Милосердные богини, пусть это будет сон. Нет, все происходило наяву.

— Ромашковый, — который любила его мать и ненавидел Сетерис. — Спасибо.

— Ваше Высочество, — поклонился слуга, — вы хотите завтракать в постели или…

— Нет, — сказал Майя. Он чувствовал себя слишком беззащитным в этой огромной комнате, одетый только в ночную рубашку. — Мы встанем, спасибо.

— Ваше Высочество, — мальчик снова поклонился и исчез.

— Ваше Высочество, — произнес другой голос из дальнего угла комнаты, напугав Майю почти до визга.

Конечно, это был Бешелар, имевший великий талант заставить своего Императора почувствовать себя маленьким глупым мальчиком. Он выбрал позицию таким образом, чтобы видеть каждый уголок этой замысловатой комнаты.

— Что, не спится? — Спросил Майя более язвительно, чем намеревался.

— Ваше Высочество, — сообщил Бешелар, — вчера не было возможности, но сегодня есть надежда, что Адремаза и капитан Ортема смогут прислать заместителей для нас с Калой Атмаза. Если они окажутся приемлемыми для Вашего Высочества, мы получим возможность охранять вас в две смены. Но мы, — добавил он с внезапной свирепостью и с таким упором на «мы», что давало основание понять, что он говорит также о Кале, — останемся вашими первыми нохэчареями.

Майе захотелось закрыть лицо руками и заплакать. Пока он обижался на Бешелара, тот нес на своих плечах двойное бремя, о чем Майе даже не хватило ума догадаться. Ты высокомерный червяк, сказал он себе, принимаешь как само собой разумеющееся, что люди охраняют тебя, жертвуя своим отдыхом и покоем. Им постоянно приходится бы начеку. Другой, более тихий голос, добавил: как и тебе самому.

С внезапной решимостью Майя выкарабкался из постели. Словно только и ожидая этого момента, на пороге возникли Эша и Аврис, с сообщением, что, во-первых, горячая ванна ожидает его, и что Дашенсол Аттереж с учениками трудились всю ночь и теперь прислали несколько новых костюмов с заверениями, что работа над коронационным платьем Его Высочества не будет отложена ни на минуту. Заботливая опека слуг почему-то не доставила Майе никакой радости, но позволила сделать одно неприятное открытие, из-за усталости ускользнувшее от него накануне вечером: иллюзия уединения предоставлялась Императору благодаря хитро расположенным стеновым панелям матового стекла. Он искупался, оделся и разрешил Аврису заняться его прической, одновременно сильно встревожив эдочарея категорическим отказом от любых украшений.

— По крайней мере, до коронации, — сказал он.

На самом деле, он предпочел бы совсем не носить драгоценности. Они напоминали ему об отце.

Майя завтракал в присутствии обоих нохэчареев и того же застенчивого слуги, что и накануне. С первым глотком чая дверь отворилась, пропустив Цевета, обремененного новой огромной стопкой писем, и Майя, чьи мысли все еще были заняты драгоценностями, поспешил опередить Цевета и спросил:

— С кем мы можем поговорить о нашем личном императорском перстне?

— Ваше Высочество, — ответил Цевет, складывая письма на угол стола. — Это традиционная сфера компетенции лорда-канцлера.

— Действительно? — Задумчиво произнес Майя.

— Лорд-канцлер является Мастером печатей, — осторожно сказал Цевет, его уши тревожно вздрогнули.

— Чем вы воспользовались, чтобы запечатать мои вчерашние письма?

— Печатью Дома Драхада, — ответил Цевет. — Мы рассудили, что вряд ли кто-то сочтет ее фальшивой.

— Это маловероятно в большинстве случаев, — согласился Майя, и Цевет, казалось, вздохнул с облегчением — Но ведь лорд Чавар не изготавливает печати лично?

— Ой! Нет, конечно нет. Это работа Дашенсола Хабробара.

— Не могли бы вы… то есть, сообщить Дашенсолу Хабробару, что мы желаем его видеть?

— Мы позаботимся об этом, Ваше Высочество.

— Спасибо, — сказал Майя. — Мы видим, сегодня вы принесли еще больше писем.

— Да, — согласился Цевет. — Не только Коражас обеспокоен тем, что Император еще не появился перед двором.

— А мы должны? — Спросил Майя. — Появиться, я имею в виду?

— Нет, Ваше Высочество, — сказал Цевет. — Вашим придворным не помешает немного поволноваться. Они и так очень скоро вас увидят. — Он немного закашлялся и вежливо добавил: — Здесь новое сообщение от вдовствующей Императрицы.

Среди множества других проблем Майя почти забыл о вдовствующей Императрице, но взгляд, брошенный на часы, сказал ему, что назначенная встреча состоится через час.

— Мы обещали дать ей аудиенцию в 10:00, - сказал он. — Она написала вчера.

— Ваше Высочество очень добры, — пробормотал Цевет и передал ему письмо Императрицы.

Майя сломал печать и прочел:

Майя очень тщательно изучил послание, а потом спросил:

— Что представляет из себя вдовствующая Императрица?

— Ваше Высочество, — Цевет снова вежливо кашлянул. — Она очень молода и… не очень хорошо воспитана.

— Цевет, мы просим вас выражаться яснее.

Цевет поклонился.

— Она избалованная девочка, Ваше Высочество. Так как она была очень молода и красива, покойный Император обращался с ней, как с куклой. Она привыкла получать желаемое истерикой и слезами, но когда они приелись ее мужу, как и следовало ожидать от человека усталого и немолодого, схоронившего трех жен, она перешла к тактике болезней, обмороков, головокружений и нервных припадков. Она желала власти, но Император был слишком умен, чтобы допустить ее к делам.

— Следовательно, существует вероятность, что она и сейчас будет продолжать стремиться к власти?

— Да, Ваше Высочество, такая вероятность очень велика.

Тишина, холодная и тяжелая, как кусочки льда. Наконец Майя сделал глубокий вдох и спросил:

— Что наш покойный отец говорил о нас?

Он видел, как испуганный взгляд Бешелара встретился со взглядом Цевета, и понял, что не желает этого знания. Но…

— Мы должны знать. Нам предстоит встретиться с теми, кто знаком с его мнением о нас.

— Ваше Высочество, — Цевет с несчастным видом склонил голову. — Вам известно, что он не любил вашу мать.

— Да, — сказал Майя, стараясь не выдать себя. — Мы знаем.

— Он не обсуждал ни ее, ни вас, Ваше Высочество, во всяком случае публично. Но сплетни не умолкали. Некоторые исходили от слуг. Некоторые, мы боимся, распространяла сама Императрица Сору.

— Зачем?

— От скуки. От злобы. Из любви к скандалам. Большинство этих историй не заслуживают доверия, и мы самым серьезным образом просим Ваше Высочество не придавать им значения.

— Но остальные?

Он загнал Цевета в угол и даже сочувствовал ему. Вот что значит быть Императором, подумал он. Не забывай.

Цевет капитулировал так же изящно, как делал все остальное.

— Император говорил, и иногда публично, что баризанцы вырождающаяся нация, склонная к инбридингу.[1] В частности, ходили слухи, что он называл Императрицу Ченело сумасшедшей, и что вы унаследовали ее дурную кровь. Он часто использовал слово «неестественный», хотя рассказы сильно искажают смысл его первоначальных слов.

— Насколько люди доверяли этим рассказам?

— Ваше Высочество, всем известно, как сильно покойный Император любил Императрицу Пажиро. И общеизвестно, что брак с Императрицей Ченело был заключен под давлением Коражаса, а не по его собственному выбору. Но верно так же и то, что ваша… изоляция в Эдономее вызывала множество комментариев, особенно в последние годы.

— Следовательно, для всех придворных Унтеленейса мы являемся сумасшедшим кретином.