Та лишь язвительно насмехалась и грубо отказывала, но однажды согласилась, поддалась на уговоры местного Казановы. Однако герой-соблазнитель на ложе любви потерпел неожиданное фиаско (выпил лишнего). Едва ли не на коленях Савельев упросил Сметанину не позорить его на всю округу, прося шанс на реабилитацию.

Увы, но снаряд дважды угодил в одну и ту же воронку. Ещё до «попытки номер два» экспедитор вновь перебрал первача, уснул и уткнулся физиономией в тарелку с пельменями. Двойная неудача на любовном фронте сделала Савельева заложником начальницы, чуть, что она угрожала все рассказать односельчанам в самых наиподробнейших подробностях. Боясь позора и насмешек, экспедитор был вынужден беспрекословно выполнять все прихоти шантажистки.

– Зачем едем-то? – осмелился спросить Савельев.

– Твое дело за дорогой следить, - сердито отозвалась Сметанина, - А то врежешься куда-нибудь или в кого-нибудь.

Продавщица была явно не в духе, ярость из нее так и брызгала в разные стороны искрами. Сметаниной донесли, что ее благоверный супруг лесозаготовитель находился в «командировке» у учительницы географии из соседнего села. Вот почему продавщица помчалась на ночь, глядя, чтобы уличить мужа – кобеля, устроить скандал – разборку, ну и в зависимости от весовой категории учителки можно было, и сойтись в рукопашной.

– Нет тут никого, - заверил Савельев, - Не боись, не врежемся.

«Газель» резко повернула, фары высветили темный силуэт большого четвероногого зверя, его глаза ярко фосфорицировали желтоватым отблеском. Савельев пытался затормозить и свернуть, зверь отскочить в сторону, но у обоих ничего не вышло: машина ударила на полном ходу существо. Удар был неожиданный и очень мощный, будто по железу с размаха добланули огромной кувалдой, кабину здорово тряхнуло.

– Что это?! – взвизгнула Сметанина.

– Х… его знает, - был ответ.

Продавщица чуть опомнилась от неожиданности и обрушилась на водителя:

– Козел ты, сверхскоростной, я тебе ведь б…дю этакому сказала, не гони! Сам будешь платить за ремонт!

– Да не верещи, истеричка! – не остался в долгу Савельев, - Сама сказала, чтобы быстрее доехали, не х… было по ночам ездить. Все беды только от вас, от баб…

– Ну, ты, мужик, у которого хобот поник, не забывайся! – пригрозила Сметанина.

Экспедитор испуганно опомнился:

– Ладно, не ори и без того башка трещит. Слава Богу, не человека сбили…

– А кого?

– Х… знает, - вновь блеснул красноречием Савельев. – Зверь какой-то, может, волк или рысь, глазища здоровенные.

Сметаниной овладело любопытство:

– Ну, так или и посмотри, тоже мне мужик, сидит, трясется, ладно хоть штаны сухие.

– Ты че, с дуба рухнула!? – бешено вытаращил глаза Савельев, - А вдруг это медведь бешеный, может, он живой, как кинется на меня, потом и тебя сожрет!

Любопытство продавщицы быстро сменилось страхом:

– Че расселся, бегемот пугливый, поехали!

«Газель» не заводилась, Савельев материл мотор, Сметанина своего экспедитора. После пяти минут безуспешной кутерьмы Савельеву пришлось прийти к выводу, что придется вылезать и смотреть двигатель. Дрожа от страха, испуганно озираясь, согнувшись, бубня матерные проклятья, он после долгих колебаний и душевных терзаний силой заставил себя покинуть кабину.

Вмятина была солидная, движок по счастью не пострадал. Савельев боязливо всматривался, ища тушу зверя, руки крепко сжимали металлический прут.

– Тоже мне, рыцарь, - из кабины громко фыркнула Сметанина.

– Заткнись, шалава, если такая смелая, давай, иди сюда, - злобно крикнул экспедитор.

Вдруг из темноты стремительно выпрыгнуло что-то огромное, лохматое и свирепое. Здоровенный зверь припечатал человека к машине, было слышно, как затрещали переломанные ребра и позвоночник, из раздробленной гортани вырвалось хрипение, на лобовое стекло брызнула кровь, ошметки кожи, волос, мозга. Сметанина истошно завопила, а зверь-убийца через секунду повторил прыжок, очутившись сквозь разбитое стекло в кабине.

[1] – Extitusletalis (лат.) в переводе летальный (т.е. смертельный) исход.

[2]– колючая проволока из нержавеющей стали в виде нескольких перекрученных спиралей, попав в нее, человек не может выбраться без посторонней помощи. Способна остановить движение колёсной бронетехники.

[3] – предельно допустимые концентрации.

[4] – раздел медицины, изучающий заболевания системы крови.

[5]– 29 сентября 1957 года на Южном Урале в 10 км от г. Кыштым произошел взрыв на атомном предприятии «Маяк», в результате были загрязнены радиацией тысячи гектаров земли. ПДК радиации превышала норму в 10 раз.

[6] – общественно-государственная подготовка, цикл гуманитарных наук, изучаемых всеми военнослужащими от рядовых до генералов.

[7] – на армейском жаргоне «провинившийся».

[8]– общевойсковой защитный костюм, для защиты личного состава от боевых отравляющих веществ.

[9]– презрительное прозвище прапорщиков. В начале 90-х гг. ХХ века зарплата прапорщиков и мичманов была 1 тыс. рублей – на жаргоне «кусок». И хотя зарплата российских контрактников неоднократно с тех пор менялась, данное прозвище надолго пристало к прапорщикам.

[10] – на армейском жаргоне младший лейтенант.

[11]– на армейском жаргоне срочная служба.

[12] – на армейском жаргоне водитель.

Свеча догорела, упало кадило,

Земля, застонав, превращалась в могилу.

Ю. Ю. Шевчук

День четвертый.

Ворошиловка, деревенский клуб, 00:02.

Лошадникова не любила, когда ее отрывали от дум за стопкой водки. Бутылку она выпивала за час, пьянела, но способность мыслить и говорить сама с собой в слух не теряла. А тут прямо в середине процесса уединения наглый и настойчивый стук в дверь. Опять пришли местные школьники старших классов, чтобы «арендовать» клуб для очередной попойки. Лошадникова недовольно оглядела стоящих на пороге визитеров.

– Ну, у кого сегодня день рождения? – спросила она, - У Коляна, Вована, Толяна уже были одно за другим, чья теперь очередь?

– Сереге скоро в армию, - после долгих раздумий сказал один, что потрезвей.

Лошадникова зло ответила:

– К вашему сведению, молодые люди, призыв через три недели с лишним начнется.

– Так отметить никогда не рано и никому не поздно, - отозвался второй визитер.

– Вы бы еще в два часа ночи притащились, - продолжала ворчать Лошадникова.

– Ну, так мы не с пустыми руками, - перед глазами заведующий клубом возникла бутылка водки.

– Я что похожа на врага своего желудка? – вызывающе спросила Лошадникова.

Ночные посетители непонимающе переглянулись и пожали плечами.

– Где закуска? – напрямую спросила завклубом.

– А-а-а, - смекнули визитеры, - Будет, Антонина Васильевна, через пять минут.

– Условия и сроки прежние, - сказала Лошадникова и пошла в свою комнатушку.

Мост через Большую Гнилку, 1:01.

Первыми на пост заступили Орлов и Греев. Мало того, что из-за прихоти «младлея» пришлось окапывать БТР и вырыть ходы сообщения вместо положенного сна, так еще пришлось сесть под дождем у моста в ожидании проходящих машин для досмотра.

– Сколько еще осталось? – нетерпеливо спросил Орлов, ежась от холода и дискомфорта влажной формы.

– Час сорок две, - посмотрел на часы Греев.

– Да ведь в последний раз, когда спрашивал, час сорок пять было, - в отчаянии воскликнул Орлов, - Всего три минуты прошло, что ли?!

– А ты чего хотел? – удивился Греев, - Спрашиваешь каждую минуту, а потом орешь.

Орлов обтер ручейки дождевой воды с лица:

– Вот сука наш «микромайор»[1] – два часа под дождем торчать и для чего? Кто в этой херовой глуши ездит ночью и еще в дождь?! Сейчас бы спали в казарме, пусть вонь портянок и храп, но зато тепло…

Греев уже отслужил год, поэтому давно привык к тяготам подобного рода. Слушая проклятия и стенания сослуживца, он уже впал в дрему, несмотря на то, что вымок насквозь.