Сгрудившиеся вместе гремлины, ставшие так похожими на остатки армии Леонида (Чего только в горячке боя не представишь!), что всё ещё пытались оказать сопротивления превосходившим их и в качестве, и в количестве силам, застыли, как вкопанные, когда из котелка, что так и не выпустил из рук их капитан, вылез на волю огненный дух, змеёй окруживший моё значительно поредевшее воинство. Часть пикси, что не успела среагировать на изменения происходящего, с дикими криками сгорела в испепеляющем их пламени, ещё треть обожгла крылья и попадала на землю, оставшиеся же, дико шипя, отпрянули и, как один, посмотрели в мою сторону. Вот, блин, нашли обидчика!
Я вскочил, бросившись в сторону, одновременно развоплощая гремлинов и отправляя клубок огня в сторону преследующих меня фей. Наверное, со стороны это выглядело невероятно глупо, но, когда твоя жизнь висит на волоске, думать об этом как-то не с руки.
Неожиданно пикси взлетели, уходя от пролетевшего мимо шара и, слившись в единую сферу, ушли в противоположную часть поляны. Я усмехнулся через силу, останавливаясь и переводя дыхание: м-да, Высший прекрасно понимает, что уйти отсюда не может, пока я его не отпущу, или он меня не убьёт. Но потрепал я его изрядно, как, впрочем, и он меня: сил почти не осталось, пришлось даже отправить обратно в мир духов гремлинов, чтобы хоть как-то облегчить своё мягко говоря дерьмовое состояние. Но истраченной энергии обратно не вернуть, а оставшихся капель едва-едва хватает, чтобы держать под контролем так и стоящих истуканами элементалей. Высший, принявший форму силуэта, лишь едва-едва напоминавшей нечто живое с руками и ногами, не спешил нападать. Похоже, и у него всё не очень-то в порядке с энергией: конечно, после таких-то метаморфоз… Каким бы сильным духом ты ни был, а энергия — она не бесконечна. И что делать? Пат объявлять — не вариант: тут либо он меня, либо я его. А всё, что я могу, это ждать, пока энергия хоть немного придёт в норму, и никто не даст гарантии, что к этому времени Высший вновь не пойдёт в атаку.
Да уж — я снял с пояса бурдюк с чаем, начав отчаянно его хлебать — варианты дальнейших событий, в результате которых я бы вышел живым с поляны, в голову не приходили.
Отшельник сладко потянулся, прислушиваясь к отдалённым звукам боя. Прикрыв глаза, начал представлять, что же творит его ученик: скорее всего вызвал отряд каких-нибудь не слишком сильных тварей, по крайней мере, он бы сделал именно так, чтобы отвлекали на себя противника, ну, и поддерживали огнём. Ого, а вот этот «бум» был не слабый — видимо, Гул-аль-Дук угробил знатное количество энергии, причём в самом начале боя… но ведь и Высшему должно было достаться? Значит, решил идти ва-банк? Навязать свою тактику, заставить противника показать всю свою силу в самом начале? Молодец! Не зря провёл все эти недели в постоянных тренировках и разговорах. Всё-таки сумел что-то выудить, паршивец, из его, старика, советов.
Так, а вот это уже нехорошо… пошатнувшая болота энергия явно принадлежала не его ученику: уж ауру Гул-аль-Дука за столь продолжительный срок он успел изучить вдоль и поперёк… Значит, Высший наконец решил ответить? Надоело терпеть удары, да переводить энергию? Тоже правильно. В конце концов, кто говорил, что будет просто?
Старик открыл глаза и, кряхтя, подошёл к стене. Облизнув пересохшие губы, положил на неё ладонь, вновь закрывая глаза и становясь единым целым с дубом. Его потоки слились с потоками дерева, на непродолжительный срок они стали единым целым, и король всех деревьев протянул свои ростки в сторону собратьев, от одного к другому, до тех пор, пока не добрался до Гул-аль-Дука… Да, друиды хвастают, что являются отличными разведчиками за счёт того, что могут видеть глазами животных, но и у опытных шаманов есть свои фокусы на подобный случай. Стихия земли, а, точнее, высокие уровни её овладения, давали свои плоды. И сейчас собраться-деревья, словно древние старцы, нараспев, рассказывали ему о том, что их тревожит. А тревожили их огромные масштабы выпускаемой на волю энергии, в том месте, где сражался его ученик. Но постепенно эта энергия сходила на нет, и, убирая от стены руку и возвращаясь к реальности, Отшельник глубоко вздохнул: Гул-аль-Дук проиграет, это и полному рагхакку ясно. Он был не готов, не опытен, но старый безумец всё-таки позволил ему, увидел в нём талант, способность неординарно мыслить… Да что уж там! Действительно, он был талантлив, но не на одном таланте всё строится! Разве он был его возраста, когда решил замахнуться на овладение Силой? Конечно, нет. И прошёл не одну битву. А он? Сопляк!
Отшельник негодующе с размаху ударил по стене, и тут же, опомнившись, примирительно погладил захныкавший от такого обращения дуб. Почему он злится? Да потому что осознаёт, что не в ученике дело, а в нём! Дал парню надежду и подсластил её возможностями, и вот, нате вам! Куда всё скатилось…
Старик прошлёпал до одной из полок, на которой, не без помощи Гул-аль-Дука, теперь воцарился порядок и, сощурившись, достал одну из занесённых пылью, давно не видавшей света книгу. Открыв, несколько раз дунул, стряхивая грязь, и задумчиво пролистал пару страниц. Затем, остановившись на одной, тщательно прошёлся по ней пальцем и удовлетворённо кивнул. Оно.
Затем Отшельник начал выводить направленным в пол пальцем различные знаки, и эти знаки с шипением выжигались на полу, в точности повторяя движения старика. Гоблин бубнил про себя считываемый с книги текст и, когда всё было окончено, встал на колени посреди отдающих с пола паром рун, убрав со лба волосы и коснувшись своей метки. Усмехнулся: много же зла он совершил, живя на этом свете. Так, может, хоть сейчас у него есть возможность оправдаться перед духами? Хотя бы сейчас совершить что-то, что, как он предчувствовал, сулило если не добро, то изменения: а это, стало быть, всё равно лучше, чем ничего.
Как только заклинание было окончено, старик как-то устало закрыл глаза и развёл руки в стороны. Он встречал того, от кого так давно бегал и скрывался, и сейчас готов был принять его, полный радости, в дружеских объятиях.
Он встречал Смерть.
Если задуматься, то всё могло бы быть ещё хуже: например, чёртов Высший понял бы, что я ничего не могу ему сделать, и сразу бы обрушил на меня крохи своей оставшейся силы, которой у него пускай и оставалось мало, но оставалось, и это был удручающий, ужасный, ставящий крест на моей жизни, но всё-таки факт.
И всё же он стоял, присматривался, проявляя свою осторожность и размеренность в действиях. Я застал его врасплох, не дал времени ничего обдумать, и вот, вдруг, предоставляю это самое время. Так зачем рваться в бой? Не лучше ли обмозговать всё как следует, раз дают такую возможность? Умный, ох, и умный дух…
Но и я зря времени не терял, пытаясь как можно скорее вернуть себе хотя бы такое количество энергии, которое позволит мне создать простецкий дух десятого уровня, фактически, бытового… Для начала, скрипя зубами, провёл руками в воздухе, развоплощая четверых элементалей, что тут же развалились покатившимися в разные стороны валунами. Хвостика, несмотря на всю прорву энергии, что на него трачу, развоплощать не стал. Не смог. Чувствовал, что не имею на это никакого морального права. Почему? А хрен знает! Чуйка, чтоб её… Правда, стало чуть полегче: контролировать теперь мне приходилось не пятерых духов, а всего лишь одного, пускай и такого сильного как Хвостик. А что, может, и пустить его в бой? Нет, рисковать им не стану: мало ли, что может сделать этот так и застывший по другую сторону поляны Высший? Мало было подготовки, мало! Нужно было проштудировать не один десяток книг, выудить из Отшельника больше информации, потренироваться хотя бы полгодика! Но нет же, юношеский, блин, максимализм: всё рвусь сделать прямо сейчас, скорее! Знал же, что в итоге поплачусь, но нет, прыгаю с обрыва вниз головой, рассчитывая, что внизу мне подложат батут! Энергию тратил глупо, не жалея её, словно она бесконечна. Там, где мог потратить её толику, выдавал огромными кусками, открывая такие двери между нашим миром и миром духов, что в них мог бы весь этот мир и залететь, в то время как нужна то была щёлочка для одного-единственного духа… Но что уж теперь жалеть о том, что не исправить: нужно вбить себе это в башку и больше никогда подобных оплошностей не допускать. Ну, если выживу, конечно.
