— Видишь ли, Фам, вы — вы все, Чжэн Хэ, — слишком зашорены. Вы такими выросли. Вы просто знаете, что определенные вещи невозможны. Я видел у вас в книжках такие клише: «Мусор на входе дает мусор на выходе»[12], «С автоматикой проблема в том, что она делает именно то, о чем ты просишь», «Автоматика к творчеству неспособна». Человечество тысячелетиями мирилось с такими заявлениями. Но мы, авральники, их опровергли! С неотвязной поддержкой я получаю недвусмысленные результаты из двусмысленных входных данных. У меня налажен эффективный перевод с естественных языков. Автоматика выдает суждения человеческого качества!

Они спускались со скоростью несколько метров в секунду; встречный трафик в это время был разреженным. Свет на дне башни становился ярче.

— Ну да, так что там с креативностью автоматики, гм? — Об этом Трад обожал распространяться.

— И даже это, Фам. Ну, не все виды творчества. Как я сказал, существует неотменимая нужда в менеджерах вроде меня или Риты, а также, естественно, в вахтмастерах, которые отдают приказы. Но я тебе вот что скажу насчет настоящих людей творчества, насчет творцов, которые у вас в учебниках истории воспеты. Частенько это были бедолаги с неудавшейся личной жизнью. Он (или она) ка?а?ак зациклится на изучении какой-то темы… Человек в своем уме не согласится потерять друзей и близких ради того, чтобы так сконцентрироваться. Разумеется, в результате такой бедолага может отыскать или создать нечто совершенно непредвиденное. Видишь? В известном смысле фокус всегда был присущ человеческой расе. Мы, авральники, просто сделали такое самопожертвование общественным институтом, направили его на благо коллектива, придали концентрированную, организованную форму.

Силипан протянул руку и слегка притормозил о стены по обе стороны туннеля. На секунду, пока Фам тоже не сбросил скорость, авральник оказался сзади.

— Сколько у тебя времени до встречи с Анне Рейнольт? — спросил Силипан.

— Немного больше килосекунды.

— Ладно, я тогда буду краток. Не годится, чтобы начальница ждала.

Он рассмеялся. Казалось, Силипан был об Анне Рейнольт особенно низкого мнения. Если она бездарна, для Фама многое упростится…

Они миновали воздушный тамбур и оказались в месте, напоминающем клинику. Несколько капсул холодного сна; по виду — временные, медицинские. За аппаратурой просматривался другой шлюз, с особой печатью вахтмастера. Трад нервно покосился туда и больше не смотрел.

— Ну что. Вот тут все и происходит, Фам. Настоящая магия фокуса. — Он поволок Фама через комнату, подальше от загадочной двери. Техник возился с обмякшим неотвязником, засовывая голову «пациента» в один из крупных тороидов, господствовавших в помещении. Наверное, диагностические томографы, хотя кажутся еще примитивнее большинства аврального оборудования.

— Ты с основными принципами уже знаком, так, Фам?

— Конечно. — Их аккуратно разъяснили на первой вахте после убийства Джимми. — У вас специальный вирус есть, мозговая гниль; им-то вы нас всех и заразили.

— Правильно, правильно. Но это была военная операция. В большинстве случаев гниль не проходит через гематоэнцефалический барьер. А если проходит… Ты про глиальные клетки слышал? В мозгу их больше, чем нейронов, если хочешь знать. Короче, гниль использует глию как своеобразный инкубатор, инфицирует почти все эти клетки. Примерно через четыре дня…

— …получается неотвязник?

— Нет. Исходный материал для неотвязника. Многие из вас, Чжэн Хэ, в этом состоянии застряли — несфокусированные, вполне здоровые, но с укоренившейся в мозгу инфекцией. У таких людей каждый нейрон соседствует с инфицированными клетками. И у каждой зараженной гнилью клетки обширное меню нейроактивных веществ, которые она способна выделять. Теперь посмотри, что с этим парнем… — Он развернулся к технику, который продолжал возиться с коматозным неотвязником. — Бил, а этот почему у нас?

Бил Фуонг пожал плечами:

— В драку полез. Алю пришлось его станнером огреть. Мозговая гниль разбежаться не могла, но Рейнольт хочет, чтоб ему базальный-пять переучили на последовательность от…

Двое перешли на профессиональный жаргон. Фам с тщательно имитируемым равнодушием глядел на неотвязника. Эгиль Манри. Эгиль до полета славился среди оружейников своими каламбурами. Теперь… теперь, вероятно, он стал куда лучшим аналитиком.

Трад мотнул головой перед Фуонгом:

— Ну, не знаю. Не вижу, какая ему будет польза от возни с базальным-пять. Но, в конце концов, начальница тут она, гм? — Он ухмыльнулся. — Слышь, дай я сам его настрою, а? Хочу Фаму показать.

— Только распишись за него. — Фуонг отплыл с дороги, вид у него был слегка усталый. Силипан устроился рядом с выкрашенным серой краской тороидом. Фам заметил, что устройство снабжено раздельными кабелями питания, каждый сантиметровой ширины.

— Это какой-нибудь томограф, Трад? На вид — старье старьем.

— Ха! Не совсем. Помоги мне башку этого чувака в люльку умостить. Нельзя, чтоб он стукнулся… — Звякнул сигнал тревоги. — Бога ради, отдай Билу свое кольцо! Если оказаться не там, где надо, магниты этой малышки тебе палец оторвут.

Даже при низкой силе тяжести умостить коматозника Эгиля Манри было очень непросто. Голова едва помещалась, а гравитации на астероидах хватало отклонять Эгиля к нижней стороне отверстия.

Трад отодвинулся от дела рук своих, улыбнулся:

— Все выставлено. Теперь, дружище Фам, увидишь, зачем это все нужно.

Он произнес несколько команд, и в воздухе между ними возникла какая-то медицинская картинка — надо полагать, вид изнутри головы Эгиля. Фаму бросились в глаза основные анатомические компоненты, но в остальном он был не силен.

— Насчет томографии ты прав, Фам. Это стандартный МРТ, старый, как само время. Но его достаточно. Видишь, вот тут генерируется гармоника для базального-пять. — Указатель сместился вдоль сложной кривой у поверхности мозга.

— И вот самое классное, то, что выводит мозговую гниль из области невропатологических диковинок. — На трехмерном изображении вспыхнула галактика слабо светящихся точек. Они засверкали всеми цветами, но в основном розовым. Тут просматривались кластеры и пряди этих точек, и вспышки многих казались синхронизированными. — Ты видишь инфицированные клетки глии, во всяком случае важнейшие группы.

— А цвета?

— Кодируют текущее выделение нейротоксинов по типам… Так, что я хотел сделать… — Еще команды, и Фаму впервые удалось заглянуть в пользовательское руководство для тороида. — Изменить выход и частоту запуска для этого пути. — Маленькая стрелка пробежала по одной из светящихся нитей. Он усмехнулся Фаму. — Вот чем наша аппаратура превосходит томограф. Видишь ли, вирус мозговой гнили вырабатывает определенные пара— и диамагнитные белки, а уже они по-разному реагируют на приложенные магнитные поля, что позволяет контролировать секрецию специфических нейроактивных веществ. Так что пока вы, Чжэн Хэ, и остальное человечество пользуетесь МРТ лишь как диагностическим инструментом, мы, авральники, научились использовать его активно, внося изменения. — Он застучал по клавиатуре. Фам услышал, как скрипнули и отошли друг от друга сверхпроводящие кабели. Эгиль пару раз дернулся; Трад потянулся его зафиксировать. — Черт. Пока он дергается, миллиметровой точности не получим.

— Не вижу изменений на мозговой карте.

— И не увидишь, пока я активный режим не выключу. Нельзя одновременно модифицировать и картировать. — Он помолчал, сверяясь с пошаговым руководством. — Почти готово… Так! Теперь посмотрим на изменения.

Новая картинка. Теперь сияющая нить огоньков стала почти синей и лихорадочно замигала.

— Через несколько секунд стабилизируется. — Он продолжал наблюдать за моделью, не прекращая говорить. — Видишь, Фам? В этом я действительно мастер. Не знаю, с кем бы ты мог меня сравнить в своей культуре. Я немного программист, но кода не пишу. Я немного невропатолог, но я получаю результаты. Думаю, уместнее всего меня назвать работником техподдержки «железа». Поддерживаю аппаратуру в рабочем состоянии для тех чинов повыше, которые ею пользуются.