— Водери, — тихие слова Уилла летели в темноте, — я плохо подумал о вас, простите меня!

— Нет, на вашем месте, не сомневаюсь, я бы подумал так же. Я благодарен, что вы с самого начала поверили мне. Молюсь, чтобы вы и сейчас верили, что я человек чести и никогда не нарушу клятву.

— Я больше никогда не усомнюсь в этом! — Уилл говорил с твердой уверенностью, которая значила больше любых извинений. — Надеюсь, что и вы доверяете мне так же.

— Да, — быстро ответил Водери, но не мог остановиться, найдя момент вполне подходящим, чтобы поговорить о более неотложном деле. — Однако я вынужден просить вас о большем!

Уилл напрягся. Что еще может он дать Водери? Конечно, заявляя о чести, Водери понимает: Уилл не может освободить ни одного из заложников, не запятнав своей чести и не бросив вызова королю, которому клялся в верности.

— Это просьба, с которой я обращался раньше и на которую вы еще не ответили. — Голос Водери звучал настойчиво. — Я снова прошу удовлетворить мою просьбу о женитьбе на Беате.

— Но… — Уилл хотел привести тот же довод, что и раньше, но Водери перебил:

— Хоть одно время у Беаты и был разум ребенка, она с каждым днем все более приходит в себя, и, клянусь, у нее тело и инстинкты взрослой женщины! Правда, я обещал целомудренно вести себя, но мне все труднее держать слово. Прошу вас освободить меня от обещания и отдать ее под мою защиту, освятив наш союз в церкви.

Уилл видел, как часто Беата бросала на Водери пламенные взгляды. Он сочувствовал ему, зная, как трудно соблюдать долг чести. Ведь даже без умышленных провокаций со стороны Касси ему стало тяжело подавлять все усиливающуюся потребность в ней. Но Водери дворянин, а Беата — нет. И как Касси отнесется к тому, что Беата займет в жизни Водери место, которое, похоже, она сама надеялась занять? Если когда-то он думал убрать с дороги Касси красивого рыцаря, то теперь до него дошло, что он скорее согласится увидеть ее счастливой с Водери, чем несчастной в браке с мерзавцем, выбранным ее равнодушной семьей. Он задумался, насколько выполнима просьба Водери.

— Я связан с сословием баронов лишь незначительными и незаконными узами, в Беате же вовсе нет дворянской крови. И потом, как же Касси?

Хотя Водери, как и большинство французских Дворян, знал о происхождении Уилла, для него это не имело никакого значения, равно как и происхождение Беаты, а вот последний вопрос Уилла поставил его в тупик.

— Касси? — Какое отношение имеет она к его женитьбе? Вдруг до него дошло, что Уилл, видимо, принял их дружеские отношения за нечто большее. — Я вам уже говорил, что мы с Касси давние друзья, и не более. Иначе и не может быть, ведь она невеста моего дяди! — Недоумение Уилла забавляло его, тем более что все знали о слабости, которую питает Касси к английскому рыцарю!

Уилла убедили слова Водери относительно его чувств. Но Касси?

С другой стороны, он видел, как расцветает Беата от внимания Водери, и чувствовал, что по справедливости не может отказать ему в этой заслуге.

— Завтра или послезавтра я отправлюсь пригласить аббата, и тогда у нас в канун Двенадцатой ночи будет еще один повод повеселиться!

— Это будет в Крещение, однако за то великое добро, которое вы делаете для всех нас в Уилде, я поручу другому вести службу и приеду сам!

Улыбка аббата была искренней и такой же широкой, как и его мощная фигура. Как и все родившиеся для суровой жизни в этих непроходимых лесах, аббат Джером уважал военное искусство Уилликина и восхищался его справедливостью к людям всех сословий.

— Хотя, — мягко поддразнил аббат, — лучше бы это была ваша свадьба, Уилл!

Тихий смех Уилла заполнил крошечную комнатку, в которой не было ничего, кроме узкой кровати, простого стола и иконы в углу, едва видимой при слабом свете единственной и вонючей сальной свечи.

— Если этот день настанет, клянусь, я пошлю за вами! — Уилл считал аббата своим другом и ни к кому другому не обратился бы со своей просьбой. Более того, он ничем не рисковал, давая обещание, которое никогда не придется выполнять, — ведь единственная женщина, с которой он бы с радостью связал свою жизнь, была знатной француженкой. Непреодолимое препятствие! Неважно, что она помолвлена с другим. Он намерен освободить Касси от презренного Ги де Фо ради нее самой. Эта пылкая решимость разгоралась в нем еще сильнее от сознания, что жених Касси и обидчик Беаты — одно и то же лицо.

Аббат Джером увидел, как еще недавно веселое лицо его гостя вдруг сковало льдом. Он сожалел, что расстроил Уилла, но одному Богу известно, что пробудило в нем демонов. Аббат напомнил себе, что, каково бы ни было настроение Уилла, он не позволит себе отказаться от выполнения стоящей перед ним задачи.

— Так как я оказываю вам эту услугу, — Джером сложил руки на своем почтенном животе, и даже в его улыбке читалась мольба, — умоляю и вас ответить мне тем же!

На мгновение выдав сумятицу чувств, Уилл снова надел бесстрастную маску. Слова аббата удивили его. Ни один священнослужитель еще ни о чем не просил его, и он никогда не откажет в столь редкой просьбе, в чем бы она ни заключалась. Хотя нехарактерное для аббата смущение несколько озадачило Уилла, он, не колеблясь, кивнул.

— Подождите, Уилл, — предостерег аббат, чувствуя неловкость из-за просьбы, с которой вынужден обратиться. — Подождите, пока не узнаете обстоятельств, разобраться в которых может только Бог.

Даже это предостережение, необычное для уверенного в себе человека, не ослабило решимости Уилла, но вызвало его любопытство. Что же поставило служителя Бога в затруднительное положение? Скромное аббатство Сент-Дэвид — в пределах Уилда, а значит, защищено от мародерствующих французских солдат, достаточно богохульных, чтобы рискнуть совершить святотатство и осквернить освященные земли. Набожным обитателям аббатства не было причин бояться нападений: их мирские потребности удачно сочетались с плодами их собственного тяжелого труда. Судя по объемам аббата, судьба наделяла их большим успехом, чем большинство из тех, кто с трудом выживал на скудных землях Уилда. Чего же им еще от него надо?

— Я молился долго и страстно, прежде чем поверить, что вы и есть Его ответ. — Аббат Джером смотрел в грязный земляной пол, словно надеясь найти на нем подходящие слова объяснения.

Сказать, что Уилл удивился, все равно что сказать о Северном море, что оно холодновато.

— Вам известно все, что происходит на ваших землях. — Водянистые глаза встретились с терпеливо ожидающими черными. — Следовательно, известно о чудовищном нападении на Оффкэм?

Это не был вопрос, тем не менее Уилл кивнул, когда аббат мысленно искал лучший способ подобраться к рыцарю, точно в результате оплошности он мог оказаться в трясине.

— И вам известно, что в нашу мужскую обитель не допускается ни одна женщина? — Аббат неловко переминался с ноги на ногу.

Уилл снова кивнул, все более заинтересованный, тем более что тот непривычно покраснел.

— Представьте себе наш ужас, когда мы нашли у наших ворот маленькую девочку! — Аббату нечего было стыдиться: ведь не по их воле в аббатстве теперь приютилось запретное существо.

К сожалению, этот неоспоримый факт не смог остудить румянец на его лице.

Уилл понимал, как смущает аббата эта непрошеная гостья, и утвердительно кивнул, с трудом сдерживая не подходящую случаю улыбку.

— Раньше мы никогда не сталкивались с подобной проблемой! — Взволнованный аббат окончательно смутился. — О, ныне и впредь если у кого-нибудь из наших земляков рождается сын и он хочет вырастить его в Божием духе, или нам отдают на воспитание мальчика-сироту — это значит, что он становится одним из нас. — Поймав себя на том, что говорит бессвязно, аббат замолчал. Он собрался с мыслями, потом выразительно тряхнул седеющими волосами и воскликнул: — Но никогда, никогда не подкидывали нам девочку! — Кроме изумления в его голосе звучало и негодование. — Она, конечно, Божие создание, но не может оставаться здесь!