Неготовность властей Веймарской республики сказать правду о начале Первой мировой войны была одним из важнейших факторов, способствовавших ее краху. Правда о причинах и механизмах крушения Советского Союза, на мой взгляд, в системном виде не сказана. В последнее время доступ к архивным документам, позволяющим пролить свет на развертывание кризиса советской экономики, вновь становится ограниченным. Тем не менее, материалы, которые были рассекречены в начале 1990-х годов, позволяют разобраться в том, что с нами на самом деле произошло. Легенда о процветающей, могучей державе, погубленной врагами-инородцами, – миф, опасный для будущего страны. В представленной читателю работе я попытаюсь показать, насколько видение произошедшего далеко от действительности. Не хотелось бы повторять ошибки, сделанные немецкими социал-демократами в 1920-х годах. Цена подобных ошибок в мире, где есть ядерное оружие, слишком высока.

В российском общественном мнении сегодня доминирует следующая картина мира: 1) двадцать лет назад существовала стабильная, развивающаяся, мощная страна – Советский Союз; 2) странные люди (возможно агенты иностранных разведок) затеяли в нем политические и экономические реформы; 3) результаты этих реформ оказались катастрофическими; 4) в 1999–2000 гг. к власти пришли те, кто озабочен государственными интересами страны; 5) после этого жизнь начала налаживаться. Это миф столь же далекий от истины, как легенда о непобежденной, преданной Германии, популярный среди немецкого общества в конце 1920 – 1930-х годов.

Задача представленной вниманию читателя книги – показать, что эта картина мира не соответствует действительности. Вера в ее истинность – опасна для страны и мира. К сожалению, это случай, когда миф подкреплен здравым смыслом. Объяснить европейцу XV в., что земля вращается вокруг солнца, а не солнце вокруг земли, было задачей нелегкой. Он мог удостовериться в противоположном, выйдя из дома. Чтобы усомниться в том, что он видит, ему были нужны весомые аргументы.

Когда пытаешься оспорить то, что соответствует здравому смыслу, не нужно скупиться в приводимых доказательствах. Задача представленной вниманию читателя книги показать, что советская политико-экономическая система была по своей природе внутренне нестабильной. Что вопрос стоял лишь о том, когда и как она рухнет. Высказанный тезис, в правильности которого автор убежден, верен. Однако он сложен для восприятия. Именно поэтому приходится использовать немало архивных материалов, демонстрирующих развитие событий в Советском Союзе в 1985–1991 гг. Некоторым читателям объем приводимых цитат из официальной советской межведомственной переписки может показаться излишним. Исхожу из гипотезы, что мы имеем дело со случаем, когда избыток документальных свидетельств – меньший грех, чем их недостаток. Читатель при желании может пропустить цитаты из документальных материалов.

Хочу поблагодарить Н. Бажова, Ю. Бобылева, Л. Гозмана, Н. Главацкую, Э. Воробьева, В. Войновича, В. Кудрова, Л. Лопатникова, В. May, А. Максимова, А. Молдавского, Б. Сарнова, С. Синельникову, Е. Серову, В. Цымбала, В. Ярошенко, Е. Ясина за то, что взяли на себя труд прочитать и прокомментировать рукопись или отдельные главы, дали ценные советы. Благодарю О. Лугового, В. Дашкеева, И. Мазаева за неоценимую помощь в работе по сбору и анализу исторической статистики. Благодарю Е. Мозговую, Н. Зайцеву, Т. Лебедеву, Л. Мозговую, Е. Бондареву, М. Крисаль и А. Колесникову за помощь в технической работе над книгой. Эта книга, как и мои предыдущие работы, не была бы написана без помощи моей любимой жены Марины Стругацкой.

Разумеется, ответственность за возможные неточности и ошибки несет автор.

В I в. до н. э. деградация системы всеобщей воинской обязанности свободных крестьян, формирование профессиональной армии подорвали республиканские институты Древнего Рима, проложили дорогу режиму, при котором властелином становится тот, кого готова принять армия. Сложившееся государственное устройство стали называть империей (сам термин «империя» происходит от латинского imperium – власть). Поскольку власть Рима распространялась в те времена на большую часть известного тогда мира, за этим словом закрепился и другой смысл: в Европе слово «империя» стало означать созданное завоеваниями полиэтническое государство. После краха Западной Римской империи установления и традиции, унаследованные от нее, оказывали влияние на то, что происходило на территориях, ранее входивших в состав империи, географически близких метрополии. Это отразилось на всем последующем ходе европейской истории.

Идея империи – мощного, авторитарного, полиэтнического государства, объединяющего многочисленные народы, как и христианская церковь, – часть наследства, которое средневековой Европе досталось от античности. Дж. Брайс, один из известных исследователей истории Священной Римской империи, писал: «Умиравшая древность завещала последующим векам две идеи: идею всемирной монархии и идею всемирной религии».[25] Афористичные выражения обычно упрощают происходящее. Так и здесь. Влияние наследия античных институтов и римского права было более значимым для европейского развития, чем идея всемирной монархии. Однако связь самого имперского идеала с римской традицией несомненна.

Многие правители пытались присваивать себе титул императора. Но на протяжении веков, следовавших за крахом Римской империи, лишь Византия воспринималась другими европейскими государствами как наследница римской императорской традиции.[26] Это относилось и к восточной, и к западной частям Римской империи. Правители Византии считали, что лишь временно утратили контроль над частью имперской территории. Когда Карла Великого короновали в 800 г. как императора Священной Римской империи, для него было серьезной проблемой, признают ли его византийские власти.[27]

Постепенное ослабление Византии делало претензии на императорский титул, относящиеся к постримскому пространству, все менее убедительными. После взятия Константинополя турками вопрос о том, кто является обладателем этих прав, снова становится актуальным. В этой связи претензии российских властей на роль Москвы как Третьего Рима, преемницы традиций римской и византийской империй, – в духе времени конца XV – начала XVI в. Однако Россия была слишком далека от центра развития, чтобы эти претензии в Европе воспринимались всерьез.

К концу XV в. многократно трансформировавшаяся на протяжении IX–XIV вв., во многом эфемерная, Священная Римская империя принимается европейскими дворами как единственное государство, имеющее законное право так именоваться. Однако сама идея империи живет и продолжает оказывать влияние на события в Европе.

Филипп II иногда называет себя императором Индии. В политической полемике конца XVI в. прослеживаются идеи имперского предназначения Испании, ее священной миссии управлять Европой. Кастильская элита с конца XV в. смотрит на Римскую империю как на модель для подражания, на себя – как на преемников римлян. Они – часть избранных, на которых возложена божественная миссия воссоздания мировой империи.[28] Вне этого контекста трудно понять, зачем испанским королям нужно было тратить столько людских и финансовых ресурсов в войнах XVI-ХVII вв., пытаясь распространить свое господство в мире.

К XV–XVI вв. экономический и военный подъем Европы, ее военное превосходство над окружающими странами становятся очевидными. Начинается экспансия европейского государства на иные континенты. Важнейший стимул к этому – надежда пополнить запасы драгоценных металлов – ресурса, позволяющего финансировать войны. Только с момента, когда путь к драгоценным металлам Америки был проложен, она становится для Испании ценной.