Досталось и флагману шведов от «Ростислава». По бортам и за кормой волочились у него на вантах [10] перебитые стеньги и реи, и он тоже покатился под ветер.

А вот и вся шведская эскадра по его сигналу стала склоняться под ветер, не желая продолжать сражение…

Грейг будто не понимал намека — разойтись по-хорошему, азартно вступил в схватку с вице-адмиральским кораблем «Принц Густав».

Командир «Ростислава» — капитан-лейтенант Одинцов картечными залпами изрешетил его паруса, рангоут [11] и корпус.

В наступивших сумерках все увидели, как пошел вниз кормовой флаг флагмана. Победа воодушевляет, с «Ростислава» донеслось русское «Ура!».

С «Ростислава» спустили шлюпку, и она понеслась к сдавшемуся «Принцу Густаву».

Спустя полчаса шлюпка доставила на «Ростислав» плененного вице-адмирала Вахтмейстера — адъютанта короля Густава III, командующего авангардом шведской эскадры.

Утомленный Грейг сидел на раскладном кресле, на юте [12]. Когда шведский адмирал приблизился, он медленно поднялся.

Вахтмейстер, держась с достоинством, отрекомендовался, обозначив все титулы, начиная с графского, чины и должности.

— Я выполнил свой долг перед королем, но более сражаться смысла не вижу, — с плохо скрываемой досадой произнес он по-английски и протянул Грейгу шпагу и вице-адмиральский флаг.

Грейг холодно посмотрел на пленного, немного помолчав, сказал по-русски:

— Флаг сей, как свидетельство капитуляции неприятельского корабля, принимаю, — и передал флаг капитан-лейтенанту Одинцову.

Обратившись в Вахтмейстеру по-английски, Грейг продолжал:

— До скончания военных действий, начатых королем вашим, объявляю вас, адмирал, пленником державы Российской. Вы сражались храбро и честно, как подобает моряку. Потому возвращаю вам шпагу.

Он протянул шпагу Вахтмейстеру. Тот с поклоном принял ее и пошел следом за конвоиром в отведенную ему каюту.

В наступившей темноте еще тут и там слышались раскаты и ярко сверкали вспышки редких залпов и отдельных выстрелов. Но постепенно становилось ясно, что сражение завершается. И только далеко к северу глухо доносились многочисленные пушечные выстрелы…

Грейг еще не ведал, что это отбивается от яростных атак находившийся в окружении 74-пушечный корабль «Владислав». Один против пяти. С перебитыми такелажем и рангоутом корабль потерял управление, и сносило его ветром в середину шведского боевого порядка. Не получив помощи авангарда, «Владислав» ожесточенно сопротивлялся, получил десятки пробоин в надводной части, потерял убитыми и ранеными более двухсот человек и в конце концов был вынужден сдаться.

Грейг, еще не зная об этом, воодушевленный пленением Вахтмейстера, в темноте показал последний сигнал: «Гнать неприятеля!», но ему ответил лишь один капитан 1 ранга Муловский, другие по небрежности не разобрали сигнал.

В это время к Грейгу явился офицер с «Владислава» с просьбой о помощи. Идти на выручку с двумя кораблями против полутора десятков было бессмысленно.

Грейг питал надежду предпринять погоню с рассветом, к тому же ветер ночью посвежал. Однако когда рассвело, стало очевидно, что это не удастся. Шведы, воспользовавшись темнотой, кое-как привели в порядок корабли и, поставив паруса, уходили на север.

Одинцов разбудил задремавшего Грейга.

— Видимо, спешат в Свеаборг, — сказал адмирал, — и все-таки генеральную линию мы выполнили — неприятеля к Петербургу не допустили. Однако сражение могло быть более успешным, если бы не странные действия арьергарда.

… Из всеподданнейшего донесения адмирала Грейга: «Трех капитанов за слабое исполнение должности в сражении 6 июля я уже сменил, а именно, командиров фрегатов капитанов 2 ранга Коковцева, Обольянинова, Вальронда и отослал их при рапорте в Адмиралтейств-коллегию для исследования».

Эскадра легла в дрейф. На кораблях подсчитывали боевые потери, меняли перебитые снасти, латали паруса, сбрасывали за борт перебитые реи и стеньги… Некоторые корабли получили серьезные повреждения. «Всеволод» потерял перебитыми почти все стеньги на мачтах, число пробоин в бортах доходило до 120.

Через два дня пришло донесение от дозорных фрегатов: Шведская эскадра укрылась в Свеаборге, у входа на внешний рейд стоят в дозоре четыре корабля.

В конце июля все чаще по утрам находили густые туманы, а иногда моросило, близилась осень. Воспользовавшись этим, Грейг скрыто подошел к Свеаборгу. На подступах к внешнему рейду на якорях стояли три линейных корабля и фрегат шведов. Неожиданно из густого тумана появилась русская эскадра. Пять… десять… двадцать вымпелов. В панике шведы рубили спешно якорные канаты и пустились в шхеры, к Свеаборгу. Последним уходил 74-пушечный «Густав Адольф». При входе в шхеры он рано повернул и сел на камни. Корабли авангарда окружили его. Контр-адмирал Козлянинов приказал сделать несколько выстрелов и предложил сдаться. После недолгого размышления кормовой флаг на «Густаве Адольфе» нехотя пополз вниз.

На «Густава Адольфа» высадились русские матросы, подняли на корме Андреевский флаг под громкое «Ура-а!». Не каждый день достаются в трофеи линейные корабли….

Прошел месяц с небольшим, снова в Финском заливе объявилась шведская эскадра под флагом хвастливого принца. Однако теперь инициативу прочно взял в 'e2ои руки русский флагман. Грейг решил установить блокаду шведов и закупорить их в Свеаборге. Шведы же имели большой гребной флот мелко сидящих галер. Пользуясь множеством проходов в прибрежных шхерах, они легко скрывались от линейных кораблей и фрегатов, имеющих большую осадку. Тогда Грейг задумал пресечь всякую связь морем между Швецией и Финским берегом. Он назначил капитана линейного корабля «Родислав», капитана 2 ранга Тревенена, командиром отряда и придал ему 3 фрегата.

Всего несколько месяцев находился на русской службе отважный спутник капитана Кука. Но Грейг разглядел в нем преданного офицера.

— Я думаю, капитан, вы были в бою и смогли бы оценить по достоинству русских моряков? — спросил Грейг, прежде чем перейти к делу.

— Поистине, я в изумлении, господин адмирал, — живо откликнулся Тревенен, — ко мне на корабль всего два месяца назад поступили зеленые рекруты. Это были неловкие, неуклюжие мужики, — Тревенен развел руками и закончил с улыбкой, — но вскоре под неприятельскими ядрами они превратились в смышленых, стойких и добрых воинов. Нельзя желать лучших матросов.

Довольный Грейг заметил:

— Я давно знаю несравненный бойцовский дух русского матроса. — Он остановился и пригласил жестом Тревенена подойти к столу. — Однако перейдем к делу. Вы слышали, что шведы имеют неплохое снабжение войск и кораблей благодаря шхерным путям. Но, — он указал пальцем на карту, — здесь у них слабое место, Гангеудд. На этом месте они перегружают провиант и другие припасы с купеческих шхун и бригов на галеры и переправляют их шхерами до Свеаборга и далее к Фридрихсганцу. Пока мы бессильны бороться с ними в этих шхерах.

Тревенен вопросительно посмотрел на адмирала.

— Я передаю в ваше подчинение отряд кораблей. Ваша цель — пресечь коммуникации у мыса Гангеудд между шведами и финскими берегами. Действуйте по обстановке, самостоятельно. Но не забудьте о военной хитрости — поднять шведский флаг, дабы заманить купцов.

Расставаясь, Грейг сказал:

— Ваш друг, капитан Муловский, высокого мнения о вас. Жаль, что вам не удалось вместе отправиться кругом света. Даст Бог, война когда-нибудь кончится, и я сумею проводить вас обоих в это славное путешествие.

Осенняя штормовая погода держала в напряжении экипажи, особенно доставалось матросам. Эскадра в основном отстаивалась на якорях. Грейг постоянно выставлял дозоры у Свеаборга. Не хотелось упустить шведов. Пользуясь кратковременными штилями, в начале октября шведы пытались помочь Свеаборгу провести шхерами мимо Гангеудда гребные транспорта.