Она подошла к очагу, задумалась, глядя на огонь. Дэйви посапывал во сне. Как она устала! Устала спорить, переубеждать.

— Пойду взгляну на лошадь, — бросила Эйприл, направляясь к двери.

— Черта с два я позволю! — Маккензи попытался встать, но рухнул на кровать.

Боль в распухших ступнях полоснула ножом.

Не обращая внимания на его разгневанный тон, Эйприл отворила дверь и с шумом захлопнула за собой. Отведя лошадь под навес, укрыла ее одеялом вместо попоны.

— Нет у меня ничего для тебя, дружок, — сказала она, прижимаясь к лошадиной морде. — Ни яблочка, ни овса…

Сунув замерзшие руки в карманы полушубка, Эйприл пошла назад. Маккензи, должно быть, мрачен как туча. Ну что ж, пусть! Она уже привыкла.

Развесив одежду сушиться, она потеплее укутала Дэйви, протянула сухое одеяло Маккензи.

— Вам надо отдохнуть, — сказала Эйприл как ни в чем не бывало.

— Вы полагаете, я буду спать на кровати, как младенец, а вы с Дэйви на полу? — усмехнулся Маккензи.

— Дэйви не возражает — это во-первых. А во-вторых, я не хочу его беспокоить. Что касается меня, думаю… — Эйприл замолчала.

Почему он не хочет подвинуться? Им бы обоим хватило места. Прижалась бы к нему, и ничего больше не надо. Да хотя бы сесть на край кровати! Она сделала шаг, другой… Переутомление, усталость взяли свое. Она пошатнулась и едва не упала. Маккензи подхватил ее и, превозмогая боль в ступнях, отнес на кровать.

— Храбрая вы, Эйприл, — сказал он, целуя ее в волосы.

Эйприл замерла. «Вот и все, и ничего больше не надо! » — подумала она и мгновенно заснула.

Эйприл уже не слышала, как он целовал ее. Потом, подбросив поленьев в огонь, он закутался в одеяло и, улегшись рядом с Дэйви, погрузился в раздумье. Может быть, так случится, что они не один месяц пробудут здесь вместе. А потом? Что ждет их потом?