Рейнольт зацепилась ногой за скобу у потолка и тоже свесилась оттуда, наблюдая за происходящим у томографов так, чтобы не мешать техникам. Когда появились Фам с Винем, она даже не оглянулась.

— Так, индукция закончена. Держите ей руки.

Техник вытащил пациентку на середину комнаты. Это оказалась Триксия Бонсол; она огляделась, явно никого не узнавая, и разрыдалась.

— Вы ее расфокусировали! — крикнул Винь, проталкиваясь мимо Трада с Тринли. Фам одним движением зацепился за упор так, чтобы при этом перехватить Виня, Эзра повело в другую сторону и слегка приложило о стену.

Рейнольт глянула на Виня.

— Молчите или убирайтесь, — сказала она. Ткнула в Била Фуонга. — Вставляйте доктора Жэюн. Я хочу… — Пошел технический жаргон. Обычный бюрократ их бы наверняка вышвырнул. Анне Рейнольт было все равно, пока они ей не мешают.

Силипан перелетел к Фаму с Винем. Вид у него был подавленный и мрачный.

— Ага, Винь, ты бы матюгальник закрыл. — Он покосился на дисплей МРТ-программатора. — Бонсол все еще фокусирована. Мы просто временно отключили ее лингвистические способности. Так будет легче ее… лечить. — Он неуверенно покосился на Бонсол. Женщина свернулась клубком, насколько позволяли путы. Ее продолжал колотить безнадежный, безутешный плач.

Винь подергался было в руках Фама и застыл неподвижно, слегка подрагивая. На миг показалось, что он сейчас разрыдается тоже. Потом мальчишка выгнулся, отвернулся от Бонсол и закрыл глаза.

В комнате прозвучал громкий голос Томаса Нау:

— Анне? У меня три треда с анализами пропали, когда вся эта кутерьма началась. Ты вообще знаешь…

Рейнольт ответила почти тем же тоном, что и Виню:

— Дайте мне килосекунду. У меня как минимум пять случаев разбегания гнили.

— Господи… Ладно, Анне, ты мне отписывайся.

Рейнольт уже с кем-то другим говорила:

— Хом! Что там с доктором Ли?

— Он в порядке, мэм, я его слушаю. На радиопередаче что-то случилось, и…

Рейнольт перелетела через комнату к Дитеру Ли, умудрившись увернуться от неотвязников, техников и аппаратуры.

— Это странно. Между физиками и радиогруппой не должно быть перекрывания каналов.

Техник пробежался по карточке, пристегнутой к халату Ли.

— В его сводке значится, что он слышал трансляцию.

Фам заметил, как с трудом сглотнул слюну Силипан. Это его оплошность? Черт. Если чувак попадет в опалу, Фам потеряет выход на клинику фокуса.

Но Рейнольт не замечала сбежавшего в самоволку техника. Она склонилась к Дитеру Ли и послушала, что тот лепечет.

— Вы правы. Он зациклился на словах того паука насчет В(ы)ключенной. Сомневаюсь, что у него настоящее разбегание. Вы там за ним смотрите, если попадет в реальную петлю, сразу скажите.

Еще голоса со стен, на сей раз явно фокусированные:

— В лабораториях Аттика двадцать процентов рудиментарного… вероятная причина: перекрестно-профессиональные реакции на аудиопоток 2738 с «Детского часа науки»… неустойчивость неконтролируема…

— Слышу вас, Аттик. Готовьтесь к быстрому отключению.

Рейнольт вернулась к Триксии Бонсол. На рыдающую женщину она смотрела с жутким сочетанием пристального интереса и полной отстраненности. Потом резко отвернулась, взгляд ее впился в Трада Силипана.

— Эй, ты! А ну сюда!

Трад перелетел через комнату к начальнице.

— Да, мэм! Я здесь, мэм! — Впервые в голосе его не было ленивой наглости. Может, Рейнольт и неведома концепция мести, но ее вердикты претворять в жизнь будут Нау с Брюгелем. — Я проверял эффективность работы переводчиков, мэм, то есть насколько посторонним… — (вероятно, тайным покровителям забегаловки Бенни), — будет доступен перевод.

Рейнольт не искала его оправданий.

— Давай офлайников. Пусть проверят журнал работы доктора Бонсол.

Она склонилась к Триксии, сверля ее испытующим взглядом. Переводчица уже не плакала. Тело ее свернулось судорожным клубком.

— Не уверен, что эту нам удастся спасти.

Эзр Винь снова дернулся в цепких руках Фама, и на миг показалось, что он готов заорать. Но потом только бросил на Фама странный взгляд и остался неподвижен. Фам ослабил захват и потрепал парня по плечу.

Эти двое наблюдали молча. «Пациентов» приносили и уносили. Еще нескольких отключили. Цзоби Жэюн вышла из программатора в ненамного лучшем состоянии, чем Триксия Бонсол. Последние несколько вахт у Фама была уйма возможностей понаблюдать за работой Силипана и вытянуть из него технические подробности. Он даже заглянул в учебники для начинающих техников фокуса. Но ему впервые выпал шанс вблизи посмотреть на работу Рейнольт и остальных специалистов.

Тут явно творилось нечто очень серьезное. Разбегание мозговой гнили. Сражаясь с этой проблемой, Рейнольт как никогда близко, на памяти Фама, подошла к проявлению эмоций. Несколько фрагментов головоломки удалось сложить сразу. Запрос Трада в начале прений возбудил перекрестный поиск по множеству специальностей. Поэтому так много неотвязников слышали передачу. Их анализ несколько сот секунд следовал обычной процедуре, но стоило запостить результаты, как у переводчиков наметился коммуникационный всплеск. В норме это решалось совещательно, уточнением слов, которые надлежало произнести вслух. На сей раз пошла полная чушь. Сперва поплыла Триксия, за ней большая часть остальных переводчиков: нейрохимические данные неотвязников указывали на бесконтрольное распространение гнили. Серьезный ущерб был понесен еще до того, как Триксия набросилась на Цзоби Жэюн, но это стало отметкой начала массового разбегания. Что бы ни расползалось по сети неотвязников, это спровоцировало каскад сходных вспышек. Прежде чем опасность ситуации была в полной мере осознана, пострадало примерно двадцать процентов всех неотвязников — вирус в их мозгах сорвался с цепи и затапливал нервную ткань потоками психоактивных веществ, смешанных с токсинами.

Навигаторы-неотвязники не пострадали. Неотвязники Брюгеля пострадали умеренно. Фам следил за каждым движением Рейнольт, впитывал любые подробности, искал любые ключи к разгадке. «Если получится что-нибудь в этом роде провернуть с неотвязниками-сетевиками первой точки Лагранжа, если отключить Брюгеля…»

Анне Рейнольт, казалось, всюду поспевала. И все техники подчинялись ей одной. Это она спасла большинство неотвязников Ритсера; она организовала частичную перезагрузку в Аттике. И Фам подумал, что без Анне Рейнольт спасти не удалось бы никого и ничего. Если бы неотвязная поддержка заглючила в родной системе авральников, это создало бы временные неудобства, и только. В университетах выращивали подменных специалистов, сотни клиник пересоздавали фокусированных. Тут, за двадцать световых лет от Аврала, дело другое. Тут маленькие глюки разрастались бы бесконтрольно… и без помощи невероятно умелого управленца вроде Анне Рейнольт власть Томаса Нау рухнула бы.

Энцефалограмма Цзоби Жэюн стала ровной вскоре после ее извлечения из аппарата МРТ. Рейнольт на миг оторвалась от перезагрузки работ в Аттике и уделила переводчице драгоценные мгновения. В этом она не преуспела. Сотней секунд позже разбегание гнили отравило ствол мозга Жэюн… а остальное уже было не важно. Рейнольт хмуро оглядывала неподвижное тело еще секунду. Потом жестом велела техникам пустить его в расход.

Фам смотрел, как выносят из клиники Триксию Бонсол. Она была еще жива; сама Рейнольт сопровождала ее носилки.

Трад Силипан помчался за ними к двери. Внезапно вспомнив про двух залетных гостей, он обернулся и жестом велел им убираться.

— Хорош, Тринли. Представление окончено.

Силипан был насуплен и бледен. Точная причина разбегания оставалась неизвестна; таинственное взаимодействие между неотвязниками — так-то. Но это Трад воспользовался сетью, послав запрос в начале прений, хотя этот его поступок не должен был привести к существенным затратам ресурсов. И Траду капитально не повезло. Если даже его запрос не спровоцировал разбегание, он был с ним каким-то образом связан. У Чжэн Хэ запрос Силипана расценили бы просто как еще одну ниточку к разгадке. К сожалению, авральники имели дурную привычку определять степень вины исполнителя постфактум.