— Если с ним встретимся мы, то, так и быть, не тронем! — шутливо пообещал я.

Наевшись вареной баранины, мы отправились в обратный путь. Бойд шел пешком в хвосте отряда. Если согласился служить в отряде из страха, давал ему шанс убежать. Возможностей для побега было много, потому что дорога шла по лесу. То ли не хотел убегать, то ли не решился, но к каструму прибыл вместе с нами.

Командующий армией, сидя за столиком, что-то писал «карандашом» на папирусе при свете масляной лампы. Подозреваю, что в нем пропадает графоман. Родись он на двадцать веков позже, стал бы автором исторических романов о римлянах и не только.

— Докладывай, — приказал он, продолжая писать.

Я быстро и коротко сообщил все, что узнал.

Выслушав меня, Гай Юлий Цезарь, не отрываясь от своего занятия, объявил решение:

— Значит, на рассвете выступим. — Затем приказал рабу: — Секст, дай ему мешочек.

В кожаном мешочке, перевязанном красной бечевкой, было сто серебряных денариев. Я решил, что это плата за оценку египетского раритета, и оставил все деньги себе.

Столица суессионов Новиодун — это всего лишь небольшое поселение на холме возле реки Аксоны. Кстати, название очень распространенное у кельтов, встречается у многих племен. Поселение окружено рвом шириной метров пять и глубиной около трех и валом выстой метра четыре, по верху которого шла деревянная стена чуть выше человеческого роста. Для кельтов довольно серьезное укрепление. Благодаря ему, небольшое количество защитников смогло отбить первую атаку римлян. Гай Юлий Цезарь собирался захватить Новиодун сходу, но, нарвавшись на серьезное сопротивление и потеряв пару сотен человек, сделал правильные выводы, приказал подготовиться к штурму. Одна половина легионеров занялась возведением каструма, а вторая — изготовлением лестниц, галерей, ведущих ко рву, чтобы без потерь засыпать его, защищенных таранов и осадных башен. Между каструмом и поселением поставили баллисты, которые вели беспокоящий огонь, сгоняя осажденных со стен. Им помогали нумидийские и критские лучники и болеарские пращники. На ночь вокруг Новиодуна оставили только дозоры, из-за чего большое количество суессионов из тех, что не рискнули сразиться с нами ранее, без проблем вошли в поселение, значительно усилив гарнизон. То ли постеснялись бросить свои семьи на расправу, то ли решили, что смогут отбить штурм.

На следующий день я объехал поселение, высматривая, нет ли слабого места в обороне его. Было у меня желание первым ворваться в Новиодун и попросить в награду гражданство. Компанию мне составил Кон, который догнал нас на переходе сюда. Его родственник согласился разбогатеть, пообещал сообщить, что и с кем замышляет Думнорикс. Осталось дождаться весточку из Бибракты.

Осажденные стояли на стенах, наблюдали за приготовлениями римлян. Особенно много зевак было напротив тех мест, где собирали из бревен две осадные башни на восьми деревянных колесах. Видимо, суессионы никогда не видели такое. Впрочем, и другие кельты, включая эдуев из моего отряда, тоже с любопытством рассматривали эти диковинки.

Слабое место в обороне я так и не нашел. Точнее, все укрепление было слабым местом, поэтому днем и ночью охраняли его тщательно, причем не только люди, но и собаки. Здесь не было высоких каменных стен, которые порождают чувство защищенности, из-за чего гарнизон расслабляется. Не помог и Бойд, который никогда не был в Новиодуне, поэтому ничего не мог рассказать о нем.

Желанию моему не суждено было сбыться еще и потому, что суессионы сдались. На третий день открылись ворота, которые в сторону каструма. Из них вышли семь стариков без оружия. Все без головных уборов, что в этих местах не принято и, по-видимому, обозначает покорность, в длинных белых рубахах и босые. Последнее здесь в порядке вещей в теплое время года, причем для всех сословий. Судя по собранным в конский хвост седым волосам, это не друиды, которые обожают замысловатые прически, косички. Послы пришли к шатру Гая Юлия Цезаря, пали перед ним на колени и попросили пощады для жителей Новиодуна. Для кельтов встать на колени — предел унижения. Наверное, не обошлось без друидов, которые предсказали, что будет, если не сдаться, пока не поздно.

Командующий армией принял капитуляцию суессионов, тем более, что за них похлопотал Иккий, вождь ремов. Эти два племени считают себя родственными и до вторжения римлян вместе сражались против общих врагов. Поскольку никакие важные решения кельты не принимают без подсказки друидов, видимо, на этот раз ремские служители культа оказались дальновиднее суессионских. Что еще раз указывало на то, что друид друиду рознь. У всех знатных членов племени были взяты в заложники по одному сыну, а у их вождя Гальбы — два. Из поселения выгребли все оружие и загнали купцам, сопровождавшим армию, с условием, что продадут его в южных районах и дальше. Заодно пополнили запасы продовольствия. Всем воинам выдали недельный паек зерна и бобов, причем бесплатно, что считалось верхом расточительства со стороны командующего армией. Умел Гай Юлий Цезарь быть щедрым за чужой счет.

Вслед за суессионами сдались белловаги, самое многочисленное племя в этих краях. В пяти милях от их столицы Братуспантия римскую армию встретила делегация главных людей города и попросила пощады. Мол, это их вожди замутили всё и удрали на противоположный берег пролива Ла-Манш, который римляне называют Британским океаном, а кельты — просто Рукавом, принимая, наверное, за одно из русл большой соленой реки. Видимо, первые страдают гигантоманией, а вторые — микрофилией. Само собой, Гай Юлий Цезарь простил белловагов, опять поддавшись на уговоры Дивитиака. Не было бы здесь эдуйского вождя, кто-нибудь другой уговорил бы проконсула.

Мы соорудили каструм возле Братуспантия, который отличался от Новиодуна только большим размером, и провели в нем восемь дней. За это время белловаги передали нам шестьсот заложников, все оружие, что было в поселении, и припасы на всю армию на неделю. Так что мы опять питались на халяву. Заодно римляне пополнили конницу и вспомогательные войска добровольцами из суессионов и белловагов. Поскольку Дивитиак счел свою миссию выполненной, то отпустил эдуйскую конницу по домам, а в легионах был большой недокомплект турм и всадников в имеющихся. Моя турма тоже была неукомплектованной, но я навербовал недостающих из эдуев, отпущенных Дивитиаком, причем брал ни абы кого, а только по рекомендации своих бойцов и под их поручительство. У меня репутация фартового командира, так что проблем с набором не было. Они были у нашего префекта Авла Фория, который с трудом набрал две неполные турмы и обе приписал к двенадцатому легиону.

Вообще-то, у меня были кандидаты на места в турме — родственники моих бойцов, но пока до них дойдет весть, пока доберутся до нас, пройдет много времени, а перед уходом из-под Братуспантия квестор легиона Гней Тициний проверил нас. Перед концом каждого квартала, когда подходит время выплаты четверти жалованья, которую дай бог получить осенью, а. скорее, зимой, как в прошлом году, он пересчитывает, сколько бойцов в наличии. Делает это очень тщательно, потому что на отсутствующих деньги от государства получит, потому что оставит их в списках, и прикарманит, точнее, присундучик. Такой вот у него приварок. Со всего легиона получается довольно жирный кусок.

Следующими сдались амбины. Только мы подошли к границе их земель, как нас встретила делегация из старших людей. Поскольку племя было сравнительно малочисленным, заложников из него взяли всего пятьдесят человек. Само собой, мы выгребли оружие, по большей части старое или с изъянами, и пополнили запасы продовольствия.

Амбины граничили с нервиями, выставлявшими на войну с нами столько же воинов, как и суессионы. В отличие от последних да и от остальных кельтских племен, нервии вели спартанский образ жизни. Каждый мужчина был в первую очередь воином. Никаких излишеств, украшений и вина. Всё это делает мужчин слабыми. Нервии даже не пускали на свои земли купцов, чтобы те не портили их нравы. Чужеземцы тоже не задерживались у них надолго. Если не уходили сами, то вдруг исчезали бесследно. Просить пощады нервии не захотели. По сведениям от амбинов, они спрятали своих женщин, детей и стариков на труднодоступных островах в болотах и приготовились дать бой.