Спуск занял не много времени. Китти насчитала тридцать три ступеньки, а потом она миновала решетчатую дверцу и очутилась в большом помещении, лишь отчасти освещённом светом фонарей. Девушка отступила в сторону, чтобы Стенли тоже мог выйти с лестницы, и стянула с себя маску. Мистер Пеннифезер только что сделал то же самое. Лицо у него было красное, седые волосы встрепаны и торчали во все стороны.

— Добро пожаловать в гробницу Глэдстоуна! — прошептал он пронзительным, хриплым шёпотом.

Первым ощущением Китти была воображаемая тяжесть нависшей над нею земли. Свод гробницы был сложен из тщательно обтесанных каменных плит. За прошедшие годы камни слегка сдвинулись и в центре свода угрожающе выпирали, как будто стремясь задавить слабый свет. Воздух был затхлый, и чад фонарей густо клубился под потолком. Китти поймала себя на том, что дышит так судорожно, будто каждый вздох — последний.

Сама крипта была довольно узкой, метра четыре в самом широком месте. Длину определить было сложно, поскольку подземелье уходило в темноту, куда не досягал свет фонарей. Каменный пол был голым, если не считать плотного ковра белой плесени, которая местами достигала середины стен. Деловитые пауки, жившие на лестнице, спускаться за решётку, очевидно, не решались: паутины нигде видно не было.

В боковой стене склепа, прямо напротив входа, была вырублена длинная полка, на которой не было ничего, кроме трёх стеклянных полушарий. Хотя стекло запылилось и заплесневело, Китти все же различила внутри каждого полушария засохший венок: старинные лилии, маки и веточки розмарина, покрытые мерзкими пятнами лишайника. Погребальные венки великого волшебника… Китти содрогнулась и перевела взгляд на то, на что было обращено внимание большинства её товарищей: мраморный саркофаг, стоящий под самой полочкой.

Саркофаг был метра три в длину и более метра в высоту, лишённый каких-либо украшений или надписей, только в центре одной из сторон была прикреплена бронзовая табличка. Крышка саркофага, тоже мраморная, лежала немного косо, словно её положили второпях, а поправлять не стали.

Мистер Пеннифезер и остальные сгрудились вокруг саркофага в большом возбуждении.

— Египетский стиль, — говорила Энн. — Типичная пышность, стремление подражать фараонам. Но при этом никаких иероглифов.

— А чего там написано? — спросил Стенли, вглядываясь в табличку. — Я чего-то не разберу.

Мистер Пеннифезер тоже прищурился.

— Это какой-то дьявольский язык. Хопкинс, может быть, и прочел бы, но нам даже и пытаться не стоит. Ну, а теперь, — он выпрямился и постучал тросточкой по крышке саркофага, — как бы нам это открыть?

Китти нахмурилась от отвращения и чего-то похожего на дурное предчувствие.

— А надо ли это открывать? Почему вы уверены, что вещи именно там?

Мистер Пеннифезер, видимо, нервничал, потому что ответ его был весьма резок.

— Ну, вряд ли их оставили бы прямо на полу, — не так ли, девочка? Старый гуль наверняка хотел иметь их при себе, даже в смерти. Остальная часть комнаты пуста.

Китти стояла на своем:

— А вы проверяли?

— А! Пустая трата времени! Энн, возьмите фонарь и проверьте дальний конец склепа. Убедитесь, что там нет никаких ниш. Фредерик, Николас, Стенли, — нам понадобится объединить все наши силы, чтобы это сдвинуть. Там, с вашей стороны, зацепиться не за что? Возможно, понадобится верёвка…

Мужчины столпились вокруг саркофага, а Китти пошла следом за Энн. Немедленно обнаружилось, что мистер Пеннифезер был прав. Через несколько шагов фонарь Энн осветил дальнюю стену склепа, ровную поверхность из обтесанных каменных плит. Энн несколько раз провела фонарем вдоль стены, высматривая ниши или очертания потайной двери, но ничего такого там не обнаружилось. Энн обернулась к Китти, пожала плечами и вернулась на середину помещения.

Стенли достал свою верёвку и осматривал свой конец крышки.

— Тут и не подцепишь, — говорил он, почёсывая в затылке. — Все такое гладкое… И приподнять не приподнимешь — тяжелая слишком.

— Можно её просто сдвинуть, — предложил Фред. — Я бы взялся.

— Не-е, тяжелая слишком. Это ж камень!

— Да нет, она должна легко пойти, — возразил Ник. — Трения особого не будет, мрамор довольно гладкий.

Мистер Пеннифезер вытер пот со лба.

— Ну, мальчики, придётся попробовать. Единственная альтернатива — взорвать на крышке шар, а это может повредить вещи. Если вы, Фред, упретесь ногами в стену, это даст дополнительный выигрыш в силе. Ну, Ник…

Пока шли эти споры, Китти наклонилась, чтобы получше разглядеть бронзовую табличку. Табличка была густо исписана мелкими клиновидными знаками, которые явно складывались в какие-то слова или символы. Китти не впервые пожалела о собственном невежестве. Древних алфавитов в школе не проходят, а мистер Пеннифезер нипочём не разрешал своим помощникам изучать похищенные ими книги заклинаний. Китти мимоходом подумала, смог ли бы прочесть это отец Якоба, а если бы смог, много ли он бы там понял.

— Китти, уйди с дороги, а? Вот так, ха-арошая девочка!

Стенли ухватился за один угол крышки, Ник за другой, а Фред забрался за саркофаг и упёрся ботинком в стенку чуть пониже полочки. Китти прикусила губу, возмущенная дурашливым тоном Стенли, и отошла в сторону, утирая лицо рукавом. На коже выступили капельки пота — в крипте было чрезвычайно душно.

— Ну, парни! Раз-два, взяли!

И парни, крякнув, принялись толкать крышку. Мистер Пеннифезер и Энн светили им фонарями. Свет озарял искаженные лица, оскаленные зубы, блестящие от пота лбы. Кряхтение похитителей на миг заглушил скрежет.

— Молодцы! Отдыхайте.

Ник, Фред и Стенли, задыхаясь, рухнули на пол. Мистер Пеннифезер обошел вокруг, звонко похлопал каждого по плечу.

— Она сдвинулась! Явно сдвинулась! Молодцы, ребята! Внутренности саркофага ещё не видно, но мы обязательно до неё доберемся! Передохните, а потом возьмёмся снова.

И они взялись снова. И снова. С каждым разом кряхтение становилось все громче, мышцы трещали от усилий; с каждым разом крышка сдвигалась все дальше и дальше, но упрямо застывала опять. Мистер Пеннифезер понукал их, приплясывал вокруг, точно демон, почти забыв о своей хромоте, с лицом, искаженным неровным светом.

— Давай! Вот так! Наша удача — здесь, в нескольких дюймах от вашего носа, главное — не жалеть сил! Давай же, Стенли, чёрт бы тебя взял! Ещё чуть-чуть! Давайте, парни, напрягитесь!

Китти, подобрав брошенный фонарь, слонялась по пустынному склепу, шаркая кедами по толстому слою белой плесени, чтобы хоть как-то убить время. Она доходила до дальнего конца помещения, почти до самой стены, потом разворачивалась и брела обратно.

И тут она обнаружила нечто странное — какой-то пустячок выпадал из общей картины, и это могло иметь значение… Некоторое время она пыталась понять, в чем дело и что именно показалось ей странным, — это было тем труднее, что в этот момент парням удалось сдвинуть плиту особенно далеко, и они разразились торжествующими возгласами, которые мешали думать. Китти развернулась на пятках, подняла повыше фонарь и уставилась на дальнюю стену склепа.

Ну, стена как стена, ничего особенного.

Тогда что же?..

Плесень. На стене не было плесени.

Под ногами повсюду, куда ни глянь, всё было бело от плесени — все плиты пола были затянуты ею. И обе боковые стены тоже. За прошедшие века плесень мало-помалу подбиралась к потолку. Быть может, в один прекрасный день ею зарастет весь склеп.

Но на дальней стене не было ни пятнышка. Камни были чисты, и их очертания оставались такими отчётливыми, как будто каменщики покинули это помещение только сегодня вечером.

Китти обернулась к остальным:

— Эй, ребята!..

— Вот, дело пошло! Ещё разок — и мы управимся с нею, парни!

Мистер Пеннифезер только что не скакал козлом.

— В углу уже появилось отверстие! Ещё немного — и мы станем первыми, кто увидит старика Глэдстоуна с тех пор, как его останки приволокли сюда!