Сергей замолчал, пожал мощными плечами и по-детски надулся.

– Твоя очередь, Поля, – холодно прищурился Измайлов. – Ради чего ты меня и сына бросила? Я забыл.

Я собралась примирительно улыбнуться, но воздержалась. С чем, помимо глумливого оскала, ассоциировались у него сегодня движения моих губ, и предположить было страшно.

– Подробности свидания с живым-здоровым Вениамином Кузьмичом Загорским интересуют?

– Я тебе сказал, что меня интересует, – проворчал Измайлов.

– Я бросила вас, Виктор Николаевич, и малолетнего сына Всеволода в частности для того, чтобы повидаться с товарищем, которого знает в лицо Лилия Петровна Вешкова, находящаяся на государственной должности, и которого зовет папой выпускник средней школы Юрий Вениаминович Загорский – наркоман, снятый вышеозначенной Лилией Петровной с иглы. Вениамин Кузьмич завершил регистрацию общественной организации «Надежда». Юра помогает отцу и держит связь с Вешковой. Некоторая склонность Вениамина Кузьмича к морализаторству меня раздражает. Но ляпнуть ему: «За собственным ребенком нужно было лучше следить» – я не решусь никогда. Ибо наркомания – это…

– По-человечески общаться можешь? – перебил меня Вик.

– Могу, когда все общаются по-человечески.

И я прекратила дурачиться. С кем, кроме них, я поделилась бы мучившими меня на обратном пути в электричке идеями? Особо сердить ментов не стоило. Я и так знала, что мои измышления по вкусу им не придутся.

– В нашей истории мне не нравится обилие совпадений, – сразу заявила я.

Они дружно насупились. Но разве я виновата в том, что в одну кучу сваливалось буквально все? Зина Краснова была наркоманкой. Бомж на глазок охарактеризовал сбившего ее водителя зловещим словом «обкуренный». Убитый мужчина выдавал себя за Загорского, который возился с сыном наркоманом. Пропал Леша Трофимов, проведший с Красновой утро, после чего был убит лже-Загорский и погибла она сама. Варвара приняла его пропажу близко к сердцу. Двадцатилетняя девушка в четыре утра кидается в лес без провожатых – уму непостижимо! Это ли не следующий виток спирали? Мне совсем не хотелось, чтобы следующим номером программы стало исчезновение Линевой. И ведь я ничего не провоцировала, вопроса лишнего не задала, события происходили самотеком. А Леня с Саней? Кто они?

В мои оппоненты напролом лез Борис Юрьев. Краснова, мол, обходилась маленькими дозами, она вполне могла бы переломаться и покончить с пристрастием к таблеткам самостоятельно. Так что долги, проституция, СПИД и прочие сопутствующие наркомании прелести – не ее удел, и драматизировать тут нечего.

Бомж наверняка свидетелем дорожно-транспортного происшествия не был.

Перечислил ровно на десятку красочных деталей скорее всего из подобранного на тротуаре дешевого детектива. За прошедшее с момента утери паспорта десятилетие у Загорского не только сын мог сесть на иглу, но и сам он мог отправиться на тот свет по этому же и другим поводам.

Это жизнь, а не криминал. «Липы» же по стране ходит невероятное количество, выделять этот случай из тысяч других смысла нет. Трофимова с дачи забрала мать и поручила сторожу «отсекать» сомнительных визитеров. Либо Леша по свойственной богатым юношам привычке отдыхает от потрясений у теплого моря. Позвонит мамочке либо уже позвонил. В милицию с заявлением она не обращалась, значит, не слишком переживает. Трофимов не желает доставаться Варваре по наследству от Красновой.

А ей приспичило сохранить дружеские отношения, вот и разыгрывает трепетную заботу о друге подруги. Леню и Саню я приплела, потому что обладаю нездоровым воображением – это раз, сглупила со стремлением познакомиться с наркоманами – два и опрометчиво посулила помощь в расследовании – три.

– Видишь ли, Полина, человек, прикрывающийся чужим именем, вряд ли может похвастаться стерильным прошлым, – ударился в поучения Борис. – Краснова связалась с каким-то подонком, а избавиться от подобных связей трудно. Но она нашла способ – снотворное в рот и воздух в вену. Кстати, родители ее – медики в Белгороде. Папа хирург, мама операционная сестра. Думаю, с кражей капсул и чтением специальной литературы в каникулы у Зинаиды проблем не возникло.

– Не знала, – промямлила я.

– Неумело работаешь с источником, то есть с Линевой, – засмеялся Юрьев. – Девушка впервые убила, бросилась сломя голову, вот и не увернулась от машины, за рулем которой мог быть и алкоголик, и наркоман – выбирай.

Измайлов млел. Чудилось, будто кемарит, слегка захмелевший, в летний полдень на лугу. И снится ему, как лейтенант Юрьев отваживает меня от милицейских дел на веки вечные. Но очнулся полковник не героем-любовником, а сыщиком. Слишком, на свою беду, добросовестным. Признался:

– Ослабил я звено в твоей железной цепи, Борис. Когда Полина развлекалась с пистолетом и ее повязали, сцена была слишком идиотской. Представиться я не успел, а после того, как получил по шее, и не рвался, сами понимаете. Следовательно, у тех двоих удостоверения не потребовал. Парни действовали адекватно, бабка покаялась в склерозе – вернулась из магазина, про сигнализацию не вспомнила, почаевничала наспех и сразу схватилась за свои половики. Я не стал ронять хотя бы достоинства. И так уже Полю роняли, меня роняли… Поэтому Леня и Саня – пока ее козыри.

– Состыкуемся с коллегами, покажут их нам, – отмахнулся Борис.

– Угу. И если что-то нечисто, подставим Полину, – негромко сказал Сергей Балков.

Измайлова, Юрьева, даже меня подбросило на стульях.

– На четвертом курсе общежитские пьют с общежитскими, домашние с домашними, – словно не заметил нашего смятения Балков. – У аспирантов свои собутыльники. Угощать не модно. Откровенничать за рюмкой тоже. Но представили, что собрались, – почему у трезвенницы Линевой? Ей-то зачем с пьянью возиться?

– Ты хуже Полины, – не вытерпел Борис. – Наркотики она им с лотка продает. Или на лотки кладет. К черту индивидуальный подход, у нее групповой метод.

– Нет, Боря, – отказался шутить Сергей, – она боится. Полину заволокла на две недели, в гости зовет кого ни попадя. И на дачу к Трофимову сгоняла, потому что на рассвете по проселкам ей не так страшно нестись, как томиться неизвестностью. Ее бредятина по поводу яда критики не выдерживает, но какую-то трагедию с Красновой она предчувствовала.

Когда Сергей Балков пришел в отдел, он не разговаривал. Полковник требовал, и он докладывал – лаконично и четко. Поэтому всем казалось чудом, когда он вдруг свободно выразил свое мнение.

Не меньшим чудом было молчание Бориса Юрьева. Я заметила: махнутся лейтенанты ролями, и полковник берет паузу, мол, сами в своих амплуа разбирайтесь. Через час-другой перед ним вновь возникают желчный говорливый Юрьев и добродушный немногословный Балков. На сей раз Вик отослал парней трудиться, мне велел сосредоточиться, а сам куда-то подался.

Хотя Сергей, по выражению футбольных комментаторов, переломил ход встречи, мысленно я с ним спорила. Варвара Линева не производила впечатления испуганной, тем более запуганной.

А Балков намекал именно на это. Скорее она старалась отвлечься от тоски по Зине, не очень обольщаясь таким исходом и избегая потери контроля над собой, в общем, по-умному. Но ведь так тяжелее всего…

Меня окликнул внезапно появившийся Вик:

– Не выспалась, детка?

– Выспалась.

– А мне без тебя кошмары снятся.

– А ты их аутотренингом, аутотренингом.

– Анакондушка, – нежно констатировал Измайлов. И выложил передо мной два компьютерных фоторобота.

– Где взял? – ахнула я.

– Составил только что. Итак, Поленька, у меня ребята из подъезда нарисовались в меру симпатичными. Твой вердикт?

– Расстрою, Вик. И хлопот прибавлю. Этот скуластый и узколобый гражданин – Леня. Этот благообразный и русоволосый – Саня.

– Ладно, проверить их по нашим ведомствам – моя забота. Займешься отделом аспирантуры в университете, – задумчиво протянул Измайлов.

Я горячо подрядилась на это дело.

Мне хотелось его слегка встряхнуть. Но мой беспредельный энтузиазм почему-то вверг полковника в полнейшее уныние.