Сара, приотстав, пошла рядом с Мириам Они не разговаривали. Мириам прикоснулась к ней и ощутила дружескую заинтересованность.

Лицо Мириам ничем не выразило ее торжества. Она не сомневалась: им суждено пройти вместе долгий путь. Путь служения Голоду.

Опасные симптомы исчезли у Сары в течение утренних часов. Несмотря на бессонную ночь, она начинала ощущать необычайную бодрость. Час назад они оставили Джеффа работать над способом удаления крови Мириам из тела Сары, но, по мере того как шло время, это начинало казаться все менее необходимым, Если и были какие-то отрицательные последствия, они давно бы уже проявились.

Она шла рядом с Мириам, голова у нее была забита результатами анализов, проведенных вчера днем. Вся клиника была взбудоражена. Сэм Раш назвал Мириам самым важным за всю историю подопытным животным. Этим он выразил мнение всего учреждения. И мнение Сары тоже.

Они, очевидно, не будут держать ее в каких бы то ни было клетках, но уже началась подготовка документов для ее принудительного заключения в Психиатрический центр Риверсайда. Совет не очень-то беспокоился о деталях этого дела. Юристы полагали, что Мириам Блейлок вряд ли сможет угрожать им судебным иском, чтобы завоевать себе свободу.

Удобное помещение уже подготовили. Надежное, с хорошими замками. С отменной охраной. Саре хотелось заказать цветы – она была так рада, что Мириам вернулась.

Одному Богу известно, к чему все это приведет. Премии, ассигнования, необычайные открытия. Это был тот самый невероятный шанс, о котором ученые не осмеливаются даже мечтать.

Когда они шли по коридору, люди поднимали брови, расцветали улыбками; Саре досталось несколько быстрых рукопожатий. Как только Том позвонил Марти Рифкинду на рентгенографию, слухи, должно быть, разнеслись по всему институту. Люди считали Мириам находкой века, едва ли не самой важной за всю историю человечества. И это действительно было так.

Рифкинд суетился вокруг своих аппаратов, готовя их к работе шумно и взволнованно. Регистратор направил их в лучшую из его лабораторий. Когда они вошли, он разве что не подпрыгивал от нетерпения, Сара наблюдала за его реакцией, когда он впервые увидел Мириам. Он стал внезапно очень серьезным, почти настороженным.

Это ей напомнило о предназначенных для корма мышах, о том, как они себя вели, когда их помешали в террариум со змеями.

– Мириам, – сказала Сара, – не могли бы вы лечь на этот стол?

– Он вполне удобен, поверьте, – выпалил Марти.

– Он будет передвигаться, но вы не упадете, – продолжала Сара. Неужели только она одна способна была общаться с Мириам? Рифкинд суетился, бестолково бегая по всей комнате и не в силах сообразить, как следует себя вести. Мириам забралась на стол.

– Извините, – заметила Сара, – но вам придется снять одежду. – Мириам начала раздеваться. – Не всю, – поспешно добавила Сара, – только верхнюю. И все металлические предметы. – Она исподлобья взглянула на Мириам; ее глаза смеялись. Ужасный момент.

Рифкинд в достаточной степени уже держал себя в руках и подошел, чтобы закрепить ремни, которые будут удерживать Мириам, когда стол начнет перемещаться из одного положения в другое. Она позволила себя привязать, но Сара заметила, что лицо ее стало напряженным, на глазах выступили слезы. Мириам была перепугана. Это почему-то очень тронуло Сару.

– Вы сами сможете расстегнуть ремни, если пожелаете, – сказала она. Мириам взглянула на нее с видимым облегчением.

Рифкинд изобразил на липе свою самую обаятельную улыбку.

– Мы сделаем полное просвечивание тела. По снимку на каждый квадрант тела, снимки черепа в разных положениях и два снимка на ноги. Таким образом мы получим полную картину вашего скелета.

– Пожалуйста, минимальную интенсивность. Я не люблю рентген.

Рифкинд натянуто ухмыльнулся, на лице его выступил пот.

– Мы так и сделаем. Обещаю. – Кивком головы он позвал всех в аппаратную, откуда можно было управлять и рентгеновской трубкой, и подвижным столом. Когда пациент размещался на столе, рентгенологу уже было не обязательно входить в комнату до окончания просвечивания; таким образом свелась к минимуму доза облучения персонала, а прием пациентов значительно ускорился.

– Она требует минимальной интенсивности, – заметил Рифкинд, когда дверь за ними закрылась. – Жаль, нам придется ее чуть ли не поджарить.

– Не смей ей вредить, Марта! – Саре хотелось ударить его, разбить его толстую рожу.

– Что?

– Извини. Я имею в виду, давайте поддерживать интенсивность на минимально необходимой. Помни, она для нас представляет особую ценность. Никакого риска, каким бы незначительным он ни был.

Не отвечая, Рифкинд стал щелкать переключателями, управлявшими излучателем и столом. Сара и сама поразилась силе своих эмоций. Почему она так стремится защитить Мириам? Разве подобает ей так вести себя? Она не знала ответа на этот вопрос.

Женщина оставалась совершенно неподвижной: губы чуть приоткрыты, взгляд устремлен прямо в смотровое окошко. Ее глаза, казалось, искали взгляд Сары, и она позволила себе ответить на этот призыв. И в течение тех долгих минут, пока проводилась рентгенография черепа, Сара позволяла Мириам смотреть ей в глаза. Это было восхитительное, завораживающее чувство, подобное тому, что испытываешь, стоя обнаженной перед человеком, которого по-настоящему любишь.

Том внимательно наблюдал за Сарой.

– Я не очень-то уверен, что Мириам не представляет опасности, – заметил он. Он уже начал было думать, что она его не услышала, но – вспыхнув – она резко повернулась к нему, сверкая глазами.

– Твое утверждение не относится к делу!

– Она накачивает тебя наркотиками, вливает тебе неизвестно какую кровь – а ты ее защищаешь. Боюсь, мне этого просто не понять.

– Она драгоценна. Да, ее поведение весьма непредсказуемо. Но нам столько еще предстоит узнать! Подумай об этом, Том.

– Благодарю за совет. Я просто счастлив, что у Мириам Блейлок есть удобная палата с крепкими стенами, где она сможет провести ночь.

– Посмотри на это с моей точки зрения. Я хочу, чтобы ты понял, какие чувства я к ней испытываю.