Джастин обнаружил, что Мэй – не единственная женщина в храме, однако лишь ее удостоили чести присутствовать на будущей аудиенции с Его Святейшеством.

Когда они прошли через громадные двери, то оказались в просторном зале с высокими сводчатыми потолками и фонтаном, бившим на высоту двух этажей. На стенах висели изображения аркадийских святых, Нехитимар выделялся среди них огромным ростом. Перед образами сгрудились верующие, в том числе и редкие женщины. Они оставляли здесь свои приношения: свечи, цветы, ладан, хлеб. В дальнем конце молодые люди в храмовой униформе продавали эти дары выстроившимся в длинную очередь прихожанам.

– Все подношения Нехитимару и его сподвижникам должны быть освящены и иметь подобающий вид, иначе – никакого благословения, – произнес Хансен, обратившись к Джастину.

Хансен взглядом показал на изображение женщины в просторном ниспадающем одеянии и широкополой шляпе с цветами. Она склонилась у ног рослого Нехитимара. Перед иконой стояли на коленях аркадийки с белыми орхидеями в руках, да и пол вокруг них был устлан белоснежными цветами. Джастин отметил, что прихожанки были весьма скромного достатка, но не носили покрывал, как Мэй. Ткань их одеяний выглядела грубой, а сами наряды – весьма примитивно сшитыми, словом, они были одеты гораздо проще, чем женщины Карла. Но его семья принадлежала к элите, а здесь собрались простые граждане Аркадии.

– Святой образ супруги Нехитимара, Хирианы Плодоносной, – пояснил Хансен. – Он благословил ее множеством детей, и она – заступница перед Нехитимаром для тех, кто страдает от бесплодия. Ей приносят обильные подношения.

– А скажите, – заинтересовался Джастин, – если кто-то принесет не орхидею, а другой цветок?

Хансен едва не онемел от возмущения:

– Как можно! Это святотатство! Такие цветы тут же уберут, и Хириана попросит Нехитимара проклясть и их, и дарителя! О нет, никто не рискнет оскорбить святую!

– Логично. Однако эти орхидеи стоят дорого и к тому же редки – даже там, откуда я родом. Не все смогут добыть такой цветок…

– Вот поэтому-то мы и приходим на помощь благочестивым людям, – сказал Хансен, и черты лица его разгладились. Он кивнул в сторону продавцов: – Цветы можно купить у них. На самом деле такие орхидеи продаются только в храмах, освященные и полностью соответствующие церковным правилам.

Джастин согласился:

– Действительно, очень удобно.

«Для храма удобно, – подумал он про себя. – Держу пари, остальные «официально разрешенные» приношения для святых подвижников только здесь продаются. Здорово устроились – деньги рекой текут. И вход тоже платный».

«Для тебя – бесплатный, – заметил Гораций. – Чего ты жалуешься?»

Хансен решил, что Джастин вполне удовлетворен ответом, и повел их в глубь зала, к двери с табличкой: «Только для клириков и сотрудников храма». Дверь явно уступала в размерах помпезному главному входу в святилище. А еще на ней красовалась надпись: «Женщинам вход строго воспрещается».

Хансен повел их через запутанные галереи, по которым имели право ходить только служители храма. Некоторые из них в ужасе смотрели на Мэй, но Хансена, похоже, все знали, и обошлось без лишних вопросов. Коридоры были богато отделаны – прямо как главный зал храма. Но Джастина поразила не показная роскошь, а громадность инфраструктуры, ради которой все это построили.

«И все это вполне легально, официально и публично, – думал он с негодованием. – Все на виду, никто и не думает скрываться. В РОСА нет даже близко ничего подобного. У Морриган и сотой части такой силы не было, а ее служители демонстрировали необычные способности! Каково же могущество этого бога?! Наверняка он обладает огромной властью над смертными!»

«Подожди – и увидишь», – мрачно пообещал Магнус.

Они остановились перед следующими богато украшенными дверями. Их охраняли вооруженные до зубов храмовые солдаты. Увидев Хансена, они кивнули и расступились. Тот распахнул створки. Шагнув следом, Джастин застыл на месте, на мгновение потеряв ориентацию – словно бы он волшебным образом перенесся из помпезного храма в чей-то потрясающий пентхаус в РОСА. Они стояли в холле, роскошно отделанном и который выглядел чуть меньше, чем входной зал в храме. Но если храм производил впечатление древней величественной громадины, то тут все было сделано по последнему слову техники и современного дизайна.

Джастин узнал картины знаменитого светского художника из ВС – кстати, развешанные по стенам полотна, похоже, были оригиналами. На стене разместился ультрасовременный плоский экран – видимо, для развлечения гостей, если тем приходилось ждать приема. Показывали аркадийские новости, но ни одна программа не упоминала приезд джемманской делегации. Изнутри донесся голос, приглашающий войти, и Хансен поманил Джастина и Мэй внутрь.

Они переступили порог гостиной с дорогой мебелью и яркими живописными полотнами. Хансен обернулся к Мэй и резко ткнул в узкую деревянную скамью у стены: садись, мол, сюда. Мэй повиновалась. А Джастин молча уставился в панорамное окно размером почти во всю стену, из которого открывался потрясающий вид на Дивинию. Кстати, перед окном – спиной к вошедшим – стоял Великий Ученик. Странно, но он никак не вписывался в суперсовременный дизайн комнаты: этот человек словно сошел со страниц учебника по древней мифологии. Пурпурные парчовые одеяния ниспадали до пола свободными складками, ткань сверкала искусным шитьем и переливалась драгоценными камнями. Похоже, денег здесь не жалели, щедрость прихожан все окупала… Когда мужчина развернулся, Джастин разглядел золотую корону фута в два высотой. Священнослужитель сцепил руки в замок, и его ладони утонули в пышных складках рукавов. Сверкание просто слепило глаза, и даже седоватую бороду Великого Ученика украшали крошечные драгоценности. Однако он не держал в руке золотой жезл. И похоже, реликвии в гостиной не было, во всяком случае, Джастин не заметил артефакта.

Но более всего его поразила не роскошь убранства. Великий Ученик взглянул на Джастина, и того окатило волной невидимой силы: физически ощутимая мощь едва не сбивала с ног, и Джастин чувствовал себя моряком на кренящейся в шторм палубе.

«Он избранный! – мысленно крикнул Джастин воронам. – А может, и кто посильнее! Я такого никогда еще не испытывал!»

«Все потому, что в твоей стране культы теплятся, как свечки на ветру, а в Аркадии вера полыхает ярким костром до небес», – заявил Магнус.

«Он даже не пытается скрыть, кто он!» – ахнул Джастин.

«А зачем? – удивился Магнус. – У него здесь нет соперников».

Джастин в ужасе охнул:

«А он меня не почувствует? Амулет прикроет?»

«Прикроет», – проворчал Гораций – правда, не очень уверенно.

– Ваше Святейшество!

Хансен опустился на колени перед Великим Учеником и благоговейно облобызал перстень на его пальце.

– Я привел Джастина Марча из Утерянных Земель.

Джастин едва сдержал улыбку: он знал, как аркадийцы называют РОСА между собой, хотя в присутствии членов джемманской делегации они старались этого избегать. Но аркадийцы находили название «Республика Объединенной Северной Америки» оскорбительным – их-то никто ни с кем не объединял.

– Благодарю, Тимоти. Ступай.

Хансен чуть не упал от волнения, когда его назвали по имени. Интересно, крепка ли его вера? Наверняка да – не зря же он подвизается на этой должности.

«Точно, – согласился Магнус, – плюс мощное воздействие избранного на психику неинициированного».

Хансен и не подумал представлять Мэй, но та, похоже, была довольна своей ролью закутанной тени в уголке. Джастин подошел к Великому Ученику, мрачно думая, не предложат ли и ему поцеловать колечко. Но тот протянул руку для обычного делового рукопожатия.

– Очень приятно познакомиться, доктор Марч, – произнес Великий Ученик.

Джастин раскопал все, что мог, по аркадийской религии и потому знал, как зовут Его Святейшество. Но похоже, по имени его звать не придется. Служители Нехитимара проповедовали, что Великий Ученик отрекается от всего личного ради служения богу. Отрекается ли он от личного богатства, они не говорили, и теперь было понятно почему.