БОГ: Как интересно! У меня есть вечная жизнь; ты считаешь, что я сделал хоть что-нибудь, чтобы ее заслужить?
СМЕРТНЫЙ: Разумеется, нет! Ты — другое дело. Ты уже настолько хорош и совершенен (по крайней мере, так говорят), что Тебе не надо стараться заслужить право на вечную жизнь.
БОГ: Серьезно? Это ставит меня в завидное положение, не правда ли?
СМЕРТНЫЙ: Что Ты хочешь этим сказать?
БОГ: Я купаюсь в вечном блаженстве, хотя мне не приходилось ни страдать, ни жертвовать, ни бороться против греховных желаний. Не шевельнув для этого и пальцем, я наслаждаюсь вечной блаженной жизнью. С другой стороны, вам, бедным смертным, приходится для этого попотеть: ваша жизнь полна страданиями и ужасными конфликтами на почве морали — а все для чего? Вы даже не уверены, существую ли я на самом деле, есть ли загробная жизнь, и если она есть, то что вам в ней уготовано. Как бы вы ни старались задобрить меня “хорошим” поведением, вы никогда не можете быть уверены, что ваше “лучшее” достаточно хорошо для меня; поэтому вы никогда не можете знать наверняка, что обретете спасение. Ты только подумай! У меня уже есть эквивалент “спасения” — и мне никогда не нужно было проходить через этот бесконечно кошмарный процесс его заслуживания. Ты мне не завидуешь?
СМЕРТНЫЙ: Но завидовать Тебе — это богохульство!
БОГ: Да брось ты! Ты же сейчас разговариваешь не с твоим учителем воскресной школы, а со мной. Богохульство это или нет, важным вопросом сейчас является не то, имеешь ли ты право мне завидовать, но то, завидуешь ли ты мне. Так как?
СМЕРТНЫЙ: Разумеется, завидую!
БОГ: Хорошо! С твоим теперешним мировоззрением, ты должен очень сильно мне завидовать. Но если бы ты более реалистично смотрел на вещи, то не стал бы завидовать мне вообще. Значит, ты действительно поверил в ту идею, которой тебя научили: что твоя жизнь на земле — что-то вроде длительного экзамена, и что свободная воля дана тебе для того, чтобы тебя испытать, чтобы выяснить, заслуживаешь ли ты вечного блаженства. Но вот что меня смущает: если ты действительно считаешь меня таким добрым и благожелательным, как тебе говорили, то зачем я требовал бы от людей, чтобы они заслуживали таких вещей, как счастье и вечная жизнь? Почему бы мне не даровать их каждому человеку, вне зависимости от того, заслуживает ли он этого, или нет?
СМЕРТНЫЙ: Но мне говорили, что Твое чувство морали — Твое чувство справедливости — требует того, чтобы добро было вознаграждено счастьем, а зло — наказано страданием.
БОГ: Значит, тебя научили неверно.
СМЕРТНЫЙ: Но вся религиозная литература проникнута этой идеей! Возьми, например, труд Джонатана Эдвардса “Грешники в руках разгневанного Господа.” Он описывает, как Ты держишь Твоих врагов, словно мерзких скорпионов, над пылающей пропастью ада; от падения туда, которого они заслуживают, их удерживает только Твоя неизреченная милость.
БОГ: К счастью, мне не приходилось сталкиваться с тирадами мистера Джонатана Эдвардса. Немногие проповеди могут настолько вводить в заблуждение. Это видно уже из названия, “Грешники в руках разгневанного Господа.” Во-первых, я никогда не гневаюсь. Во-вторых, я вообще не думаю в терминах “греха”. В-третьих, у меня нет врагов.
СМЕРТНЫЙ: Ты имеешь в виду то, что нет людей, которых Ты ненавидишь, или то, что нет людей, которые ненавидят Тебя?
БОГ: Я имел в виду первое, хотя и второе тоже верно.
СМЕРТНЫЙ: Ну нет — я знавал людей, которые клялись, что иногда Тебя ненавидели. Да мне и самому случалось Тебя возненавидеть!
БОГ: Ты хочешь сказать, что ненавидел твое представление обо мне. Это не то же самое, что ненавидеть меня, каков я в действительности.
СМЕРТНЫЙ: Ты имеешь в виду, что нет ничего плохого в том, чтобы ненавидеть неверное представление о Тебе, а плохо лишь ненавидеть Тебя настоящего?
БОГ: Нет, я не хочу сказать ничего подобного; я имею в виду нечто гораздо более категоричное. То, что я говорю, не имеет совершенно никакого отношения к хорошему или плохому. Для человека, узнавшего меня таким, каков я в действительности, будет просто психологически невозможно меня ненавидеть.
СМЕРТНЫЙ: Скажи, если мы, смертные, так сильно заблуждаемся по поводу Твоей действительной природы, то почему Ты нас не просветишь? Почему Ты не наставляешь нас на путь истинный?
БОГ: Отчего же ты считаешь, что я этого не делаю?
СМЕРТНЫЙ: Я хочу сказать, почему бы Тебе не явиться нашим чувствам и просто сказать нам, что мы ошибаемся?
БОГ: Неужели ты так наивен, что полагаешь меня существом того сорта, которое может явиться вашим чувствам? Правильнее было бы сказать, что я являюсь вашими чувствами.
СМЕРТНЫЙ (удивленно): Ты — мои чувства?
БОГ: Не только; я — нечто большее. Но это уже ближе к истине, чем идея, что меня можно воспринять при помощи чувств. Я не объект, подобный тебе; я — субъект, а субъект может воспринимать, но не быть воспринятым. Ты так же не можешь увидеть меня, как не можешь увидеть собственные мысли. Ты можешь увидеть яблоко, но само твое вИдение яблока увидеть нельзя. И я гораздо больше похож на видение яблока, чем на само яблоко.
СМЕРТНЫЙ: Если я не могу Тебя увидеть, откуда я знаю, что Ты существуешь?
БОГ: Хороший вопрос! Действительно, откуда ты знаешь?
СМЕРТНЫЙ: Но я же говорю с Тобой, не так ли?
БОГ: Откуда ты знаешь, что говоришь со мной? Представь себе, что ты сообщаешь психиатру: “Вчера я беседовал с Богом.” Как ты думаешь, что он тебе ответит?
СМЕРТНЫЙ: Это зависит от психиатра. Поскольку большинство из них — атеисты, я думаю, они сказали бы мне, что я говорил сам с собой.
БОГ: И были бы правы!
СМЕРТНЫЙ: Что? Ты хочешь сказать, что не существуешь?
БОГ: Ты обладаешь удивительным умением делать ложные заключения! По-твоему, только из того факта, что ты говоришь сам с собой, следует, что я не существую?
СМЕРТНЫЙ: Но если я думаю, что говорю с Тобой, когда на самом деле говорю сам с собой, то в каком смысле существуешь Ты?
БОГ: Твой вопрос основан на двух ложных посылках и на общем непонимании. Вопрос, говоришь ли ты сейчас со мной, и вопрос, существую ли я, — это два совершенно разных вопроса. Даже если бы ты сейчас не говорил со мной (что ты явно делаешь), это все еще не означало бы, что я не существую.
СМЕРТНЫЙ: Ну хорошо, разумеется. Тогда вместо того, чтобы утверждать “Я говорю сам с собой — следовательно, Ты не существуешь,” я должен был сказать “Я говорю сам с собой — следовательно, я явно не говорю с Тобой.”
БОГ: И правда, совсем другое утверждение — но все еще неверное.
СМЕРТНЫЙ: Это уж слишком! Если я сейчас говорю только сам с собой, то как я могу говорить с Тобой?
БОГ: Тебя сбивает с толку твое использование слова “только”. Я могу предложить несколько логических возможностей того, что твой разговор сам с собой не означает, что ты не говоришь со мной.
СМЕРТНЫЙ: Приведи хотя бы один пример!
БОГ: Ясно, что одна такая возможность заключается в том, что ты и я — одно и то же.
СМЕРТНЫЙ: Какая богохульная мысль! Хорошо хоть, что не я ее высказал!
БОГ: Согласно некоторым религиям, да. Согласно другим религиям, это простая, ясная и мгновенно воспринимаемая истина.
СМЕРТНЫЙ: Значит, единственное решение моей дилеммы — в том, чтобы поверить, что Ты и я идентичны?
БОГ: Вовсе нет! Это только один из выходов. Существуют и несколько других возможностей. Например, ты можешь быть частью меня, в каковом случае ты беседовал бы с той частью меня, которая является тобой. Или же я мог бы быть частью тебя, в каковом случае ты бы беседовал с той частью тебя, которая является мной. Или ты и я могли бы частично пересекаться, и ты бы мог говорить с этим пересечением, и, таким образом, говорить одновременно со мной и с самим собой. Единственная ситуация, при которой твой разговор с собой мог бы означать, что ты не говоришь со мной, заключается в том, что ты и я совершенно раздельны — и даже в этом случае можно было бы представить, что ты говоришь одновременно с обоими.
