Рука с орехом застыла возле рта.

— Сегодня вечером?! — от удивления у Онодэры округлились глаза. — В таком виде?

— Это не важно. Устроим небольшой экспромт, как бы между прочим… Ей двадцать шесть, потрясающая красавица, хотя и не без норова лошадка. Но ты бы… Нет, думаю, что именно если с тобой…

Онодэру начал беспокоить тон начальника — в нем нет-нет да и проскальзывал так называемый «приказ в виде просьбы». Есимура приходился дальним родственником одной родовитой фамилии, с отличием окончив знаменитый университет, он устроился в государственное учреждение, где прослужил всего два-три года. По каким-то обстоятельствам он оттуда ушел и стал служить в фирме по разработке морских шельфов КК. Онодэру все это мало интересовало, но поговаривали, что в судьбе Есимуры немалую роль сыграл один крупный политический деятель, который замолвил за него словечко. В фирме Есимура был на лучшем счету и вполне мог претендовать на ведущее место. Высокий, широкоплечий, с ярким красивым лицом — его породистость сразу бросалась в глаза. В данный момент фирма приняла решение удвоить свой миллиардный капитал и соответственно расширить рамки деятельности, должно быть, и Есимура тоже расширял рамки какой-то собственной деятельности. Онодэра понял, что между этими проектами и сегодняшним предложением Есимуры существует какая-то связь…

Ведь Есимура не просто советует жениться, а прощупывает, станет ли он его подручным, давая понять, что решающим будет послушание. Конечно, о своей заинтересованности он говорит не прямо, а полунамеками, чтобы, если Онодэра не отреагирует должным образом, в любую минуту можно было все переиграть. Онодэра усмехнулся про себя. Чиновники или бывшие чиновники — странные люди. Конкуренция доводит их до помешательства. Они обуреваемы лишь одной заботой: дробиться наверх, а там либо самим сесть кому-то на голову, либо, если не получится, посадить кого-то себе. Примерно так поступают обезьяны, когда выбирают вожака. Все это было чуждо натуре Онодэры. Но у него, может быть, здесь сыграло роль опьянение, появилось желание заглянуть в замыслы Есимуры — уж очень самодовольным выглядел этот честолюбец.

— Из какой она семьи? — спросил Онодэра.

— Она старшая дочь в провинциальной родовитой семье… — нарочито небрежно, но с явным намерением прощупать своего подчиненного, ответил Есимура. — Семья владеет довольно крупным состоянием. Хотя это провинциальный родовитый дом, нравы там достаточно свободные: батюшка кончил университет в Европе, сама девушка тоже училась за границей и возвратилась в Японию года два-три назад. Услышав такое, ты, чего доброго, сразу дашь задний ход, а?

Сказав это, управляющий громко расхохотался. Потом он махнул рукой приближающейся хостэс.

— О! — махнула рукой в ответ миниатюрная миловидная девушка. — Сколько лет, сколько зим! Кажется, не виделись с тех пор, как были в Кавана?

— Говорят, ты проиграла? — воскликнул Есимура.

— Уже наболтали? Мне просто не везло. Даже в пол-игре я забила всего на пятьдесят очков. Мне два раза выпадало забивать бардий, а у меня все мимо, да мимо.

— Еще бы! Чтобы бить из густой травы и попасть прямо в лунку, как у тебя однажды получилось, тут надо особое везение.

— Меня зовут Мако, здравствуйте, — девушка поклонилась, словно клюнула, совсем как птичка, и села рядом с Онодэрой.

— Знакомьтесь — Онодэра, — сказал управляющий.

— Ого, — сказала девушка, вдруг схватив оголенную руку Онодэры и обнюхивая ее заостренным носиком. — Морем пахнет. Увлекаетесь яхтой?

— Он плавает под водой, — сказал Есимура.

— А-а, так это вы!.. — хостэс, которую звали Мако, широко раскрыла глаза. — Наслышана о вас и очень захотела увидеться. Ну, и попросила Есимуру-сан об этом. Очень рада с вами познакомиться.

— Благодарю… — Онодэра улыбнулся уголками губ.

— Выпьешь что-нибудь? — Есимура поднял руку. — Коньяк?

— Для этого еще рановато. Пожалуй, коктейль «виски-сауер» или что-нибудь в этом роде…

Приглушенная музыка стихла. В сгустившемся полумраке лампы на столиках казались яркими, как уличные фонари. Высветилась сцена, и заиграл небольшой джазбанд. Инструменты звучали приглушенно, интимно.

— Вы тут выпейте вдвоем, я отлучусь ненадолго, — сказал Есимура, вставая из-за стола.

Как только они остались вдвоем, Мако потупилась и замолчала, словно школьница. Казалось, ей лет двадцать или даже меньше — этакий наивный подросток. И накрашена она была не очень, возможно, из-за пшеничного цвета загара. Ее подбородок еще сохранял детскую округлость.

Встретившись глазами с Онодэрой, она робко улыбнулась.

— Может, хотите потанцевать? — спросила она.

— Нет… — Онодэра тоже улыбнулся. — Я не умею.

В зале танцевали несколько пар. Онодэра смотрел на них безо всякого интереса — надо же на что-то смотреть.

— А заведение у вас модное, — сказал он, считая, что делает девушке комплимент.

— Еще бы! Первоклассный бар, да еще на Гиндзе, — она засмеялась, как будто в этом было что-то смешное. — К нам ходят крупные чиновники, фирмачи, в общем все те, кто не пьет на свои деньги.

— А ты давно тут?

— Три месяца. Раньше ходила на высшие краткосрочные курсы. Трудно было учиться, ну и бросила.

— Здесь, пожалуй, поинтереснее, чем на курсах?

— Конечно! Ведь деньги получаешь.

Опьянение — как-никак он подряд выпил три порции джина — распространилось по всему телу. И теперь Онодэре казалось, что он попал в какое-то загадочное место. Сколько нужно денег, чтобы построить такое заведение, да еще в районе Гиндзы? Какой жизнью живут и какими глазами видят жизнь те, кто из вечера в вечер пьет под музыку в этом бледно-голубом полумраке? А что видят, о чем мечтают и чего ждут эти еще совсем юные миловидные создания с пустыми глазами — частица суетливой ночной жизни? Какие они там, за пределами этой иллюзорной искусственной ночи с ее тихой, неторопливой, но обволакивающей все твое существо музыкой, позваниванием льда в бокалах, девичьими фигурками, передвигающимися медленно, словно рыбки в облаках ярких плавников-платьев, где-то на дне бледно-синего моря, высвеченного белыми и красноватыми настольными лампами?..

— Еще выпьете? — спросила Мако.

— Да. Но на этот раз джин-тоник.

— Вы пьете вино, как воду.

Где-то в темном уголке его мозга копошилось тихое, но настойчивое желание быстрее напиться. Из чувства бессильного протеста против предложения начальника устроить ему сегодня вечером свидание.

— А ваше подводное судно большое? — спросила девушка.

— Нет. Правда, для данного вида судов оно считается большим, но оно не так велико, как, наверное, ты себе представляешь. Если взять на борт четверых, то и повернуться негде. Но зато оно выдерживает глубину в десять тысяч метров.

— Десять тысяч метров… — в широко раскрытых глазах девушки промелькнул испуг. — Я даже представить себе не могу, насколько это глубоко. Но что там есть, на дне этой морской бездны?

Онодэра рефлекторно проглотил слюну, мгновение смотрел на бледно-желтую настольную лампу и с неопределенной улыбкой буркнул:

— Там ничего нет.

Давление — тонна на квадратный сантиметр… Змея длиной в несколько тысяч километров, начинающая медленно подергивать кожей. Змея, которую он видел в тоскливом свете подводной осветительной ракеты.

— А разве рыбы там не водятся?

— Почему же. Даже на такой глубине… Даже при такой низкой температуре и чудовищном давлении, без единого луча света существует жизнь. Ну, рыбы и беспозвоночные.

— О-о, что за удовольствие жить в таком глубоком, холодном месте, в сплошном мраке?

Онодэру удивил ее голос, он пристально посмотрел на эту хостэс по имени Мако. Круглые глаза девушки были полны слез.

— Не знаю, — мягко сказал Онодэра, словно успокаивая ребенка. — Но все равно живут.

Вот кого имел в виду Есимура, когда говорил о необычной девочке, подумал Онодэра. Действительно, в ней было что-то совершенно детское. Может, она вспомнила сказку «Русалка и красная свеча»?