— Гонг? — Клянусь всеми святыми, мой собеседник был изрядно удивлен. — Почему гонг?

— Потому что мне нужен гонг! Гонг мне нужен! — Я начал выходить из себя. Если я и впрямь по жизни такой зануда и тупорез, да еще и с невероятно дебильным выражением лица, то я понимаю Элину, вечно на меня злящуюся, и мне искренне жаль малышку Вику. Как она со мной живет только?

— Н-да, гонг… Но и гонг я тебе тоже не дам.

— Потому что у меня документов нет? — Я начал звереть.

— Нет, — очень дружелюбно ответил мне двойник. — Потому что ты мертв, а мертвецам имущество вроде как и не к чему.

И он, даже не договорив, попытался нанести мне удар мечом, причем меч у него тоже был мой, по крайней мере выглядел он точно так же, как Меч колеса времени.

Не скажу, что ждал этого удара, но в целом я во время разговора все-таки сдавал потихоньку назад, что в результате и спасло мою шкуру. Меч просвистел рядом с моим животом и чудом не задел лицо.

— Вот ты гнида, — заорал я и тоже выхватил оружие.

Сталь зазвенела о сталь, скрежетнули клинки, сцепившиеся у гард, заскрипели зубы, и два одинаковых лица приблизились друг к другу.

Расцепив мечи, мы еще покружились, я попытался достать его в нижней атаке, которая была мгновенно отбита, потом он решил, что я не просчитаю его желание пробить мне в верхнюю часть туловища, предварительно сбив меня с толку ложным выпадом.

— Это мы еще долго будем так развлекаться, — заметил я.

— Не-а, недолго, не больше часа, — хладнокровно ответил мне двойник. — Потом ты начнешь уставать, я подловлю момент и выпущу тебе кишки.

— Экий ты кровожадный, — возмутился я.

— Справедливый, — пояснил двойник. — Это не я пришел к тебе, а ты пришел ко мне, я уже говорил. И справедливо будет, если ты погибнешь от своей же руки.

Я сделал еще пару шагов назад и, внимательно следя за острием меча в руке моего близнеца, стал думать, что именно меня только что смутило в его словах.

«Ты должен погибнуть от своей же руки». А почему не от его? Потому что он сам не может меня убить? Он, скорее всего, не слишком-то и материален. Тем более большинство богов во всех мифологиях не имеют право убивать смертных! Если только смертные сами не…

— Ты прав, — заявил я своему двойнику. — Ты прав во всем, согласен.

— Чего? — вытаращил глаза двойник.

— Я сам приперся в твой храм, я пытался забрать принадлежащие тебе вещи, натоптал вот… Давай, убивай меня!

Вот будет облом, если он сейчас мне в бочину со всей дури клинком заедет.

— А, елки-палки! — Второй я с огорчением на лице швырнул зазвеневший клинок на пол. — Догадался, да?

— О задании или о том, кто ты такой? — уточнил я.

— И о том, и о другом. — Двойник начал потихоньку растворяться в воздухе.

— Об одном — почти сразу, о втором — только что, — честно ответил я.

— А ты молодец! Одно плохо — не того бога в поклонение выбрал. — Двойник стал почти прозрачным, мои черты лица расплылись, сначала став гротескными, а после все более и более начали напоминать обезьянью мордочку. — Выбрал бы меня! Ух, мы б с тобой дел наворотили!

— Ну, как есть уж, теперь не переделаешь и не перевыберешь, — развел я руками.

— Это вопрос очень спорный, потом как-нибудь обсудим. И вот еще что, это важно, запомни. — Ханнуман практически растворился. — Не слишком верь им всем: что богам, что их слугам. За все, что они тебе дадут, спросят с тебя как минимум вдвое. Я сам такой.

Бом-м-м — громыхнул звон колокола.

— Испытание пройдено, вы можете забрать свою награду, — как всегда бесстрастно отрапортовал голос.

Ага! Все-таки я и тут добрался до финала. Хотя, если бы меня не озарила мысль о том, что это именно сам Ханнуман, ох, не знаю, чем бы кончилось это все. А окончательно уверился я в этом, глядя на пластику второго меня, больно уж напоминавшую обезьянью и совершенно не похожую на мою собственную. Да еще и статуя на крыше храма… От богов, причем от всех без исключения, не осталось ничего, кроме каких-то камней, которых они когда-то касались, да глубоко и надежно запрятанных храмов, куда не всякий и войдет. А тут на тебе — целая статуя, да еще и из золота. Не бывает так, не бывает, раз бог ушедший. Ну а дальше выстраивать логический ряд было проще. Только вот что Ханнуман делает здесь? Почему он остался в пределах Файролла, если все остальные ушли? Тот еще вопрос. И надо бы получить на него ответ, по крайней мере неплохо бы попробовать.

Я подошел к шкафчику, на который указал Обезьяний бог, и открыл его. Представьте себе, на нем не было ни крючка, ни замка, ни вообще хоть чего-то, даже ручки.

В шкафчике на полочках лежали разные предметы: осколок хрусталя, веер, забавная штуковина, похожая на плетеную фенечку, ожерелье из клыков, причем, судя по размеру клыков, зверюга была еще тех размеров, собачий ошейник, каменная палка, покрытая рунами, переливающийся жидким ярко-кровавым огнем рубин… Да много чего там лежало.

«Все заберу, все мое», — алчно решил я, осознавая, что эти предметы, надо полагать, не только артефакты немалой мощи, но и источник моего благополучия и в этом, и в том мире.

— Да щас! — шепнул мне в уши знакомый голос, в котором в данный момент неуловимо смешались сарказм и угроза. — Бери свой гонг, и чтобы я тебя больше в своем храме не видел никогда. В другом месте увидимся. Потом, если захочешь.

Предметы в шкафчике шевельнулись, как будто их кто-то раздвинул рукой, и я увидел гонг, притулившийся у одной из стенок. Небольшой, медный такой кругляш на подставке, висящий на двух колечках. Я протянул руку и схватил его.

Уф… Теперь точно все. В сумку его — и ходу отсюда. Надеюсь, старина Лейн еще жив.

— И больше не возвращайся сюда никогда, — прошелестела сгустившаяся за моей спиной темнота, которую я буквально ощущал. Раздался скрип, и я, увидев светлое пятно выхода, скакнул за порог и чуть не получил по пятой точке стремительно захлопнувшейся дверью.

— Удалось? — негромко спросил полулежавший у стены и очень бледный Лейн. Под ним была приличная лужица натекшей из раны крови.

— Все нормально. Ты зелья употребил?

— Да не действуют они совершенно на меня, чего переводить добро попусту. — Лейн протянул ко мне руку с флаконами и мензурками.

Я закинул добро в сумку, подхватил следопыта под плечо и повел к выходу. Тело его обмякло, ноги он переставлял с трудом.

— Ничего, приятель, — говорил я ему. — Сейчас в расположение придем, там лекарь, он тебя подштопает, потом по сто грамм закинем, старого, тиверианского!

— Лучше «Лозы Гренуи», — пробормотал Лейн. — Я его тогда, во дворце…

Да, плохо дело, как бы не помер, это у него явно бред начался…

В зале-арене не было ни тела троглодита, убившего нашего друга, ни тела самого Ура. Пропали, как будто испарились.

— Надеюсь, северянин похоронен с почетом, — вынырнул из бреда Лейн. — Он это заслужил.

Я промолчал, но в душе был уверен в этом. Ханнуман, конечно, большой проказник, но явно ценит бойцовские качества.

— Одно плохо, — пробормотал Лейн, когда мы шли по коридору. — Я не смогу сегодня прибить двух этих паскудников. А надо бы. Может, ты сам?

— Почему нет, — согласился я. — Хотя это ведь и очень хорошо, что их с нами не было.

— Да? — удивился Лейн.

— Конечно, — уверенно заявил ему я. — Представь, что они бы устроили в комнате с золотом. И не вышли бы мы оттуда все, это к гадалке не ходи. Ловушка ловушкой, а золото наверняка было проклятое.

— Согласен. — Лейн кивнул. — Но убить их все равно надо.

— Надо убить — убьем, — покладисто ответил ему я. — Вот только из храма выйдем и до расположения доберемся.

— Да вон уже выход. — Следопыт говорил все тише и тише.

Я вышел из храма и глубоко вдохнул свежий воздух. Надеюсь, на ближайшее время с храмами…

— А мы уж заждались, — раздался крайне знакомый голос, который похоронил мои надежды на спокойное возвращение в расположение. — Волноваться уже начали, не случилось ли там, в храме, чего с нашим другом и собратом?