— Все будет хорошо, Лия. Побудь с дедушкой.

Разворачиваюсь, но опять слышу шаги за спиной. Да что ж такое. Приставучка. Не оборачиваюсь, предупреждаю:

— Лия, помнишь, я тебя предупреждал с Курцем, что иногда я становлюсь... не очень хорошим человеком. Тебе не стоит видеть, что я сделаю с бандитами. Это испортит тебя. А меня уже не исправить.

Голос девушки позади меня становится увереннее:

— Вы сказали, что дедушке нужен покой, и что все будет хорошо, Римус. Я... вам верю и... хочу быть с вами. У-и-и-и... Я уже видела, какой вы человек и... это меня не испугало. Я видела ваш чёрный эфир... Даже Курц испугался, но не я... П... пожалуйста, верьте в меня. Я не слабая. Даже если вы откажете, мне всё равно нужно заняться делами, пока дедушка не придёт в себя... Он всегда говорил, что нужно делать только то, на что можешь повлиять...

Мудрый дедушка. Чуть мудрее, чем я думал.

— Как знаешь, Лия. Я тебя предупредил. Если хочешь быть со мной — готовься умереть. Устраивает?

Лия поджимает губы, выпрямляется, говорит уверенно и без запинок:

— Я не глупая, Римус, — повышает голос. — Я не хочу всю жизнь быть прислугой для мужланов в Стреломете! Возьмите меня с собой! Куда бы вы ни пошли и что бы ни сделали, я готова на всё!

Не уверен, что она понимает, о чем говорит. Молодая, наивная, бесстрашная и влюбленная.

— Уверена?

— Да!

— А если я буду убивать людей?

— Я... я готова! Люди умирают каждый день!

— А если я буду убивать невинных людей?

Пару раз моргает:

— Вы... вы так не сделаете. Вы добрый и хороший!

Ага, конечно. Очень добрый.

Хмыкаю:

— Не, Лия, так не годится. Я задал тебе вопрос. Если я буду убивать невинных, добрых и хороших людей, как ты к этому отнесешься?

К сожалению, она не понимает, что такое «добрые и невинные». Вот, например, солдат, убивший по приказу господина сотни женщин и детей. Он добрый? Ведь он соблюдает законы, подает милостыню, помогает бабушке с тяжелыми сумками и дедушке с сорняками на грядках. Ходит в церковь, да и вообще душка. Добрый? Я вот не знаю. Как тогда эта наивная девочка определяет, что хорошо, а что плохо.

На удивление, я не замечаю сомнений в её глазах:

— Я не буду осуждать, Римус! Если вы убили невинного, значит, за что-то! Я буду в это верить! Всегда!

Вздыхаю. Торн не оценит, что я порчу его племянницу.

— Я тебя услышал, Лия. На словах-то ты в себе уверена, я вижу...

Лицо Лии светится наивной радостью:

— Значит, вы...

Она запинается. Потому что я улыбаюсь самой своей зловещей улыбкой. Делаю то самое лицо, которое боялись все мои недоброжелатели:

— Пошли, Лия, — киваю в сторону главного зала, где Торн уже связал бандитов. — Я покажу тебе вещи, после которых ты никогда не захочешь со мной связываться...

Мы с Лией возвращаемся к Торну. Он уже за руки и за ноги привязал бандитов к лавке, приготовив к «общению». Херус уже очнулся, а Черпак все еще пускает слюну. Нехило его приложили. Минут пять прошло, а он до сих пор в отрубе.

— С-с-с-суки, — шипит Херус. — Ну и чё дальше, а? Чё вам надо, говножоры? Убить хотите — валяйте, чё тянете.

О, ясно. Матёрый парень. Крутой.

Торн замечает племянницу, хмурится:

— Хм... Лия, твоему дедушке не нужна помощь?

— Н.. нет, господин. Римус сказал, что с ним всё в порядке.

— Римус? — переводит взгляд на меня.

Пожимаю плечами:

— Теперь я ей не господин, Торн. Что поделать, если так оно и есть.

Торн мрачнеет на глазах:

— Девочка, тебе тут не место. Уходи, мы сами разберемся.

С улыбкой смотрю на Лию:

— Я ей это уже говорил.

Девушка надувает щечки, скрещивает руки на груди:

— Это моя таверна, господин Торн. Я должна следить за всем, что тут происходит.

— Это не игра, девочка. Римус?

— Предлагаешь запереть её? Она не ребёнок, всё сама должна понимать.

Лия смотрит на меня с благодарностью.

Торн впервые настаивает больше, чем положено молчаливому гвардейцу:

— Римус, мы говорили с вами об этом...

Перестаю улыбаться:

— Достаточно, друг мой. Лия — взрослая женщина, которая станет хозяйкой Стреломёта. До этого все грязные дела брал на себя Клоуш. Представь, если с ним... что-то случится, — с намеком вздергиваю бровь. Клоуш и правда может не пережить травму. — Как Лия будет управляться с таверной, а? Сюда заглядывают всякие отморозки. Верно я говорю, Херус?

Бандит ухмыляется, смачно харкает на пол. Лия аж икнула от такого безобразия:

— Нельзя плеваться, дядя!

— Пошла в козью сраку, сучка!

Хмыкаю:

— Именно. Лия, как ты ему ответишь?

Бедная девочка теряется, хлопает глазами то на меня, то на Херуса.

Продолжаю:

— Я так и думал. Ну, Торн, что молчишь? Или ты решил заделаться в Стреломёт вышибалой? Хоть ты и мой гвардеец, я тебя не держу. Захочешь — уходи. Лия, сколько ты готова платить Торну за охрану?

Лия пытается строить из себя хозяйку таверны, но получается у неё очень плохо. Трясётся, как осенний лист:

— Такому господину я готова много платить! Пять серебряных в месяц!

Хы. С какой гордостью она предлагает столь щедрое жалование капитану с зарплатой в пятнадцать золотых.

— Т-о-орн? Тебе сделали предложение, ты слышал? Я тебя отпускаю. Но если ты не собираешься лично охранять Лию, то не надо давать ей советы, что она должна делать. Этим ты делаешь ей только хуже, и рано или поздно тебе сообщат, что её не только за попу пощупали...

Торн темнее грозовой тучи:

— Я не могу охранять Стреломёт за... пять серебряков.

Верно. Ему нужно минимум семь золотых, чтобы помогать дочери. Блин, не люблю чувствовать себя мерзавцем, но друзьям и союзникам нужно открывать глаза. А то живут в своих наивных иллюзиях. Надеюсь, Торн это понимает.

— Вы не согласны, господин Торн? Тогда я... предложу вам шесть серебряных монет! Мне бы... пригодилась охрана...

Торн смотрит на Лию. Пристально. Да уж, в его голове сейчас ураган. Должен помогать семье, но и племянницу защищать обещал. Вот только... мы с ним понимаем, что рано или поздно покинем Гнездо. Разумеется, у меня тут еще куча дел, и без защиты я Стреломёт не оставлю, но Торн этого не знает.

Подхожу к нему ближе:

— Вопросы есть? Если хочешь, можем отойти и детальнее обсудить этот момент.

Проходит секунда... вторая... третья...

— Вопросов нет, Римус. Вы правы.

В дверь что-то ударяется. Мы резко разворачиваемся.

— Опять эля не будет... — слышится снаружи бухтение какого-то алкаша. — З-з-зараза.

О, у Геральта сушняк. Удивлен, что это первый посетитель за все время, что мы тут. Скорее всего, местные догадываются, что в таверне происходит что-то нехорошее. Вот и затихли. Но всё равно — алкашей бы это не остановило. Значит Стреломёт и правда хреновое заведение.

Киваю, перевожу взгляд на Херуса:

— Переходим к тебе.

— Нахер пошёл, свинка. Хотите убить — убивайте. Мне срать. Я и так обосрался, а Стилет этого не прощает. Черпак! Просыпайся, придурок! Всё веселье пропустишь! Галленский петушок и его пёсик строят из себя мужиков!

Вздергиваю бровь:

— Я же тебе говорил, что убивать вас не собираюсь. Не рассчитывайте.

— Чё тогда те надо?

— Ничего особенного. Так, по мелочи. Например, какое у тебя любимое блюдо?

— Чо? — хлопает глазами.

Повторяю очень серьезным голосом:

— Какое. У. Тебя. Любимое. Блюдо?

Тишина.

Пусть сам додумает, что мне нужно. Это намного эффективнее, чем задавать прямые вопросы.

На самом деле я хочу знать, как попасть в лагерь Стилета. Иона сказала, что он находится на болотах, и есть какая-то тайная тропа. Не помешает еще узнать, сколько у них людей, с кого деньги вымогают, кому угрожают, кого запугивают, да и вообще — какими делами сейчас промышляют и где. Это полезная информация, и я смогу ею воспользоваться.