Глава вторая
ВСТРЕЧА ПАРТИЗАН
Ни весна,
Ни дорогие лица
Матери не снились в этот раз,
Потому что ничего не снится
Тем, кто вовсе не смыкает глаз.
Тихо, чтоб никто ее не слышал,
Мама до рассвета поднялась,
При коптилке в доме убралась,
Каменным катком сровняла крышу,
И ушла, и принесла в хурджине
Фунта два одолженной муки,
И в забывшем о тепле камине
Вдруг затрепетали угольки.
Все помыто, перемыто снова…
Медленно движение минут.
Что за праздник нынче и какого
В этот дом сегодня гостя ждут?
Мама вышла из дому со мною.
Ветер ей косынку отвернул,
А вокруг — да что ж это такое? —
Высыпал на крыши весь аул.
Всем забраться хочется повыше,
Чтоб дорогу лучше увидать…
С нашей возвышающейся крыши
Даль как на ладони видит мать.
Там уже поблекшие долины,
Там деревья голы, как рога,
Там высоких гор верблюжьи спины
И потоков горных берега.
Там, как волки, вгрызшиеся в стадо,
Злятся волны бешеной реки,
Там со львиной гривой водопады,
С птичьими глазами родники.
Там дорога между скал отвесных
Словно вытекает из камней.
Там из-за бугра выходит песня,
На версту опередив людей.
ПАРТИЗАНСКАЯ ПЕСНЯ
«Бегали враги от нас,
Бегали враги не раз,
Прятались в расщелины и пади.
Как блестят у нас клинки,
Увидали беляки,
Если бы глаза их были сзади!
Турки белякам сродни.
Посвист наших пуль они
Услыхали б в жаркий час атаки,
Если б полчаса назад
От снарядов и гранат
Не оглохли б храбрые вояки!
Англичане шли на нас,
Да в земле лежат сейчас,
Так что и костей не сыщешь даже.
Ну а кто сумел уйти,
Как отдышится с пути,
Обо всем пусть королю расскажет!
Мы в поход на банды шли.
Грохот взрывов, дрожь земли
Атаманы долго б не забыли.
Клич «ура», огонь и дым
В головы запал бы им,
Если бы голов мы не срубили!»
* * *
Башлыки на всадниках сверкают,
Разноцветные, коням под масть.
Вот папаха к небесам взлетает.
Чтоб уже простреленной упасть.
И пальбу приветственную гулом
Повторяют скалы над аулом.
Над аульскими домами плавно
Дым встает из очагов и плит…
Лишь в одном дому закрыты ставни,
Там очаг сегодня не дымит.
Непричесана и неумыта,
В доме том сидит жена врага.
Слоем жира старого покрыты
Каменные плиты очага.
Почему же камни в старой саже?
Почему остыли?
Ведь они
Шашлыком и пловом пахли даже
В самые непраздничные дни.
Что же не выходишь ты, соседка,
Голову покрыв свою чохто,
Ты давно ли стала домоседкой?
Что тебя не радует ничто?
Что ты не разводишь тары-бары,
Не покажешь всем обнов своих?
Что же ты, Бека, жена Жахбара,
Не встречаешь всадников лихих?
Посмотри, они уже в ауле,
Вот они слезают с лошадей,
Вот уже и жены к ним прильнули,
Воины целуют матерей.
Вот они детей целуют, видишь?
Выходи, Жахбарова жена.
Нет, ты не выходишь и не выйдешь,
Ты в своем дому сидишь одна.
В очаге, где шаришь ты руками,
Ни огня, ни дыма — ничего.
Там покрытый слоем жира камень,
Точно камень сердца твоего.
* * *
Мать моя стояла и стояла
Возле дома.
Среди серых глыб.
Солнце, покидая наши скалы,
Медленно катилось за Гуниб.
Но отец не отворил ворота
И к черкеске не прижал меня…
Во дворе пустынно, никого там
Нету — ни джигита, ни коня.
Где ж отец наш?
За ворота глядя,
Утирает мама капли слез.
Почему не возвратился дядя?
Почему подарков не привез?
Как же это вышло?
Неужели
Нас обманывали целый год
Песни, спетые у колыбели,
Сны, что снились ночи напролет?
Чей-то конь проходит, спотыкаясь,
Стремена стучат ему в бока,
Вот кого-то в бурке, пригибаясь,
Пронесли джигиты на руках.
Как страшны овалы синих впадин!
Что с твоею буйной головой?
Значит, брат отца, любимый дядя,
Вот как возвратился ты домой!
