Они остановились у края горной кручи. Внизу ярко зеленела долина. С отвесного кряжа с шумом падала вода в озеро, откуда вытекала речушкой, извивавшейся среди изумрудной травы.

Яркое солнце добавляло золота в осеннее разноцветье осин. Легкий ветерок ворошил листву, необыкновенно живописную в сочетании с белесой корой тонких стволов.

Зрелище, открывшееся взору Эйприл, потрясало своим великолепием.

Она взглянула на Маккензи и поняла, что и его переполняет восторг. А еще на его лице проступило какое-то горделивое выражение, словно эта красота была творением его рук. Ее вдруг осенило:

— Маккензи, не эту ли долину вы однажды упомянули в разговоре? Вы еще сказали, что там находится ваша хижина…

Она уже догадалась, что здешние места каким-то образом связаны с ним, но хотелось получить более пространное объяснение. Отчего-то все, что касалось Маккензи, представлялось ей значительным и важным.

Маккензи перевел на нее взгляд, и она без труда прочитала в его глазах ответ, прежде чем он произнес с затаенной грустью:

— Это моя собственная долина.

— Разве? А я считала, что этой территорией владеют юты… согласно договору.

— Так оно и есть, но эту долину я выиграл в родео. Состязался с вождем ютов, победил и теперь являюсь законным владельцем долины Маккензи, которую будут наследовать мои дети, внуки, правнуки.

— Как интересно! — воскликнула Эйприл. — Здесь так красиво!

Лицо Маккензи просветлело.

Собственное ранчо всегда было пределом его мечтаний. Им давно уже овладела идея разведения новой породы лошадей. Чистокровные жеребцы и дикие лошадки прерий дадут отличное потомство. Резвые, выносливые получатся метисы!

Обзаведется хозяйством и будет жить припеваючи. Мастерская, бойня… Да и маслобойка тоже не помешает. А кругом — необозримые просторы. Бродят по колено в траве табуны лошадей. Могучие жеребцы жмутся к полным огня кобылицам… Он объезжает молодняк. Весной — перегон гурта. Он подковывает коней, таврит, кастрирует жеребят…

Маккензи усмехнулся, вспомнив старинную ковбойскую присказку: «Пусть никогда не спотыкается конь, не рвется подпруга, не урчит в брюхе, не ноет сердце!»

И что теперь? Прощай мечта. Поисковый отряд сюда заглянет прежде всего.

Перегнувшись, Маккензи забрал у Эйприл Дэйви и посадил перед собой.

— Эйприл, не смотрите вниз. Будьте предельно осторожны.

Ступая шаг в шаг, они начали медленный спуск.

Эйприл невольно глянула вниз и, зажмурившись от страха, дернула за поводья.

— Все отлично, Эйприл! Вы держитесь молодцом!

Сжавшись в комок, она отпустила поводья.

Наконец лошади тихой рысцой затрусили по густой траве. Спустя несколько минут они уже были возле небольшой хижины, притаившейся у подножия горы. Неподалеку струилась горная речушка.

Жилище Маккензи заставило Эйприл восторженно ахнуть. Внутри было чисто и светло. На топчанах — покрывала с замысловатым узором, на полу — голубой тканый ковер. На полке над камельком выстроились в ряд деревянные лошадки. В углу — сундук с искусной резьбой. Стол. Два стула. Везде чувствовалась рука хозяина.

— У вас так уютно! Сами сделали? — кивнула она на фигурки лошадок.

— Сам. Еще мальчишкой…

— А ковер?

— Навахи подарили.

Маккензи достал еду, разложил на столе.

— Мы остаемся? — Эйприл задержала дыхание, надеясь услышать «да».

— Нет. Перекусим, возьмем самое необходимое — и к Эймосу. В сундуке — теплые вещи. Не теряйте времени, подберите что-нибудь для себя и Дэйви.

— Маккензи, почему такая спешка?

— Ваш отец наверняка послал отряд вдогонку. Так что вот-вот нагрянут гости. Оставим для него записку, что вы у Эймоса Смита.

— А вы? — чуть слышно спросила Эйприл.

— Укроюсь в горах. Поймите, меня одного им не найти. Но вместе с белой женщиной и ребенком… Так мы все рискуем погибнуть.

Эйприл вздохнула.

— Ешьте! — Он открыл банку с персиковым компотом.

У Эйприл комок стоял в горле. Она с трудом проглотила ароматную дольку, зато Дэйви молниеносно опустошил банку. Маккензи открыл вторую. Пришлось открыть и третью.

Он торопил их. Сам переоделся в чистую рубашку, натянул охотничью куртку отца. Теплую одежду для Эйприл и Дэйви, чистые штаны для себя сложил в седельные мешки. Кто знает, когда еще доведется приехать сюда? Увязав одеяла, приторочил к седлам.

— Держи! — протянул он Дэйви деревянную лошадку.

Тот прижал подарок к груди.

Сев за стол, Маккензи быстро набросал записку: мол, Мэннинги живы-здоровы, находятся у Эймоса Смита. Не извинялся и не оправдывался. Пусть знают: он себя преступником не считает. Хотя… дочь и внук генерала на его совести. Вейкфилд никогда не простит ему дерзкой выходки.

Эйприл выжидательно смотрела на него.

— Можно и мне черкнуть пару слов отцу? — спросила она, когда Маккензи кончил писать.

Он кивнул. Имеет полное право.

Обмакнув перо, она задумалась. Отец, конечно, места себе не находит. Еще бы! Тщательно подбирая слова, Эйприл написала:

«Папочка, мы целы и невредимы. Уехали с Маккензи по доброй воле, потому что Террелл замышлял расправу над ним. Рискуя жизнью, Маккензи спас жизнь Дэйви. Что бы ни случилось, знай — Маккензи невиновен.

Любящая тебя дочь».

— Прочтите! — сказала она. Маккензи покачал головой.

— Спасибо за доверие. Нам пора! Солнце стояло в зените.

До наступления темноты времени оставалось порядочно. Маккензи решил, что начнет заметать следы, когда останется один, а сейчас можно ехать спокойно.

Капитан Боб Моррис придержал коня и сделал знак всадникам, ехавшим за ним следом. Отряд насчитывал двадцать человек.

— Солдаты, мы у цели, — сказал он, когда всадники окружили его плотным кольцом. — До долины Маккензи осталось всего ничего. Часа три-четыре, и мы будем на месте. Надо торопиться. Подтянитесь!

Моррис понимал, что солдаты устали. В пути пятые сутки, а останавливались лишь для того, чтобы перекусить и вздремнуть пару-другую часов.

Он все рассчитал. В своей долине Маккензи непременно сделает привал. Миссис Мэннинг и ее сынишке необходим отдых. Нужно, воспользовавшись этим обстоятельством, успеть перехватить разведчика. Маккензи дьявольски ловок, размышлял капитан; окажись индеец один, ищи ветра в поле.