В два пятнадцать Майкл подъехал к заново покрашенному серому, обитому досками двухэтажному дому. Вся улица была застроена одинаковыми домами. Только окраска менялась от дома к дому. С правой стороны каждого тянулась довольно длинная подъездная дорожка. У большинства домов стояло по одной-две машины, предусмотрительно убранных в начале бурана с улиц. Но на подъездной дорожке Харрингтонов, впритык друг к другу, располагалось шесть машин. Задняя — большой синий седан — выдавалась на улицу.

После попытки-другой Майклу удалось втиснуться на дорожку рядом с седаном. Мадди взглянула на него, когда он выключил зажигание. Над бровями у Майкла висели капельки пота. Ясно, что не от усилий при парковке мощного «ламборджини», подумала она…

Мадди почти не дышала — наблюдала, как Майкл, оставаясь за рулем, нервно возился с ключами.

Тимми эта забава пришлась по вкусу — в его ясных голубых глазках, смотревших на позвякивающие ключи, отражался восторг. Мадди овладела собой.

— Послушайте, Майкл, если вы передумали… — Она замолчала, надеясь, что ей сразу же возразят, но этого не произошло. — Я прикрою Тимми пальто и проберусь по сугробам до бульвара, а там попробую поймать такси.

Он медленно повернул голову и пристально посмотрел на нее. Его губы тронула улыбка, которую Мадди не смогла истолковать.

— Просто… наверное… поднимется переполох. — Он заставил себя широко улыбнуться.

— Переполох? Из-за чего? Он лишь вздохнул.

— Они у меня такие… Обычно я… не приводил с собой женщин на семейные торжества. Мои родные могут… придать этому слишком большое значение.

— Ну, возможно, когда вы объясните им разницу, я имею в виду… я же… деловой партнер. Возможно, они и не будут так бурно реагировать.

Майкл посмотрел на Тимми.

— Возможно, не будут. Мадди опустила голову.

— Вы думаете, они будут возражать против ребенка?

Глаза Майкла остановились на ее лице.

— Возражать? Насколько я помню, у меня пять племянников и племянниц, и список не закрыт. Тимми сразу вольется в детскую компанию. — Он немного расслабился. Конечно, это смешно — так нервничать из-за того, что он привез Мадди. Она права. Что там они могут подумать — ну, пригласил делового партнера… Кроме того, он знал, что после обеда с шумным, сердечным кланом Харрингтонов Мадди ждет большой удар. Завтра он сообщит ей, что заключил контракт с компанией «Лямур». И он надеялся, что Мадди вряд ли подумает, будто было что-то личное в его решении. Он улыбнулся ей.

— Все в порядке?

Она нервно рассмеялась.

— Вы уверены… они поймут… что я не вторгаюсь в вашу семью? — Она уставилась на свои коричневые шерстяные слаксы. — Может быть, мне следовало переодеться? Надеть юбку?..

Он наклонился к ней, мягко коснулся ее щеки, а потом на миг крепко сжал в руках пухлый сверток — Тимми, одетого в зимний комбинезон и плотно завернутого в одеяло.

— Вы оба просто великолепны, Мадди. Вот увидите, все будет прекрасно.

Мадди нервно сглотнула, выдавив улыбку.

Майкл вышел из машины. Скользя по мокрому снегу, он обошел ее, открыл дверцу, вытащил Тим-ми, а затем помог выйти из машины и Мадди.

Когда он поднимался вслед за ней, с Тимми на руках, по ступенькам, ведущим к парадной двери, его взгляд был прикован к стройным ногам Мадди в элегантных слаксах. У нее прекрасные ноги, и ей идут слаксы, думал он. Но прошлым вечером, когда Мадди была в платье, эти ноги ему нравились больше. Великолепные ноги. И почему он, поддавшись соблазну, не остался у нее дома? Он бы с упоением гладил эти роскошные ноги… сверху донизу…

Мадди остановилась на предпоследней ступеньке, и Майкл, погруженный в недозволенные мысли, чуть не налетел на нее.

— Что такое?

Его голос дрожал, и Мадди теперь уже не сомневалась, что он сильно нервничает.

— Пакеты. Вы забыли их в чемодане. Она смотрела, как на морозе маленькие белые облачка вырываются из их ртов.

— Верно. — Он повернул назад.

— Подождите, дайте мне Тимми.

Майкл, рассеянно кивнув, передал ей ребенка. Он все еще пытался усмирить эти непрошеные видения, возникавшие у него в самые неожиданные моменты.

Он поспешил к машине, а Мадди ждала на ступеньках. Она наблюдала за тем, как Майкл извлекал пакеты. Потом она взглянула на входную дверь дома миссис Харрингтон и почувствовала слабость в ногах. Она пристально всматривалась в лицо Тимми, который, казалось, радовался свежему холодному воздуху. А она помрачнела.

Майкл снова поднялся по ступенькам.

— В чем дело?

— Я не взяла подгузники для Тимми. Совсем забыла.

— Не расстраивайтесь. У Ли и Дебби наверняка есть лишние, ведь их дети еще не ходят.

— Я чувствую себя такой глупой. Она выглядела удрученной. Майкл знал, что она нервничает, и улыбнулся ей.

— Все нормально. Вы же в этом новичок.

Мадди переложила Тимми на другую руку и улыбнулась Майклу в ответ.

У Майкла вдруг возникло странное ощущение: будто он с женой и ребенком явился к матери, чтобы предстать перед судом всей семьи. Родной семьи. Он поймал взгляд Мадди. Улыбка застыла на ее лице. Ему захотелось взять ее за руку. Но она обеими руками прижимала к себе Тимми, а его руки были заняты пакетами. Но тут он услышал голоса, слабо доносившиеся из дома. Захватившие его теплые чувства сразу же исчезли. В горле встал комок, в животе заныло. Нет, это все ужасно. Жена? Ребенок? У него? У Майкла Харрингтона? Нет. Ни в коем случае. Но что плохого в этой картинке, а? Он прошелся взглядом по Мадди и Тимми. Все.

Рывком преодолев последние ступеньки, обгоняя Мадди, он распахнул парадную дверь. Он заполнил собой весь дверной проем, заслонив таким образом Мадди с ребенком.

— Эй, блудный сын вернулся. Где все? Из холла донеслись радостные крики маленьких детей:

— Это дядя Майкл!

— Нана, дядя Майкл наконец-то приехал! Обгоняя друг друга, два маленьких мальчика и маленькая девочка вприпрыжку бежали к своей награде — дяде Майклу.

Из той же самой комнаты, откуда выбежали дети, появилась молодая женщина и прошла в холл.

— Тише, тише, дети, не сбейте его с ног. Дайте бедняге возможность…