Десантирование производилось в ночь на 17 февраля одиночными самолетами в несколько заходов с высоты 300 м. Во время выброски парашютистов и грузов самолеты ТБ-3 летали по кругу над площадкой приземления. Немцы стреляли по ним из винтовок и пулеметов, так как радиус района боевых действий 29-й армии сократился к этому времени до 4 км. Несмотря на это, ни летчики, ни десантники в воздухе потерь не имели. Всего в заданный район было переброшено 312 человек, привезено обратно 75 человек и 38 парашютистов ошибочно высадили под Старицей. В расположение войск Швецова собралось лишь 166 человек. Чем они могли помочь командарму, неясно.
28 февраля остатки 29-й армии в количестве 6000 человек вырвались из кольца к своим. По немецким данным, в плен попали 4888 бойцов и командиров, еще 26647 человек погибли на поле боя. Таким образом, первую половину тех клещей, что должны были сжать основные силы группы армий «Центр», немцы отсекли уже в феврале.
Попытки Конева в марте и апреле продолжать наступление и выполнить поставленные задачи провалились. Генерал Модель получил от фюрера Дубовые листья к Железному кресту и прозвище «пожарный для безнадежных положений». [104]
Группа генерала Белова 17 февраля получила от главкома Западного направления приказ обойти Вязьму с запада и перехватить железную дорогу Вязьма-Смоленск. В это же время 11-й кавкорпус Соколова, прорываясь с севера, должен был выйти на автомагистраль. Наступление началось вечером следующего дня и развивалось успешно. 2-я гвардейская кавдивизия неожиданным ударом выбила немцев из села Изборово, 21 февраля 8-я воздушно-десантная бригада заняла село Бекасово, а 41-я кавалерийская дивизия — Яковлево. Советские части перерезали железную дорогу и частично разрушили ее. Корпус Соколова в это время перехватил автостраду и закреплялся в селах Азарово и Черново в 6 км севернее. Однако соединиться двум подвижным группам так и не удалось.
Противник, подтянув танки, авиацию и 3 бронепоезда, сначала отбросил от автострады корпус Соколова, а 25 февраля нанес серию контрударов по группе Белова, окружив 41-ю кавдивизию, бригаду Онуфриева, 250-й полк майора Солдатова и 329-ю стрелковую дивизию. Белову пришлось отказаться от наступления на Вязьму ради спасения своих войск. На помощь окруженным направилась 2-я гвардейская кавдивизия. После 3-дневных боев кавалеристам и парашютистам удалось прорваться через вражеское кольцо и соединиться с главными силами. Но потери были велики. Так, в 75-й кавдивизии насчитывалось лишь 59 активных штыков.
Командование 329-й дивизии приняло решение пробиваться на восток, к 33-й армии Ефремова. Фактически дивизией уже никто не управлял, она распалась на мелкие группы, действовавшие по своему разумению. В итоге через боевые порядки противника к Белову и Ефремову смогли просочиться примерно 700 человек. 10 марта майор Солдатов вывел в расположение кавалерийского корпуса остатки 250-го полка — 75 лыжников. [105]
В разгар труднейших боев в самых неблагоприятных условиях Жуков прислал командиру группы новую телеграмму:
«…Почему вы, вопреки приказу Ставки и Военного совета фронта, ушли из-под Вязьмы? Кто вам дал право выбирать себе задачу? Задача определена моим приказом. Вы, кажется, забыли, что бывает за невыполнение приказа, хотя сами арестовываете и предаете суду виновных…»
Каков, однако, стиль управления! Непогрешимый Жуков «кажется забыл», что войска Белова и Ефремова больше месяца воюют в тылу противника, не получая от командования фронтом почти никакой помощи, кроме новых задач и однообразных угроз:
«Мы не получали боеприпасов с „Большой земли“, поэтому использовали пушки и снаряды, которые собирали в тылу врага. Они были оставлены тут еще при отступлении советских войск осенью 1941 года. Снаряды долго пролежали под снегом, девяносто процентов их не разрывалось».
Только и оставалось, что заряжать пушки жуковскими телеграммами. Ясно было, что Вязьму уже не взять.
Для содействия войскам Западного фронта в окружении и разгроме юхновской группировки Жуков решил провести еще одну воздушно-десантную операцию. 10 февраля 4-й воздушно-десантный корпус получи я задачу силами 9-й и 214-й бригад и бальона 8-й бригады десантироваться в район западнее Юхнова, прорвать фронт обороны противника с тыла в направлении Ключей, в последующем выйти на Варшавское шоссе и соединиться с частями 50-й армии. Армии Болдина следовало наступать навстречу воздушному десанту и овладеть районами Бабыкино, Ключи, Песочня.
Для высадки корпуса была сформирована авиационная группа в составе 64 самолетов ПС-84 и ТБ-3. Десантирование на этот раз предполагалось осуществить с подмосковных аэродромов Люберцы и Внуково, хорошо прикрытых силами Московской ПВО. Центром десантирования избрали площадку восточнее деревни Желанье, которую контролировали партизаны. [106] Операцию планировалось провести в течение трех суток, каждый транспортный самолет должен был выполнить по 2 рейса за ночь.
Командование строго предупредило экипажи самолетов о личной ответственности за точность выброски каждой группы парашютистов. После такого инструктажа многие летчики в тех случаях, когда выложенные на земле сигналы внушали сомнения, предпочитали возвращаться на свои аэродромы, не выполнив задания. Это привело к нарушению графика вылета и повторным полетам значительного числа самолетов.
Германская авиация не имела возможности наносить удары по подмосковным аэродромам, но оказывала активное противодействие на маршрутах полета транспортной авиации и над районом десантирования, тем более что воздушные эшелоны с десантом нередко следовали без сопровождения истребителей. Немецкие бомбардировщики наносили удары по площадкам приземления парашютистов. Советские бомбардировщики и штурмовики десант в районе высадки и в ходе боевых действий не поддерживали.
Первым в ночь на 18 февраля десантировался 4-й батальон 8-й воздушно-десантной бригады. Задачу выполнили только 12 экипажей, которые сбросили 293 человека и 32 тюка с грузами. Остальные самолеты не смогли найти заданный район из-за потери ориентации. Путаницу и неуверенность в действия летчиков вносило большое количество костров и пожаров на земле, среди которых трудно было распознать «свои» сигналы. К тому же в дальнейшем сигналы подавал и противник, обозначая ложные площадки или места сбора. Применить вместо примитивных костров, выложенных в виде различных «букв», световые или радиотехнические средства наши начальники не догадались, а может, просто не знали, что это такое. Более того, воображения не хватило даже на то, чтобы присвоить каждой советской группировке в тылу противника отдельный сигнал: идентичным образом в это же время жгли костры снабжаемые по воздуху конники Белова, партизаны Кирилова и пехотинцы Ефремова. [107]
В последующие ночи десантировались части 9-й и 214-й бригад. Вместо трех ночей операция заняла неделю, в тыл противника за это время было заброшено 7100 человек и 1500 тюков. В ночь на 23 февраля в район высадки вылетел штаб 4-го ВДК. Все командование следовало в одном тихоходном самолете ТБ-3, который на подлете к цели подвергся атаке немецкого ночного истребителя Ме-110. В результате осколком был убит командир корпуса генерал Левашов и ранено несколько офицеров штаба. Командование принял на себя начальник штаба полковник А.Ф. Казанкин.
Но в целом урон, нанесенный германской авиацией, был небольшим. Гораздо более серьезные потери — свыше 2000 человек — десантники понесли в результате неточной выброски по вине собственной транспортной авиации. Как и прежде, имели место многочисленные случаи выброски людей и грузов на большой площади, с высоты 1000-2000 м, вместо положенных 600 м — в расположение 33-й армии, корпуса Белова, в боевые порядки противника и далее за Днепром. Потери грузов значительно снизили боеспособность десанта, потеря лыж лишила многие подразделения подвижности. До 23 февраля одновременно с продолжавшимся десантированием части корпуса сосредоточивались в районах сбора, разыскивали сброшенное имущество и вели разведку.
