Мы проскакали между фалангой и мостом и встали на правом, ближнем к врагу фланге. Там же был и легат Квинт Титурий Сабин — громоздкий тип с замедленными движениями и со словно вылитым из бронзы, загорелым, целеустремленным лицом, я бы даже сказал, туповатой мордой. Умные женщины обожают таких. Это у них от большого ума, наверное. Как командир, легат из категории «Чем больше в армии дубов, тем крепче оборона». Четко поставить ему задачу — и можно спать спокойно: умрет, но выполнит.

— Ты из какого легиона, галл? — надменно спросил Квинт Титурий Сабин.

— Из одиннадцатого, — ответил я.

— Теперь ты под моим командованием, — сообщил он.

Я с трудом сдержал смех. Не знаю почему, вроде бы Квинт Титурий Сабин не делает ничего такого, что может развеселить, говорит до обидного серьезно, однако, слушая его, мне постоянно хочется захохотать от души. Наверное, вижу в нем какое-то противоречие, создающее комедийную ситуацию, когда смешными становятся даже печальные фразы. Скорее всего, основная причина в несоответствии умственных способностей занимаемому посту, но есть и еще что-то, что я никак не разгляжу.

Белги вертелись на расстоянии метров двести. Наверное, ждали, когда наберется достаточное количество для атаки. Подозреваю, что не ожидали увидеть здесь такой большой отряд, собирались слету захватить мост, отрезать римскую армию от снабжения, а вышел облом. К нам тоже спешило подкрепление из каструма — конница и стрелки. Легионы опять строились возле болота. Видимо, Гай Юлий Цезарь счел, что нападение на мост — отвлекающий маневр, а основные силы белгов сейчас ломанутся через болото.

Римская конница под командованием Публия Лициния Краса — не меньше тридцати турм — переправилась по мосту через реку и сразу поскакала на врага.

— Должен покинуть тебя, легат, — сообщил я Квинту Титурию Сабину.

— Да, теперь ты под командованием Краса, — согласился он.

К тому времени конных белгов на нашем берегу набралось около тысячи. Они растянулись в линию, загнутую в нашу сторону у реки. Командующий римской конницей скакал прямо в центр ее, не дав даже турмам время, чтобы развернуться в лаву. Я повел свою турму, которая успела растянуться влево и вправо от меня, на тех, что были дальними от берега. Белги поскакали навстречу нам.

Давно я не участвовал в массовом встречном бою. Не помешало бы длинное копье, но оно осталось в лагере. Не предполагал, что сложится такая ситуация. Я выбрал белга, скакавшего немного левее меня, и сосредоточил на нем внимание. Был он в кожаных доспехах и с овальным деревянным щитом среднего размера. Вооружен копьем длиной метра два с половиной с толстым древком и, значит, тяжеловатым. На войне быстро учишься с одного взгляда определять сильные и особенно слабые стороны противника. Мы быстро сближаемся, имея друг друга слева, как удобнее бить копьем и закрываться щитом. В самый последний момент я бросаю коня влево. Наши лошади чуть не сталкиваются. Теперь мы имеем друг друга справа, и у меня пика, которая немного короче, тоньше и легче. Я успеваю перенаправить ее на врага и ударить первым. Попадаю ему в район правых нижних ребер и сразу выдергиваю, потому что белг продолжает скакать вперед, утягивая мою пику. Замечаю слева приближающееся к лицу слева острие копья другого врага, усеваю поднять щит. Скрежещущий звук железа, царапающего железо, обычно жутко раздражающий меня, на этот раз показался на удивление приятным. Ответить не успеваю, потому что противник проскакивает мимо меня. Колю скакавшего следом за ним, который справа от меня. Он увлеченно выцеливал кого-то из моих подчиненных, позабыв о защите. Попадаю ему немного ниже правой ключицы. Острие запросто пробивает кожаную куртку и как-то слишком легко и глубоко влезает в тело, из-за чего еле успеваю выдернуть пику. Раненый роняет копье, и кто-то из моих всаживает свое прямо в лицо белгу.

Передо мной больше никого нет, поэтому разворачиваю коня и еду помогать своим подчиненным. Другие турмы пусть сами справляются. Во время таких столкновений все, кто движется на тебя, автоматически считаются врагами. У меня, конечно, приметный щит — синий с белой «розой ветров», но в толчее воины других турм признать меня могут слишком поздно, а погибнуть от своих обидно. Успеваю всадить пику в спину еще одного врага, который сшиб кого-то из моих и собрался добить упавшего, для чего остановил коня.

Свой фланг мы расчистили и остановились, наблюдая, как остальные турмы добивают белгов. К моему удивлению, северные кельты в конном бою оказались заметно слабее южных. Может быть, из-за того, что здесь больше густых лесов и болот и меньше долин, удобнее сражаться пешим.

Поняв, что дело сделано, и Публий Лициний Крас будет ждать, когда стрелки догонят нас, приказал свои подчиненным:

— Быстро собирайте трофеи! Дешевое тряпье не берите!

Куда там! Это для меня грязная рубаха — дешевое тряпье, а для кельтов — почти богатство, особенно после стирки. Бойцы сноровисто вытряхнули трупы из доспехов, одежды и обуви, добавили к ним оружие и щиты, упаковали, закрепили на трофейных лошадях. Не ошибусь, если скажу, что прихватили добычу и с нескольких убитых не нами. Ничего, ее хватит всем, оставшимся в живых, потому что наша конница понесла значительные потери, не меньше пары сотен. Бывают такие незначительные сражения, в которых потери больше, чем в крупном и важном. Затем мы положили поперек лошадиных спин наших погибших соратников, четырех человек, привязав под животом животных руки трупов к ногам. В таком положении не свалятся во время движения. Трофеи и убитых под охраной семерых раненых отправили в наш лагерь.

Подтянулись стрелки, сотен семь, и вместе с конницей отправились в сторону брода. На подходе нас встретил еще один вражеский отряд численностью сотен пять. Они и мы остановились. Нас было намного больше, поэтому белги не спешили атаковать, ждали подмогу. У Публия Лициния Краса тоже хватило ума не кинуться в атаку, а выдвинуть вперед стрелков. Рассыпным строем они приблизились к вражескому отряду метров на сто двадцать и начали обстрел. Пары залпов хватило, чтобы белги, потеряв несколько человек и еще больше лошадей, поскакали в сторону брода. Мы неспешно двинулись за ними.

На нашем берегу Аксоны скопилось около тысячи врагов, как конных, так и пеших. Кое-кто только одевался, переправившись через реку. Большая группа на противоположном берегу раздевалась, готовясь пересечь водное препятствие. Для них наше появление не было, конечно, сюрпризом, но явно не ожидали увидеть нас так быстро. Сперва римские стрелки мигом разогнали тех, кто был на нашем берегу, причем вражеская конница ломанулась на запад, не желая, видимо, вновь мокнуть. Наверное, где-то ниже по течению есть еще один брод, помельче. Пехоте пришлось переправляться здесь. Не успевшие одеться оказались в выигрыше. Впрочем, до противоположного берега добрались не все. Расстреливать людей в воде так же просто и безнаказанно, как мишени в тире. Болеарские пращники вдобавок порезвились, запуская «блины» по воде. Видимо, привыкли так развлекаться на берегу моря в тихую погоду. Попрыгивающие пули догоняли удирающих белгов и поражали в ту часть тела, которая была над водой. Если попадали в голову и всего лишь оглушали, раненый погибал, утонув. На противоположном берегу белги не стали задерживаться, умотали, прячась за деревьями.

Ясно было, что враги не вернутся, но Публий Лициний Крас продержал нас возле брода еще часа два. Наверное, в отличие от нас, успел пообедать, сволочь. Мы стреножили лошадей и отпустили пастись, благо в этом месте трава была почти не вытоптанная, как возле моста.

Я снял шлем и завалился на склоне холмика, обращенном к реке. День был не очень жаркий, потому что на небе много набухших, темных туч. Они тяжело ползли со стороны Атлантического океана. Появилось непреодолимое желание плюнуть на эту долбанную войну с белгами и податься на берег моря. Сдерживало нежелание вновь переместиться и начать с самого низа. Тут, худо-бедно, я уже немного обустроился, оброс вещами, деньгами, людьми и какими-никакими связями. Есть шанс получить римское гражданство, с которым можно обосноваться практически в любой точке нынешнего цивилизованного мира и хоть немного пожить в свое удовольствие.