Нау снова поднял руки:

— Народ мой, друзья мои! В этот день наслаждайтесь и любуйтесь тем, что мы здесь возвели. И подумайте: тридцать восемь лет назад мы чуть не уничтожили себя в битве, сопряженной с предательством. Для большинства это не такое уж давнее прошлое, всего десять-двенадцать лет на вахте. Вы помните, как после битвы я уподобил случившееся вспышке Чумы на Балакрее. Мы уничтожили почти все имевшиеся у нас ресурсы, лишили себя способности к полетам в космосе. Чтобы выжить, сказал я, нам следует отбросить взаимную враждебность и приступить к совместной работе, как бы различны мы ни были. Что ж, друзья мои, мы это сделали. Мы не избежали физической опасности; наша судьба все еще в лапах пауков. Но оглянитесь вокруг и посмотрите, как мы сами себя исцелили. Вы построили этот парк на голых камнях, льду и воздушном снегу. Эта Северная Лапа — озерный парк — невелика, но достойна считаться творением высочайшего искусства. Взгляните. Ваше творение вправе соперничать с достижениями целых цивилизаций. Я вами горжусь.

Он обнял Киви за плечи, спихнув кошечку на локтевой сгиб ее руки. Когда-то отношения между Нау и Лизолет служили темой мерзких пересудов. Теперь Фам видел, как в толпе успокоенно заулыбались при этом зрелище.

— Вы видите, что это не просто парк, не просто святая святых вашего вахтмастера. Это свидетельство нового явления во Вселенной, сплав лучших талантов Чжэн Хэ и Аврала. Авральники-фокусированные… — Фам отметил, что Нау пока не говорит о рабах так прямо, как умеет, — детально распланировали этот парк. Торговое искусство и действия индивидуальных представителей Чжэн Хэ воплотили его в жизнь. И я лично тоже кое-чему научился: на Балакрее, Френке и Гаспре мы, вахтмастера, правим ради блага общества, но в основном путем личных указаний, а зачастую силой законодательного принуждения. Тут, работая с бывшими Чжэн Хэ, я увидел иной путь. Я знаю, что работа в моем парке оплачена дурацкими розовыми бумажками, которые вы так долго от меня прятали. — Он поднял руку, в воздухе запорхали несколько сертификатов обязательств. По толпе снова пронесся смешок. — Итак! Вы только подумайте, чего мы добьемся по завершении миссии, сочетая направляющие указания вахтмастера с эффективностью Чжэн Хэ!

Он поклонился, вызвав одобрительные аплодисменты. Киви встала перед ним у перил веранды, и аплодисменты сделались только громче. Кошечка, устав наконец от шума и суеты, спрыгнула с руки Киви и полетела над толпой. Расправив мягкие крылья, она замедлила взлет, потом описала круг и вернулась к хозяйке.

— Прошу заметить, — обратилась Киви к толпе, — Мирау разрешено тут летать, но только потому, что у нее уже есть крылья! — Кошечка, играясь, нырнула к ней, потом улетела в лес, растущий вдоль берега, где стоял домик Нау. — Теперь позвольте пригласить вас на полянку за жилищем вахтмастера для угощений.

Кое-кто уже туда переместился, не дожидаясь приглашения. Остальные поспешили по тропинкам к столикам на подмостках — те медленно опускались на полянку, словно под весом нагруженных яств. Фам двигался вместе со всеми, громко приветствуя каждого, кто с ним заговаривал. Важно было зафиксировать свое присутствие перед как можно большим числом людей. Тем временем по ту сторону глаз картинки, переданные крохотными шпионами, складывались в тактическую схему парка и леса.

За столами схлестнулись разные культуры, но в забегаловке Бенни уже оформилось нечто вроде общего этикета. Вскоре многим уже выдали первые лотки и бутылки с напитками, и люди высыпали на открытое пространство. Фам подошел к Бенни сзади и похлопал его по спине:

— Бенни! Отличная жрачка! Но я думал, ты поставщик.

Бенни Вэнь поперхнулся и закашлялся:

— Конечно отличная. И конечно, это я поставщик… и Гунле. — Он кивнул на бывшую квартирмейстершу, которая стояла рядом. — Вообще говоря, это папа Киви отыскал кое-что новенькое в библиотеках. Мы полгода берегли рецепт для вечеринки.

Фам с важным видом промолвил:

— Я тоже свою часть работы за кулисами делал. Кто-то же должен был присматривать за бурением и переплавкой льда для вахтмастерова озера.

Гунле Фун улыбнулась корыстолюбивой улыбкой. Активнее всех Чжэн Хэ, и даже самой Киви, Фун купилась на «сотрудничество», описанное Томасом Нау. Она очень любила делать людям добро.

— Все что-нибудь да получили от этого дела. Вахтмастер теперь в открытую разрешает мне хозяйничать на фермах. И я получила нормальную автоматику.

— У тебя что-то получше клавиатуры теперь есть? — лукаво поинтересовался Фам.

— А то! И сегодня я отвечаю за перемену блюд.

Она драматическим жестом воздела руку, и к Гунле послушно спланировал лоток с едой. Облетев вокруг ее кисти, лоток грациозно склонился, когда Гунле сгребла с него приправленные специями водоросли. Потом перелетел к Бенни, а после этого — к Фаму. Крохотные шпионы Фама осмотрели устройство со всех сторон. Лоток маневрировал на маленьких, почти неслышных реактивных двигателях. С механической точки зрения ничего особенного, но движется лоток с такой грацией, какую и у разумного существа нечасто встретишь. Бенни тоже это заметил.

— Им управляет кто-то из фокусированных? — спросил он с ноткой печали.

— Мм, да. Вахтмастер посчитал это оправданным, учитывая масштаб праздника.

Фам осмотрел остальные лотки. Те описывали широкие круги — от столов с едой именно к тем гостям, которых еще не накормили. Умный ход. Рабов из дипломатических соображений держат за кулисами, а люди вольны делать вид, будто Нау прав в своих неустанных проповедях и фокус действительно поднял цивилизацию на высший уровень… Но ведь Нау прав, черт бы его побрал!

Фам отпустил уместно агрессивную реплику в адрес Гунле Фун, чтобы ясно было: старый «Фам Тринли» не на шутку впечатлен, но пытается этого не выдать. Потом отдалился от центра сборища, сделав вид, что пошел и себе взять хавчика. Хм. Ритсера Брюгеля с вахты сняли — еще один умный ход Томаса Нау. Многие сегодня готовы поверить в ту или иную часть доктрины Нау, но вот Ритсер Брюгель заставит понервничать даже полностью одураченных адептов. Но если Брюгель не на вахте, а Нау с Рейнольт отвлекли неотвязников маршрутизатора на ручное обслуживание… тогда возможность выпала еще лучше, нежели он полагал. Так, а где же Рейнольт? Женщину эту оказывалось неожиданно трудно отследить; бывало, что она пропадала из виду ищеек Брюгеля на целые килосекунды. Фам вывел свое потайное зрение за пределы полянки. Миллионы крохотных частичек носились по парку. Те, что стабилизируют озерные сервоклапаны и управляют вентиляцией, сильно загружены, но осталось еще вдоволь процессорной мощности. Тем не менее со всеми точками наблюдения и картинками Фаму сейчас не справиться. Разум его блуждал по парку; он едва осознавал, что с трудом сохраняет равновесие. О, вот она где! Не слишком близкий ракурс, но внутри домика Нау он поймал проблеск рыжей шевелюры и бледно-розовой кожи Рейнольт. Как он и ожидал, женщина от участия в торжествах самоустранилась. Она склонилась над планшеткой аврального стандарта, скрыв глаза под непрозрачными темными наглазниками. Выглядит совершенно обыкновенно. Напряженной, углубившейся в работу, словно на грани смертельно важного озарения. «По тому, что мне известно, так оно и есть на самом деле».

Кто-то хлопнул его по плечу, так же сильно, как сам Фам — Бенни несколько мгновений назад.

— Итак, Фам, друг мой, что скажешь?

Фам отогнал внутренние видения и осмотрелся в поисках нападавшего. Это был Трад Силипан, одетый специально для праздника. Фам только в исторических драмах авральников такие наряды видел: синий шелк, бахрома и кисточки, причем одеяние казалось протертым, запятнанным. Одежда первых последователей, как однажды сообщил ему Трад.

Фам преувеличил свое изумление:

— Насчет чего? Насчет твоей одежки или пейзажа?

— Пейзажа, пейзажа! Я так вырядился просто потому, что случай не рядовой. Ты слышал, какую речугу вахтмастер толкнул? Давай-давай, пошли, время еще есть. Посмотри на озерный парк как следует и скажи мне, что ты видишь.