– На эти деньги он ведет кампанию за освобождение черных от рабства! На многочисленных митингах своим громовым голосом и внушительным видом он снискал огромную популярность на севере Штатов!

Так вот почему наши матросы дразнят китайских торговцев: «соли надо?» – и те приходят в бешенство!

– Возить китайских эмигрантов в Америку! Вы – гуманный человек; зная ваши убеждения, я найму врача для китайцев. Он же будет помощником капитана, у меня есть прекрасный моряк. Он врач и хирург – из американских спаниардов[66].

«И соленых покойников с ним возить из Калифорнии!» – подумал Алеша.

– Я поддерживаю всякие другие неожиданно новые операции коммерческого человеколюбия, даю помощь для соблюдения обществами религиозных обычаев и во всем другом, в чем устои азиатов крепки, благородны и ради чего они щедры... Скоро Кантон! – спохватился Сайлес.

Пароход загудел, разгоняя лодчонки пригородных рыбаков. За мысом открывалось море крыш, низкая площадь, застроенная лачугами. А выше них, довольно далеко, – стена и город; из-за стен видны богатые строения на холмах, высокие гнутые крыши ямыней[67] в черепице и с головами зверей на коньках. Городские башни, как у нашего Китай-города. Но это довольно далеко. А на самом берегу – что-то вроде слободы, пригород...

– Вам нравится? – спросил Сайлес.

Значит, не все китайцы живут в стенах города. Этот пригород вне стен.

– Да. А мы увидим настоящий китайский город и китайскую жизнь?

– Конечно...

– А где же те европейские фабрики, на которые мы направляемся?

– Дальше... За этим пригородом на почтительном отдалении, окруженные чистым полем. Но вы не думайте, что там есть какие-то фабрики! Никаких фабрик нет, ни заводов, ни труб. Просто небольшие кварталы жилых домов, лавок и оптовых складов, принадлежащих иностранцам. По кварталу на каждую нацию. Квартал – французская фабрика. Английская – тоже квартал. Впрочем, они прибрали к своим рукам еще несколько блоков. Есть и американская фабрика, там и мой блок, и мы там с вами остановимся.

«А застенный город?» – хотел было опять спросить Алексей.

– О! Господин Вунг! Вы ли? – воскликнул Сайлес.

– О, да! Здравствуйте. Как понравилось, стояли ночью на якоре? Ах мои тяжелые, срочные дела... Знакомьтесь, пожалуйста, мистер Сибирцев. Мой друг мистер Чжан. Господин Сибирцев из дружественной России.

– Я думаю, все будет благополучно! – обратился Вунг к Сайлесу.

– Мистер Берроуз! А вы разрешите показать мистеру Сибирцеву застенный город? Бутылочный город моряков покажете вы, – китаец засмеялся, – с бывшим моим отелем! А я – застенный. Ах, запрещенный город, как в Пекине! Так мы не говорим, так не называем, но так кажется европейцам.

– Мистеру Сибирцеву хотелось бы побывать только в Америке!

– Ах так? Я вам покажу, мистер Сибирцев, то, что мистер Сайлес не покажет. Совершенно бескорыстно, как верный друг!

«Разве Сайлес с корыстью?» – подумал Сибирцев.

– Я, Вунг, покажу застенный город. Вы не боитесь?

– Нет, – спокойно ответил Сибирцев. Всех их он считал порядочными людьми.

– Один очень важный мой друг, – засмеялся Вунг, – он содействует. Помните, как я хотел пригласить вас в Кантон? И как странно... Вот и сбылось. Случайно совпало... Мистер Чжан свободно говорит по-английски. Он получил образование в Индии.

Алексей утром заметил, проходя мимо буфета, что европеизированный молодой китаец ест вилкой и ножом, безукоризненно держится, пользуется салфеткой, стрижен, плечист, атлетическая фигура.

А город совсем рядом, мимо борта проплывают пристани, похожие на амбары, построенные на сваях с широкими воротами на реку. Соединены длинными мостками с берегом. Вернее, берега и не видно, мостки тянутся куда-то далеко, среди полукруглых и серых крыш. Где суша, где вода? Неясно. Одинаковые лачуги и на суше и на лодках. Целое море жилищ.

«Смотрите, Сибирцев, не будет ли там подвоха, – говорил, прощаясь, Пушкин. – Как вы сами полагаете, зачем зовут вас? Не за красивые же глаза? Впрочем, вы молодой, да ранний. Да и что они с вас могут взять!» – «Если зарежут только», – сказал Урусов. «До этого дело не дойдет!» – заносчиво ответил Сибирцев.

– Вот и наша пристань, – сказал Сайлес. – Но когда же вы сами займете свое Приморье на берегах Татарии, когда? – с горькой досадой воскликнул он, резко поворачиваясь к Алексею.

– Как только будет возможность, – горячо ответил Сибирцев.

– А вы знаете, что там?

– Конечно.

– Что? Где же будут ваши города? Вы сумеете построить такой же город, как Гонконг? Я бы помог вам! Я хотел бы быть там, хотел бы!

Причал уже у борта. Стукнулись о дерево. Тут все деревянное, рогожное, из рисовой соломы.

Алексей что-то еще сказал, более из желания сохранить престиж. Он сам не знал толком, как идут наши дела в Приморье. Чувствуется, что здесь этим интересовались.

Сайлес вдруг сказал о потоплении французским крейсером в одной из приморских гаваней русского военного бота. На нем были военные моряки и с ними сектанты, что-то вроде квакеров или пуритан.

– Значит, занято вами? Туда уже тянутся те, кого у вас объявили еретиками. А что на Амуре? Там гигантская плодородная равнина. Ну, что же, ну? Тогда надо продолжать строить там города, доки!

– Кантон – рубеж наших прав, – продолжал свои рассказы Сайлес. – Мы стоим прочно, как и в Шанхае. Но по эту сторону стены. Надо получить право иметь посольства всех стран в Пекине. И право торговли в городах внутреннего Китая. Ну, смотрите, спектакль начинается!

Поодаль от пристани, построенные за городской стеной, стояли на поле особняки, некоторые с садами.

На рейде – винтовой клипер, военный колесный пароход и фрегат. Английские и французские суда стояли поодаль друг от друга в море и по всей реке, их видели пассажиры «Калифорнии» на протяжении всего пути от Гонконга.

– Когда-то здесь – я вам говорил, и вы знаете – существовали «фабрики»: испанская, шведская, португальская... Теперь многие участки старых фабрик перешли к новым хозяевам. Шведы и испанцы вылетели. Большинство старых зданий пошло на слом!

У Сайлеса свой магазин, склады, а в небольшом доме с решетками – отделение банка. Знакомый бенгалец в чалме, приходивший с Сайлесом в Японию на американском пароходе, и тут сидел с ружьем у входа.

В конторе хозяина встретил высокий клерк-голландец с помятым лицом. Двое китайчат с записками и визитными карточками Сайлеса были посланы по адресам.

Отправились на «конг» – так называл Сайлес управление корпорацией компрадоров. В большом дворе деревянные навесы амбаров, под ними ящики, тюки, мешки. Тут же телеги, запряженные лошадьми и ослами. Походит на большой купеческий склад где-нибудь у Макария[68].

Толстейший и на вид добродушнейший китаец обнял Сайлеса. Банкир тут же сказал, что прибыл не только по своим делам, но он теперь человек государственный, консул республики Новая Гренада. Вручил визитную карточку на китайском. Сайлес называл толстяка Хоппо. Этот китаец, кажется, и возглавлял корпорацию компрадоров. Поздравил Сайлеса с высокой дипломатической должностью.

Хозяин угостил чаем и предложил Сибирцеву посмотреть склады корпорации в сопровождении приказчика.

Разговор происходил в обширной конторе Хоппо.

Алексей догадывался, что это тот финансовый и коммерческий делец, который, по словам Сайлеса, платил государственных налогов и давал взяток мандаринам вдвое больше, чем Вунг, – почти полмиллиона.