Заканчивался июнь месяц. Я собрался возвращаться в Мексику через пару дней. Все неотложные дела здесь я почти закончил. Какие-то сложности при создании техники, которые будут всплывать в процессе работы, буду решать в реальном времени с Соболевым общением через М-100 "Спектр". Хотя разговор с трёх минутными задержками между фразами, делал для меня процесс общение мучительным и раздражающим. Процесс выдачи мной информации для ОСИП, Сталина и Берии тоже не остановиться. "Шоринофон" с большим запасом кассет уже улетел в Америку на моём самолёте. Мой Дуглас будет ждать меня в Сиэтле. Куда я доберусь на пассажирском Пе-8ПС Аэрофлота. Мою идею создания совместной Советско-Мексиканской авиакомпании не то чтобы отвергли, а скажем так — творчески переработали. Наверно так даже лучше получилось. И пару недель назад появилась новая международная линия Аэрофлота Москва — Мехико. И хоть выпуск новых Пе-8 уже прекратили, но на заводе оставались заделы на несколько самолётов. Их то и доделывали сейчас в пассажирском варианте. А первые два переделали из простаивающих без моторов Пе-8, которые строили под дизельные двигатели Чаромского. На них поставили новые двигатели М-37 Микулина. С несколько сниженной мощностью до 1500 л.с., но за счёт этого с выросшим моторесурсом. Салон и кабину сделали герметичной, поделив салон на первый и второй класс. Восемь мест в салоне первого класса и двенадцать мест в салоне второго. Был в самолёте даже буфет и туалет. Сразу лететь в Мексику я не собирался, поэтому взял билеты до Сиэтла в первый класс, решив побаловать себя комфортом при перелёте. Заодно сэкономить время на сам перелёт. Так как на Пе-8 время полёта до Сиэтла занимало чуть меньше двух суток, с промежуточными посадками в Красноярске и Владивостоке. Там я пересяду на свой Дуглас, слетаю в Нью-Йорк, заберу свою ненаглядную. И от туда уже вместе с Джули полетим в Мексику.

Закончив утренний туалет, сделав комплекс дыхательной гимнастики, позавтракал и отправился в НИИ. Погода была солнечной, а по утреннему времени ещё и не жаркой. Солнце ещё не успело нагреть каменную громаду Москвы и ласково отражалось в мокром тротуаре и дороге, помытых с утра поливальными машинами. Шаловливо играя солнечными зайчиками в стёклах домов, по военному времени заклеенных бумагой крест-накрест. Я постоял у подъезда, не торопясь сесть в машину и решил немного пройтись. Попросил водителя ехать вперёд и ждать меня в конце бульвара у метро Кропоткинская. Идя по прохладным переулкам к бульварному кольцу, поймал себя на мысли что эта Москва мне нравиться значительно больше, чем Москва конца 20-го или начала 21-го века. Москва начала 40-х была, чище, тише, спокойней и что очень важно доброжелательней несмотря даже на то, что больше месяца идёт война. Улыбок на лицах людей значительно больше чем в моё время, хотя встречались и озабоченные и нахмуренные лица. Конечно, людей сейчас на улицах меньше особенно мужчин, мобилизовали многих, да и рабочий день сегодня. Обстановка в стране сейчас совсем другая, чем была в это время в моей бывшей реальности. Поэтому по Москве сейчас даже и не скажешь, что идёт война. Из всех признаков, только военные патрули на улицах появились, мужчин больше в военной форме стало, заклеенные бумагой крест-накрест окна и надписи на углах домов белой краской — бомбоубежище и стрелка показывающая направление. Хотя пару раз учебную воздушную тревогу объявляли, что бы жителей потренировать и светомаскировку проверить. А так абсолютно мирный город. Комендантского часа нет, поэтому кино до одиннадцати работает, театры и рестораны все работают. По выходным в парках и на танцплощадках оркестры играют, людей на танцы много ходит. Напряжёнки с едой нет, но карточки на основные продукты питания сразу вели. На бульваре много мам, бабушек, а может нянек с детьми гуляет, парочки ходят. Правда мужики всё больше в военной форме попадаются, таких как я в костюме мало.

Да что говорить, абсолютно другая обстановка в тылу, чем была в это время в моей реальности. Фронт далеко от центральных районов страны, сводки Совинформбюро с фронта спокойные. Даже на Закавказского фронта обстановка стабилизировалась. Хотя ещё пару недель назад, мне казалось, что там всё висит на волоске. Пока Конев явно не соответствовал должности комфронта. Поэтому я ничуть не был удивлен, когда 18-го числа, буквально наследующей же день после капитуляции Финляндии, командовать Закавказским фронтом был назначен Тимошенко. На удивление мне, Конева оставили при Тимошенко первым замом. Наверно что бы опыта набирался, у умного человека. К этому моменту долбаные аскеры всё ещё наступали, и это не смотря на почти полное господство в воздухе нашей авиации. Турки уже вязли Поти, Самтредиа, Боржоми. Ленинакан и Кировакан. Вышли на подступы к столице Армении Еревану и прорвались с юго-запада к Тбилиси. Бои за столицу Грузии шли уже на окраинах, фактически в черте города. Мало того, Роммель видя успех турок, в середине июня перебросил севернее, в долину Куры, немецкий XLIV горнострелковый корпус. Начав наступление южнее Тбилиси, горные егеря за три дня дошли до Рустави и перерезали железную дорогу Тбилиси-Баку. И хотя взять Рустави не смогли, стали прорываться к кавказскому хребту восточнее него. Тем самым создав реальную угрозу окружения наших войск в районе Тбилиси. Все немногочисленные свободные силы и подошедшие резервы, даже части народного ополчения, Конев бросил против наступающего XLIV горнострелкового корпуса. С трудом и значительными потерями всё же сумел остановить немецких горных егерей. В общем, к моменту прибытия Тимошенко на Закавказского фронт, обстановка там мягко говоря складывалась тяжёлая. Так мало того, турки сконцентрировав почти треть армии под Батуми, 20-го июня начали его штурм.

К тому моменту, обороняющая Аджарию и Батуми Отдельная приморская армия Козлова (переименованная так из 24А), достаточно хорошо укрепилась. А наш черноморский флот наладил бесперебойное снабжение Батуми по морю. Понимая что не прервав снабжение Отдельной приморской армии, взять Батуми будет почти невозможно. Турки позвали на помощь итальянский и немецкий флот. Немцы, отговорившись тем что и так уже отправили в Чёрное море восемь подводных лодок, два десятка торпедных катеров, десяток СДБ с тральщиками. Сомнительное удовольствие помочь туркам с осадой Батуми предоставили Итальянцам. Итальянцы не стали отказывать союзнику и отправили отряд кораблей в Чёрное море. И даже выделили для него авиационное прикрытие, из двух эскадрилий истребителей. Турецко-Итальянская эскадра забазировалась в Трабзоне и представляла внушительную силу. Основной ударной силой были итальянский линкор "Андреа Дориа" и турецкий "Явуз" (бывший немецкий "Гебен"), тяжёлый итальянский крейсер "Больцано", по одному лёгкому крейсеру от итальянцев и турок и по четыре эсминца от итальянцев и турок. И ещё около двух десятков сторожевиков, тральщиков, канонерок и прочей мелочи. В день начала штурма Батуми, Турецко-Итальянская эскадра подержала огнём своих орудий наступающих турок. Что возможно и обеспечило их успех на северном участке. В первый же день штурма, турки взяли городок Чаква и продвинулись на 3–4 километра. Эскадра продолжила крейсировать вдоль побережья Аджарии, не входя в зону возможного поражения нашими береговыми батареями. Только одним этим, она уже срывала снабжение наших осаждённых войск, а так долго продолжаться не могло. Отдельная приморская армия, отбивая одну атаку за другой, тратила боеприпасы со страшной скоростью. Через несколько дней нашим войскам, особенно артиллеристам и миномётчикам нечем будет стрелять.

Я думаю, командовавший Черноморским вице-адмирал Исаков Иван Степанович лучше многих понимал, что один наш линкор "Парижская коммуна", 4 крейсера, 3 лидеров и 14 эсминцев в морском бою вряд ли смогут одолеть Итало-Турецкую эскадру. Поэтому её уничтожение возложил на подводные лодки, торпедные катера и авиацию. Первая атака из-за несогласованных действий, не достигла желаемого результата. Потеряв две подлодки, четыре торпедных катера, шесть бомбардировщиков и торпедоносцев добились скромного результата. Повреждён торпедой тяжёлый крейсер "Больцано", от попадания двух торпед утонул итальянский эсминец, от бомб погибли четыре тральщика и сторожевика. Итальянский и турецкие линкоры получили по паре попаданий 250 кг бомбами. Но это не вывело их из строя и как-то заметно не отразилось на их боеготовности. Думаю Иван Степанович урок усвоил, потому и привлёк к совместным действиям ВВС Закавказского фронта. Правда только истребителей с штурмовиками, но и этого хватило. Днём, на третий день штурма, Итало-Турецкая эскадра в пятнадцати километрах от берега как обычно вела огонь по позициям Отдельной приморской армии. Тут-то всё и случилось. Два полка истребителей за пять минут садили с неба прикрывающую эскадру итальянскую эскадрилью. И двинулись на встречу итальянским и турецким истребителям, взлетевшим на помощь. В это время в атаку на эскадру вышли наши штурмовики. Полк штурмовиков морской авиации и полк штурмовиков Закавказского фронта, работая по лёгким силам и установкам ПВО эскадры. Одновременно в атаку прикрываясь дымовой завесой, пошли наши торпедные катера. Через пятнадцать минут на Турецко-Итальянскую эскадру навалились два полка морской авиации бомбардировщиков, торпедоносцев и топмачтовиков. И на этом можно сказать история Турецко-Итальянской эскадры закончилась. У же третий день спорят. Кто больше попал, в кого попал, чем попал, чья заслуга в разгроме вражеской эскадры весомей. По мне это не самое главное, важно что восстановили возможность снабжения нашей осаждённой армии в Аджарии. И наш Черноморский флот снова активно поддерживает своей артиллерией оборону Отдельной приморской армии. И что штурм турками Батуми забуксовал, невзирая на четырёхкратное превосходство в живой силе.