лет, ты должен мне шесть тысяч девятьсот восемь сестерциев или тысяча семьсот двадцать семь денариев. Это если не считать до тысячных долей процента. Я готов скостить двадцать семь денариев, если отдашь деньги быстро.

Вычислять сложные проценты меня научили венецианские купцы в четырнадцатом веке. Как я догадался по удивленному взгляду ростовщика, он тоже умел это делать, но явно не ожидал таких способностей от тупого вояки.

— Кто тебе это сказал?! — с наигранным возмущением воскликнул он.

— Сам подсчитал. Могу повторить при тебе, — ответил я и добавил информацию, которая объясняла мои незаурядные таланты: — У меня мать гречанка. Она позаботилась о том, чтобы я получил хорошее образование.

Как говорили римляне еще в прошлую мою эпоху, когда в греческой семье рождается мальчик, в финикийской плачут. Эти два народа сейчас главные конкуренты в торговле, кредитовании и жульничестве, что есть квинтэссенция первых двух процессов, причем греки лидируют, благодаря склонности к авантюрам. Впрочем, сейчас словом квинтэссенция обозначают пятую, божественную материю после воздуха, огня, воды и земли.

— Мне надо пересчитать, проверить, — произнес печально Магон Карф и захлопнул «кормушку».

Мне пришлось подождать еще с полчаса, после чего в обмен на расписку получил из «кормушки» тысячу семьсот серебряных денариев. Обычно большие суммы отдают вместе с кожаным кошелем. С Магоном Карфом такой номер не прошел, пришлось ссыпать монеты в сумку, которую захватил Бойд, чтобы приобрести на форуме лакомств. Бравый вояка — жуткий сладкоежка.

После чего я угостил зевак вином, купив полную амфору у ближайшего торговца, и заказал еще одну с доставкой на виллу диктатора. К моему удивлению, вино у Гая Юлия Цезаря нам выдавали препаршивейшее, тухлую кислятину. Наверное, его кастелян сбагривал охранникам купленный за бесценок неликвид.

Задерживаться на форуме мы не стали. С такими большими деньгами здесь, в толпе, можно запросто исчезнуть бесследно даже среди бела дня, не поможет и оружие. По пути на виллу я прикинул, что было бы, если бы за вкладом пришел простой воин или даже судовладелец средней руки? Меня, скорее всего, просто послали бы, а если бы начал судиться, пришили. Как мне говорили римляне, в столице могут убить за десяток денариев, а если повезет, то и за один.

Гай Юлий Цезарь пробыл в Риме одиннадцать дней. За это время он избрал себя консулом в паре с Публием Сервилием Исавриком, после чего сложил полномочия диктатора, принял несколько важных законов и раздал бесплатно хлеб голодранцам, чтобы и дальше поддерживали его. Никто на жизнь свежеиспеченного консула не покушался, так что зря мы приперлись в столицу вместе с ним. Затем Гай Юлий Цезарь отправился вместе с армией в Бриндизиум, чтобы переправиться на Балканский полуостров, где сейчас находился Гней Помпей.

Я прикинул, что за один раз переправить такое большое количество людей, животных и грузов не получится, слишком большой флот потребуется, которого у консула нет, отпросился на несколько дней, чтобы навестить семью, оставить дома накопленное непосильным грабежом. Меня сопровождали Гленн с Бойдом. Им тоже не терпелось вернуться к женам и похвастаться трофеями.

Дома меня ждала другая война. Синни и Тили от скуки начали выяснять отношения. К моему приезду боевые действия проходили с переменным успехом. Рабы, разделившись на два лагеря, причем не по национальному признаку, принимали активное участие. Из-за этого работы были заброшены, урожай собран никудышный. Я надавал обеим. Это лучший способ примирить двух баб. Теперь у них был общий враг, а это сильно сближает.

Достигнутого ими перемирия как раз хватило на то, чтобы я вспомнил и претворил в жизнь опыт, приобретенный в предыдущую эпоху. В паре километрах от моего имения продавали другое, немного меньшее. Хозяин был отъявленным сторонником Гнея Помпея, поэтому хотел перебраться на жительство в Рим. На вопрос, почему не на Балканы, посоветовал мне быть логичнее. Обычно такое говорят те, кто с логикой не дружит. В наказание за совет я снизил цену на треть и уперся рогом: или за столько, или давай, до свиданья! И добился своего. Теперь буду знать, что это лучший способ вести дела с излишне логичными людьми. Во второе имение я переселил Тили с дочерью Селмой, сыном Квинтом и поддерживающими ее рабами. Пришлось докупить инвентаря, скота, птицы и рабов, чтобы всего хватало на оба имения. Если скот и инвентарь пришлось поискать, то с рабами проблем не было. В Египте случилась очередная заваруха, и оттуда толпами везли проигравших и попавших под горячую руку. Уверен, что после моего отъезда жены начнут ездить друг к другу в гости. Чтобы поругаться. Если муж воюет, то и жены не должны знать покоя.

В Бриндизиум мы отправились через шестнадцать дней. Я предполагал, что к тому времени на Балканы переправится вся или почти вся армия, и нам придется добираться на попутной галере. В моем сознании Адриатическое море — это всё еще тихая и спокойная лужа. Постоянно забываю, что для галер она может быть опасным местом, особенно зимой. К нашему приезду переправилась только одна партия, большая часть армии. За второй суда вернулись за день до нашего приезда, причем около тридцати были захвачены врагами. Теперь наш флот ждал погоды на этом берегу моря.