– Откуда она возьмется в лесу, сам подумай.

– Я не смогу поездить на ней?!!

– Как-нибудь в другой раз.

– Ты обещал мне, что я буду водить «Феррари»!

В отчаянии он пнул ногой ствол дерева и тут же скривился от боли. На секунду я даже подумал, что все-таки придется, наверное, выстрелить в него. Он никак не мог успокоиться. Я даже не представлял, до какой степени для него все это было серьезно. Пистолет его уже практически не волновал. Он продолжал колотить ногами мой джип, и я начал серьезно волноваться, что он сломает либо ноги, либо машину.

– Эй, кончай! – крикнул я ему. – Завязывай. Ехать пора.

– Да пошел ты! – закричал он, поворачиваясь ко мне. – Козел! – В глазах у него блестели настоящие слезы. – Я из-за тебя ноги промочил!

Он продолжал ругаться без остановки, поэтому в конце концов я вынужден был достать клейкую ленту и заклеить ему рот. Не мог же я слушать его бесконечно.

Впрочем, довольно скоро выяснилось, что лучше мне было этого не делать.

Как только мы выехали на Кольцевую, он начал издавать странные звуки. В детстве в деревне у бабушки я слышал такие звуки, когда закипал ее старый медный самовар. Сначала в него надо было накидать всяких щепочек, которые мы с двоюродным братом собирали по всему двору, а потом он начинал пыхтеть, окутавшись горьким дымом. Саша Мерседес теперь пыхтел почти так же. Сидел со скованными руками и заклеенным ртом на переднем сиденье моего джипа и пыхтел, как бабушкин самовар.

Вначале я решил не обращать на него внимания. Он и так мне уже всю плешь проел. То отказывался ехать, то проваливался под лед, то бампер мне чуть не погнул из-за того, что я кинул его с «Феррари». А как, спрашивается, мне было утащить его из этого паршивого магазина?!! Так нет, ему и этого было мало! Теперь он задумал пыхтеть. Ненависть с каждой минутой закипала во мне все сильнее.

Однако он не ограничился одним самоварным пыхтением. Видимо, для того, чтобы разозлить меня по-настоящему, он скоро начал выкатывать глаза. На мгновение затихал, поворачивался ко мне, чтобы я лучше видел, а потом выкатывал белки, красные, как у негра. Не знаю, как он сумел их так налить кровью, но мне было ужасно противно.

– Ты кончишь, блин, свой цирк или нет?!! – заорал я.

На моем месте любой бы так закричал. Всякому терпению приходит конец. Кому будет приятно все это видеть?

– Кончай, я тебе говорю! Если не перестанешь, я тебя монтировкой по башке тресну.

Но он по-прежнему вертел головой и мычал что-то через клейкую ленту.

– Заткнись! Ты меня достал, идиот!

Я уже не знал, что с ним делать. Бить его монтировкой я бы, разумеется, не решился. Ему и так сегодня не повезло. К тому же кровь, наверное, испачкала бы сиденье.

Наконец он стал затихать, и я подумал: «Ну, слава богу». Ехать оставалось не больше пятнадцати минут.

Чуть-чуть помолчав, он вдруг захрипел и начал заваливаться на бок. Причем как раз на тот бок, где сидел я. Он навалился на меня всем телом, и мы едва не въехали в задницу темно-синей «восьмерки». Не знаю, как я сумел удержать руль. Меня прошибло таким потом, как будто я в шубе вошел в парную.

– Ты что, сдурел?!! – заорал я, притормаживая у обочины. – Совсем обалдел, что ли?!!

Он никак не отреагировал и продолжал лежать на моем плече. Чтобы оттолкнуть его, мне пришлось изрядно напрячься.

– Ты чего? – сказал я, когда его башка глухо стукнулась об стекло. – Ты меня слышишь?

Он бессмысленно таращил глаза, практически не подавая признаков жизни.

– Эй, ты чего? – я вдруг забеспокоился. – У тебя все нормально?

Он так же тупо смотрел то ли на меня, то ли в пространство.

– Ты меня слышишь?

Он не отвечал.

– Ты как себя чувствуешь?

И вдруг я понял, что он умирает. Я увидел это в его глазах.

Вообще-то я много чего не ожидал сегодня утром, но вот к этому, честно сказать, я точно не был готов. На сто процентов не был готов. На миллион процентов. На миллиард, если хотите.

– Ты что, не можешь дышать? – заорал я как сумасшедший. – Дышать не можешь? Эй, ты слышишь меня?!!

Я изо всех сил треснул его по щеке.

– Смотри на меня! Что с тобой?!! Ты меня видишь?

Он попытался поймать меня в фокус, но я понял, что ему это не удается. Он ускользал от меня.

– Дыши! – закричал я и сорвал с его лица клейкую ленту. – Дыши! Давай дыши! Дыши глубже!

Лента оторвалась с таким ужасным треском, что мне показалось, будто вместе с ней отошел кусок кожи. Однако Саша Мерседес даже не вздрогнул. Судя по всему, он уже почти не соображал, что с ним происходит.

– Астма, – просипел он. – Пластырь... Нельзя... Аллергия...

– У тебя астма? – закричал я. – Астма? Чего же ты раньше не предупредил?

Идиотский, конечно, вопрос, но у меня в этот момент у самого крыша чуть не поехала. В мои планы никак не входило убийство.

– Эй! Эй! – продолжал кричать я. – Не отключайся! Слушай меня!

Он захрипел и снова выкатил налитые кровью белки.

– Лекарство! У тебя должно быть какое-нибудь лекарство! Чем ты лечишься? Ты слышишь меня?

– В магазине... – прошипел он. – Киря знает...

Вот это был уже настоящий облом. Насколько я понимал, без лекарства он должен был скоро загнуться, и тогда его смерть оставалась полностью на моей совести. Впрочем, совесть была тут не самая крупная проблема. Куда я потом дену его труп? Вот от чего у меня мгновенно взмокло под мышками. А с другой стороны, что я мог сказать Кире? «Ты знаешь, у нас вышел небольшой косячок. Я твоему боссу залепил рот клейкой лентой, и он теперь помирает. Быстрее покажи, где у него тут лекарство». Так, что ли, я должен был ему сказать?

– Слушай! – опять закричал я. – Как оно называется, это лекарство? Ты мне скажи. Может, в аптеке купим?

Но он больше не отзывался. Просто закатывал глаза и сипел, как испорченный электрический чайник. У меня от одного этого звука по коже пробивал мороз. Откуда мне было знать, что теперь делать? Я в реанимации не работал.

– Киря знает, – снова вдруг просипел он. – У Кири спроси... Помоги мне...

Вот так получилось, что я должен был спасать его жизнь. Причем времени оставалось явно немного.

– А где он? – сразу спросил меня Киря. – Где ты его оставил?

Лично я на его месте вряд ли стал бы так глубоко интересоваться географией.

– Ты давай лекарство тащи! Ему уже совсем плохо.

– Вот оно, – сказал он, появляясь через минуту из подсобки. – Я поеду с тобой. Где у тебя машина?

Оп! Это был еще один поворот, к которому я опять оказался не готов.

– Подожди, подожди. Куда ты собрался?

– Еду с тобой. Пошли скорей.

– Никуда ты не едешь.

Не мог же я позволить ему выйти из ворот рынка и увидеть его драгоценного Сашу Мерседеса в моей машине без сознания, с окровавленным лицом и в наручниках из «Детского мира». Представляю, во что бы он тогда превратил мою физиономию. Да и не только физиономию, скорее всего.

– Как это я не еду? А ну-ка, пошли быстрей.

– Да иди ты в задницу! Будешь еще мне указывать!

Он опешил, явно не ожидая такой реакции. Что там он! Я сам ее не ожидал. А что еще мне оставалось делать?

– Чего? – Наверное, ему показалось, будто он неправильно меня понял.

Ну что ж, я не гордый. Могу повторить.

– Пошел ты в жопу, козел! Командовать будешь в морге!

Насчет морга я, кажется, перебрал. Впрочем, сейчас важно было не дать ему опомниться. Тем более что лекарство он все еще держал у себя в руке.

– Давай мне его сюда!

– Что ты сказал? Ты меня назвал козлом?

– А кого же еще? Ты и есть натуральный козел. Только еще к тому же тупой в придачу. Потому что, если бы ты не был тупым, ты бы давно уже отдал мне это лекарство и не приставал бы со своими тупыми вопросами.

– Ну, вонючка, пришел тебе пиздец! – замычал он, наконец опомнившись.

Я понял, что наступает самый критический момент. Проиграть сейчас означало проиграть все.