– Сейчас стошнит… дай что-нибудь…

Ни мисок, ни ведерок для мусора в комнате не было, поэтому Мэй схватила то, что попалось под руку – шляпу, которую подарил Карл. Джастин наклонился над ней, тело его сотрясали сухие рвотные спазмы. Мэй метнулась в ванную и вернулась со стаканом воды. Желудок его наконец успокоился, он жадно схватил стакан, но сделал лишь пару глотков. Потом вернул посудину Мэй и завалился на кровать. Мэй знала, что делать с полученными в бою ранениями, но не с болезнями – и тем более с последствиями превращения человека в ворона.

– Что это было? – спросила она, приглаживая мокрые от пота волосы Джастина.

Температура, кстати, поднималась. Лихорадочно блестя глазами, он смотрел сквозь нее и бормотал:

– Божественное прикосновение… и отключение стрима. Но ведь у них не получится, правда? Там же избыточность – стрим не может просто так отрубиться… А бог, он знает, что делать!

Мэй с трудом влила в рот Джастина немного воды, и он провалился в тяжелый сон. Затем Мэй смочила водой полотенце и стала аккуратно протирать его лицо. Голова его покоилась у нее на коленях, а она беспомощно оглядывалась: куда запропастились эти вороны? В самый ответственный момент – как сквозь землю провалились! А если им угодно с Джастином болтать, они тут как тут!

– Может, влезете мне в голову? И объясните, что здесь творится? – в отчаянии сказала она.

Ей не ответили. Значит, она не сподобилась ответов от божественных сущностей. У нее есть лишь кинжал с янтарной рукояткой – но, нет, она ни за что не воспользуется им сейчас: вдруг провалишься в транс, а Джастину потребуется помощь? К тому же он ее предупреждал, что за помощь богов всегда нужно платить. Он это имел в виду? Но Мэй всегда казалось, что речь идет о плате метафизического характера, а не о чем-то настолько конкретном, как лихорадка и рвота.

Лоб Джастина оставался горячим, но дыхание выровнялось, и Мэй надеялась, что крепкий сон поможет ему одолеть неведомый недуг. Спустя час в дверь постучали. Мэй осторожно переложила Джастина на кровать, встала и впустила в комнату Лусиана. Тот передал ей тарелку с едой и охнул при виде Джастина:

– Он и впрямь болен! Я думал, может…

– Думал – что? – спросила Мэй, потому что он резко замолчал.

– Не важно, – произнес Лусиан. – Помощь нужна? Доктор, к примеру?

Мэй поставила тарелку на столик и вручила Лусиану шляпу, в которую вытошнило Джастина.

– Выброси это, – отчеканила она. – И извинись перед Карлом.

Лусиан поморщился и выставил шляпу в коридор.

– Будет сделано. Что-нибудь еще? Могу я быть как-то полезен? Тебя здесь, по сути, заперли, но, если честно, лучше сидеть здесь, чем ходить в жутком коконе из тысячи платков!

В голосе его звучало искреннее беспокойство, и Мэй осенило: а ведь он думал, что Джастин притворился больным, чтобы остаться с ней наедине с вполне понятными целями.

«Надо же, я была с ним холодна, а он до сих пор не отступился. Как мне объясниться, чтобы он понял?»

Внезапно Мэй посетила мысль, донельзя удивившая ее саму:

«А нужно ли мне объясняться?»

Мэй никогда не нравились игры, в которые с неизменным удовольствием играли девушки ее касты и социального положения. Повзрослев, она не изменила себе, и ее отношения с мужчинами оставались совершенно безыскусными: она бросала партнеров, если охладевала к ним, и не водила никого за нос ради собственной выгоды или амбиций. Джастин велел молчать насчет племянницы, но теперь Мэй сомневалась, что это хорошая идея. Наверняка все можно объяснить, не вдаваясь в сверхъестественные подробности.

– А женщинам в Аркадии живется нелегко, – произнесла она, подбирая каждое слово. – Мне повезло, что я родилась в РОСА. Мне безумно жаль тех, кто вырос здесь, – они-то не знают, что можно жить иначе. Кстати, я слышала… – проговорила Мэй и умолкла. Она даже отвернулась, притворившись, что слишком расстроена, но после паузы продолжила: – В Аркадии вроде бы похищают девочек и женщин, причем не только из провинций, но из РОСА! Как ты полагаешь, здесь есть доля истины?

– Мой опыт свидетельствует, что люди способны на любую пакость, – мрачно ответил он. – В принципе все возможно. Однако если это и случается с нашими гражданами, то не очень часто. Наша граница надежно охраняется. Местным не так-то просто проникнуть на нашу территорию и захватить наших женщин.

«Вот только касты их отдают совершенно добровольно», – тоскливо подумала Мэй, а вслух она сказала:

– «Не очень часто»… это тоже никуда не годится! По-моему, их обычаи самые что ни на есть варварские. Ты можешь что-нибудь предпринять, чтобы вернуть джемманских девочек?

– Но каким образом? – задал встречный вопрос Лусиан.

– Они сильно отличаются внешне, – заметила Мэй. – У них нет «Каина». Или есть, но только слабые следы. Поэтому нужно сделать генетический тест и найти их родителей, сверяясь с нашим реестром.

– Но сперва они должны попасть в РОСА. Здесь нет подходящего оборудования, а аркадийцы не выдадут их на основе подозрений, мало ли у кого какая внешность. И даже если у нас будут неопровержимые доказательства, что похищенная действительно джемманка по рождению, вернуть ее в РОСА будет проблематично, особенно если она уже долго жила здесь и ей промыли мозги. Аркадийка с четырьмя детьми вряд ли захочет уехать обратно: им забивают голову всякими ужасами: дескать, джемманы все как один безбожники и слуги зла.

Мэй подумала: а что, если девочка восьми лет от роду верит во всю эту чушь? Преторианка молчала, но, похоже, лицо выдало ее растерянность. Лусиан мягко взял ее за руку и привлек к себе.

– Я понимаю тебя, – произнес он. – И мне, поверь, очень жаль всех этих несчастных. Они вынуждены жить в Аркадии – независимо от того, родились они здесь ли нет. Если бы я только мог что-нибудь сделать для них! Но, увы, это не в моих силах.

Мэй улыбнулась, хотя настроение у нее было – хуже некуда.

– Ты станешь одним из двух самых могущественных людей Республики. Неужели найдется дело, с которым ты не справишься?

Он поднял на нее пристальный взгляд, а потом тихо и ровно ответил:

– Возможно, да.

А теперь речь явно шла не о похищенных девочках.

За ее спиной застонал во сне Джастин, и Мэй кинулась к кровати.

– Я должна быть рядом с ним, – сказала она Лусиану. – Я дам знать, если ему станет хуже, но думаю, он поспит, и все пройдет.

– Скорее всего, да, – согласился Лусиан. – С ним часто такое бывало.

Мэй поняла, что он ни в чем не разобрался и решил, что у Джастина передозировка таблеток. Но уточнять ничего не стала – пусть лучше думает, что Джастин перебрал со стимуляторами, чем узнает, что тот связан со сверхъестественными силами.

Она просидела рядом с Джастином до самого утра. К утру температура наконец спала. Он проснулся осунувшийся и несчастный, но с ясными глазами и не бредя. Она помогла ему сесть и принесла воды. Потом терпеливо ждала, когда он напьется. И лишь затем решила поинтересоваться насчет того, что же все-таки произошло ночью.

– Ты помнишь хоть что-нибудь? – спросила она. – Ты был не в себе…

– О, я был не в себе, ты верно подметила, – поморщился он. – Я был не в своем теле. Я был в теле Магнуса. Мы долетели до храма и подслушали, о чем говорил Великий Ученик.

Тут Джастин резко выпрямился.

– Представляешь, Мэй! Этот псих, знаешь, что хочет сделать? Уронить стрим! Он хочет заслать к нам хакеров с этими миссионерами, отключить все и начать вторжение!

Мэй ошарашенно моргала:

– Ты что-то такое говорил. Но я подумала, ты бредишь! Ты упомянул про избыточность при проектировании стрима, и это чистая правда. Он действительно не может взять и отказать!

– Тогда почему он так уверен в успехе? – Джастин взъерошил и без того растрепанные волосы и наморщил лоб. – У них таких инженерных решений даже близко нет! И даже если они привлекли программистов из провинций и из ВС – все равно они не смогли бы взломать нашу систему…

– Ты должен рассказать остальным.