Джокер, думая о чем-то своем, указал мне направление.

— Бывай, — помахал я ему.

Вор прощально поднял и опустил ладошку, в его глазах отражалось некое внутреннее противостояние.

— Спасибо тебе. Должен буду, — крикнул он мне вслед.

До главной площади я дошел, слава богу, без происшествий, и первым, кого я там увидел, был здоровяк Ур. Он весело бегал по фонтану, высоко поднимая ноги и шаловливо брызгаясь на блюстителей порядка, которые явно опасались ему препятствовать.

Остальные мои соратники вольготно расположились вокруг фонтана, подбадривая северянина выкриками и советами.

— Вон на того плесни, ишь он какой строгий!

— А чего ты без песни бегаешь? С песней, с ней веселее!

— Точно, точно! Песня, она и жить помогает, и это… Во всем помогает!

— Проказник, хе-хе!

Стражники явно не хотели связываться с безбашенными наемниками, судя по всему, уже имея за спиной опыт знакомства с их кулаками.

— О, Хейген! — завопил Ур, заметив меня. — Айда ко мне, купаться будем!

— Да бросай ты это дело, — посоветовал я ему. — Пошли в расположение, вон, темнеет уже.

— Да? — остановился северянин, стражники тоже замолчали и с надеждой уставились на него.

— И то, — веско сказал Лейн. — И впрямь пора. Все здесь?

— Фаттаха нет, — заметил Торн. — Он в «Путеводной звезде» какого-то приятеля встретил, с ним остался.

— Позвать надо бы. — Лейн посмотрел на Пинга. — А то подумает еще, что мы про него забыли.

— Да вон он, — ответил вместо Пинга Понг. — Идет уже.

Я проследил за взглядом братьев и увидел Фаттаха, вышедшего из трактира с каким-то здоровяком, причем что-то в фигуре этого здоровяка мне показалось смутно знакомым, но что… Ник его я в наступающих сумерках разобрать не смог и было собрался подойти поближе, чтобы приглядеться, но приятель Фаттаха в этот момент открыл портал и нырнул в него.

— О, Хейген, и ты здесь? Ты же вроде не собирался сегодня в игру? — Эльф дружелюбно улыбнулся мне, подойдя к нам.

— Ну да, все-таки решил выбраться, посмотреть на город. Слушай, а это ты с кем был? Такое ощущение, что я этого человека знаю, — решил я задать ему вопрос сразу, пока не забыл.

— Да приятель один, сто лет назад в рейд ходили, встретились случайно, — махнул рукой эльф. — Ну, идем?

Я было хотел спросить имя этого приятеля, но эта мысль моментально вылетела из моей головы, как только я осознал, что, оказывается, стационарный портал находился здесь, на главной площади. Здесь, а не в том переулке, куда я вывалился.

— Лейн, — подергал я за рукав самого трезвого из моих спутников. — А когда идут сюда, в Мейконг, из роты, то попадают на эту площадь или куда еще?

— Конечно сюда. Тут все веселые дома и «Путеводная звезда» — наш постоянный трактир, мы в другом и не пьем. Сюда приходим, отсюда уходим. Да и вообще, не сильно власти Мейконга любят, когда мы по городу шляемся. Они глаза на наши проделки здесь закрывают, мы в жилых кварталах не буяним.

О как! У меня внутри слегка захолодело. Девочка Пауни, а ты кто?

— Дорогой, ты помнишь, что нам сначала надо будет заехать в кондитерскую? Я знаю одну очень хорошую на «Парке культуры», — именно этими словами Вика поприветствовала меня в реальном мире, когда я вылез из капсулы.

— Сначала перед чем? — осторожно поинтересовался я.

Вика оторвалась от какого-то журнала с пестрой глянцевой обложкой, который она рассматривала, сидя на диване с ногами, и сделала большие глаза.

— Ясно, ты забыл. Солнышко, мы завтра едем к твоим маме и папе.

Опаньки! И впрямь забыл. Мы-то к ним, конечно, едем, вот только жаль, что они про это не знают. Ой-ой-ой, а ведь маменька запросто батю могла «в последний раз» на дачу утащить. Она ее закрывает, открывает и снова закрывает. Это все идет под грифом «в последний раз». Частенько самый последний «последний раз» совпадает с «первым выездом в сезоне». Помешать «последним разам» могут только обильные снегопады или объективные причины вроде простуды, распродажи или вот — визита возможной будущей снохи (так моих девушек оценивает мама, мое мнение в этом случае не рассматривается и во внимание не принимается, именно поэтому ей с моими девушками практически никогда и не удается познакомиться).

Но по глазам Вики точно видно, что если я сейчас скажу хоть слово о том, что мы не едем, то… То фиг его знает, что будет, но проверять, что именно, у меня нет ни малейшего желания. И так последние дни были не самые простые как для нее, так и для меня. Нельзя все время рушить тот маленький домик отношений, который еще только строится.

— Надо ехать — поедем, — покорно кивнул я. — Только ты тогда сама всем этим делом рули — ну там, куда ехать, скажешь, и торт сама выбирай, по мне так все они вкусные.

— Пирожные, а не торт, — уточнила Вика. — Лучше ассорти купим, знаешь, там много таких маленьких пироженок в большой коробке…

Мой желудок отреагировал на слово «пироженки» громким урчанием, которое было отчетливо слышно.

— Поняла. Иду греть котлеты. — Вика встала с дивана и отправилась на кухню.

— Котлеты, — посмотрел я ей вслед, беря сигарету. — Котлеты — это хорошо.

На балконе, закурив, я набрал номер родного дома, искренне надеясь на то, что мамка еще не умотала на дачу.

Мне повезло — я перехватил ее в последний момент. Она весь день металась в раздумьях, ехать или нет, выела весь мозг отцу и, наконец, придумав для себя железный аргумент: «Да я просто ждала, пока пробки исчезнут», — начала толкать батю в сторону машины. Батя неуверенно пытался защищаться, но явно проигрывал в споре, и вот именно в этот момент я и позвонил.

Все это он рассказал мне за минуту, преимущественно междометиями и союзами, но и его, и мамку я знал с детства, так что картина была предельно ясна.

— Бать, все нормально сейчас будет. Трубку матери дай, — успокоил я расстроенного родителя. — Мам, привет, жди завтра в гости, — протараторил я быстро, как только услышал ее голос. — Не одного, я с девушкой приеду.

Мамино «так вот на дачу и…» замолкло, не успев толком начаться. «С девушкой» автоматически означало встречу только в Москве, дачная территория для всех, кроме членов семьи, была закрыта намертво, и даже моя первая жена была допущена в это святая святых далеко не сразу.

— Да? — произнесла мамка задумчиво. — Хорошая девушка?

— Тебе понравится, — заверил ее я. — Небалованная, и волосы есть (бедная мама никак не могла забыть Ирму, с которой она встретила меня года два назад на улице. Сложно сказать, что подвигло абсолютно не панкующую Ирму сбрить волосы, но маменьку шокировали солнечные зайчики, которые пускала в окна домов ее выбритая до блеска голова). И готовит отлично, и чистюля…

— Вы живете вместе, что ли? — Мою маменьку подобные вещи не смущают, и она привыкла все называть своими именами. — Быстро, однако.

— Ну, что ты хотела, век скоростей, — дипломатично отметил я. — Часам к двум завтра жди. К чаю мы чего-нибудь купим.

— Ну да, ну да, — согласилась мама, думая о чем-то своем. — Ну ее тогда, эту дачу, вон и дождь по Интернету обещали.

Маменька у меня была продвинутая, освоила Интернет и с интересом читала в нем новости, отзывы о туристических поездках и прочую развлекательную дребедень.

— Тогда до завтра, — сказал я ей и услышал, когда вешал трубку:

— Не едем никуда, чего вот ты…

Похоже, что бате предстоит очередной фитиль…

И откуда Вика знает все эти маленькие кондитерские? Я вот прожил в Москве всю сознательную жизнь, но был совершенно не в курсе, что где-то в переплетениях улиц исторического центра еще есть небольшие магазинчики от частных пекарен, в которых и впрямь продают свежие и будоражащие аппетит даже одним запахом вкусняшки, при этом по человеческим ценам. А то недавно я увидел в витрине одной булочной в центре объявление: «Сегодня пирожки дешевле, чем всегда, — всего сто десять рублей за штуку» и остановился в небольшом ступоре. Как пирожок с капустой может стоить сто десять рублей? Он из алмазной муки, что ли? Или с элитной капустой внутри? И кто те люди, которые их покупают?