– О, я чувствую себя просто ужасно, – простонала она. – Том, я так замерзла!

– Пошли, уложим тебя в постель!

– Вы сможете это сделать, доктор? Хотите, я ее понесу?

Сара с трудом сделала шаг.

– Нет, спасибо, Херб.

Она прошла в холл, буквально вися на руке Тома. В уме он перебирал различные виды пищевого отравления. Для ботулизма это слишком внезапно. Они не заказывали грибов, значит ими отравиться она не могла. Вероятно, старая знакомая – сальмонелла, а может, просто переедание. Ей надо полежать в тепле, и в три секунды она будет на ногах.

– Гонсало, – сказал Херб по местному телефону, – иди присмотри за дверью. Я поеду наверх с врачами.

Они тихо ехали в лифте, слышалось только дыхание Сары.

– Том, сейчас начнется снова! – голос ее дрожал.

Они проезжали девятнадцатый этаж.

– Еще секунду, золотце...

Херб выглядел несчастным – опять убирать лифт. Но до этого не дошло, она смогла добраться до прихожей. Том наполовину сердился на нее, наполовину жалел.. Ей не следовало есть как бегемот, в конце концов. Она от этого пострадала, и он страдал вместе с ней.

– Пошли, малышка, – сказал Том – Пора в кровать. – В ответ он услышал только стон.

Сара совершенно без сил упала на кровать; Том поставил рядом с ней на пол ведро и снабдил строгими инструкциями по его использованию. Затем без лишних слов он убрал прихожую, не испытывая при этом никакой брезгливости. Херб исчез, пока он укладывал ее в постель. Винить его было не в чем.

Вернувшись, он с изумлением увидел, что Сара сидит на кровати.

– Мне лучше, – заявила она, сверкнув глазами – словно бросая ему вызов, если он будет противоречить.

В это мгновение зазвенел дверной звонок.

– Черт побери, им никак не оставить тебя в покое!.. Кто это?

– Снова Херб. Вам пакет, доктор.

Том открыл дверь.

– Посыльный принес это, когда Гонсало заменял меня, доктор Хейвер. – Это была небольшая коробочка, обернутая красивой синей бумагой и обвязанная ленточкой. Она была адресована Саре. Пожав плечами, Том понес ее в спальню.

– Кто мог послать мне подарок?

– Открой, может быть, внутри есть карточка.

Она встряхнула коробку и прислушалась.

– Боишься бомбы, дорогая?

С легкой улыбкой на лице она разорвала обертку. Сразу же комната наполнилась сильным запахом духов. Там было шесть кусков желто-зеленого мыла.

– Господи помилуй, выброси это, – и чем скорее, тем лучше!

– Это прислала Мириам.

– Тебе не кажется, что запах у него... какой-то чрезмерный?..

– Брось, дорогой, запах восхитительный! – Она поднесла кусок мыла к носу и втянула воздух. – Чудесно. Я говорила ей, как оно мне понравилось, когда была у нее. Она просто проявляет внимание.

– Ладно, хватит об этом. Только, Бога ради, заверни его во что-нибудь. Мне надо к нему привыкнуть. – Затем его вдруг осенило. – Бог ты мой, я же знаю, что это за мыло! – Он схватил кусок. Да, именно так, на нем было напечатано: «Бремер и Кросс, торговый дом». Том расхохотался, бросив мыло на кровать.

– Ну и какого черта ты смеешься? Это мыло специально для нее делают.

– О, да! Несомненно! Ты знаешь, что это такое? Мыло гробовщиков. Его используют, чтобы обмывать трупы. Вот откуда я помню этот чертов запах и почему меня от него начинает тошнить. Им мыли бабушку Хейвер, когда я был маленький. Чтобы не воняло в гостиной.

Прикоснувшись к куску мыла, Сара отдернула руку. Том приблизился к ней.

– Ее мыслительные процессы отличаются от наших.

– Но она говорила...

– Кто знает, что она говорила? Ты не можешь утверждать, что понимаешь ее. Может, это какая-то шутка.

После длительного молчания Сара согласилась, что, вероятно, так оно и есть. Она не стала возражать, когда Том выбросил мыло. Тошнота вроде бы прошла, да и лихорадить Сару перестало, так что они не стали выяснять причины ее недомогания.

– Тебе, вероятно, даже не нужно менять электролит, – прокомментировал Том, – или что там у тебя внутри?..

– Отлично. Тем более я даже пить не хочу.

– Подожди, скоро захочешь. О, смотри-ка, – он просматривал телепрограмму, – на тринадцатом в девять «Великие представления». Сейчас ровно девять.

Когда они смотрели телевизор, Том заметил, что Сара потирает правую руку.

– С тобой все в порядке?

– Да...

– Может быть, ты растянула мышцу на улице.

– Она болит у меня весь день. – Сара включила лампу у кровати. – Том, посмотри! – На предплечье у нее была крошечная красная точка.

– Ты сдавала кровь?

– Когда я могла ее сдавать? Может быть, меня кто-то укусил. Могу поспорить, что именно из-за этого я и приболела.

Том внимательно осмотрел ранку. Синяк вдоль вены, краснота самой ранки – все говорило о том, что Саре сделали переливание крови.

– Паук меня, что ли, укусил?! – в сердцах сказала она.

Том подметил раздражение в ее голосе. Она была испугана. Он коснулся ее плеча.

– Если так, то беспокоиться не о чем. Укус незначительный.

– Да. Незначительный...

– Именно так, дорогая. Нет ни сужения зрачков, ни судорог. В случае серьезного укуса паука все эти симптомы обычно налицо.

Она вздохнула.

– Это отвратительно, но я снова невообразимо голодна.

Том не знал, что и сказать. Он перебрал в уме симптомы. Подумал, не сходить ли ей в амбулаторию, но сразу же отбросил эту идею. Симптомы были слишком незначительными. Тысячи людей проходят через пищевое отравление и укусы насекомых – в легкой форме – ив больницы не обращаются. Тем не менее, Том беспокоился. Он посмотрел на ее лицо. Цвет довольно бледный, а его непривычная округлость говорила о легкой отечности. Кожа была холодной и сухой на ощупь.

– Голодна или не голодна, – сказал он наконец, – я думаю, что прежде всего тебе следует поспать. А утром мы плотно позавтракаем.

Она не стала спорить, но в глазах ее появилась тоска. Раздевшись, они устроились в постели. Полистав в течение пяти минут «Тайм», Том выключил свет. Он лежал, слушая, как она ворочается – а ворочалась она довольно долго, – и расслабился только тогда, когда ее дыхание стало глубоким и размеренным. Прикоснувшись к ней, он убедился, что лихорадки у нее нет. Наконец, сон охватил и его.