Неужели она — фанатик идеи? Боже, сколько встречалось таких на его пути…

Таких было немало и в корпорации «Шилд» — во всяком случае, в начале ее истории. И действительно: Проект, спасение человечества — куда как благородны такие цели! А потом…

Впрочем, «потом» ведь всегда фанатики и идеалисты сменяются циниками. Это — всеобщий закон. И вот уже вместо того, чтобы отдать Идее свою жизнь

— отдают чужие. Иногда — раньше своей.

А чаще — вместо своей…

Только что, когда Луиза плакала при мысли о погибших друзьях, ему хотелось погладить ее по голове, как гладят ребенка (которого у него никогда не было). Но сейчас…

— Будьте добры, покиньте машину, мисс Маркос, — сказал он холодно.

— Нет! — ответила она с той же страстностью. Глаза ее уже были сухи.

— Нет. Никогда!

— Что ж, пеняйте на себя.

И он с места дал полный газ.

Он и сам не знал, что собирается делать… Может быть, покатать ее на виражах на полной скорости, пока она не начнет визжать и проситься наружу?..

В том, что все будет именно так, Мак-Лауд не сомневался. Машину он даже в теперешнем состоянии водил виртуозно. Чувствовали они друг друга, словно всадник и лошадь.

(Опять?! Лошадь… Железная лошадка… Хелм Эдор!)

Он не помнил, когда отец в первый раз посадил его на лошадь и оставил одного среди поросших вереском холмов, как не помнил, когда у него в руках оказался маленький меч — точная копия прапрадедовской клейморы. Не помнят этого мальчики из воинского рода — ибо слишком рано такое с ними случается…

Но имя первой лошади осталось в памяти. Хелм Эдор звали смирного буланого конька, что на старошотландском означает «хранящий воина». Он еще не был воином, поэтому лошади приходилось хранить его за двоих.

А потом Хелм Эдор умер, и он плакал над его трупом — ибо короче конский век, чем человеческий…

Особенно — чем ЕГО век!

Мак-Лауд очнулся. Луиза смотрела на него с испугом, но не пыталась открыть дверцу и выскочить.

— Вы по-прежнему хотите говорить со мной? — устало спросил он.

Она только несмело кивнула в ответ.

— Хорошо. Едем, Хелм!

Луиза так и не поняла, кому он сказал это — автомобилю, что ли?

Рука Мак-Лауда нежно огладила изгиб руля, словно конскую шею…

…Где это было? По холмам какого из миров скакал буланый конек — и хохотал, взвизгивал от восторга на его спине маленький Конан Клеймора?

Он уже знал ответ. Вереск обоих миров мяли копыта Хелма. Обоих, или сколько там их есть еще…

— Спрашивайте, — устало сказал Мак-Лауд. Он вновь чувствовал, как пелена дряхлости подкрадывается к его мозгу.

— Вы возглавляли Проект?

— Да, возглавлял.

— Скажите, нет ли у вас впечатления, что корпорация «Шилд» намеренно сохраняет нынешнее положение?

Напористость Луизы вновь слегка покоробила Мак-Лауда. Хотя — недостаток ли это? Нет ничего выше Чести, но именно Честь порой требует поставить долг выше дружбы.

Не он ли сам только что видел внутренним зрением, как бегущие в атаку воины перешагивают через убитых и раненых?

Таков уж мир… Иногда нельзя задерживаться рядом с упавшими друзьями за счет друзей, продолжающих бой…

— Впечатление такое есть, а вот уверенность… Уверенностью я его не назову.

— Но если у вас имеются данные…

— Девочка моя, этим данным — под три десятка лет. Все уже устарело… Безнадежно устарело. А что до новых данных… — Мак-Лауд выразительно покосился на Луизу. — Может быть, вы заполните этот пробел? Как я понимаю, вы побывали в «мозговом центре»?

Луиза не решилась сообщить ему правду — слишком уж невероятной она была. Девушка потупилась:

— Нам ничего не удалось узнать. Нас сразу обстреляли, и…

— Понятно… — он сделал вид, что поверил ей. — Но тогда я ничем не могу помочь. Информация времен Проекта как раз давала основания предположить именно такой ход событий. Другое дело, насколько полной она была тогда, в первые годы. Все устарело… включая меня… — продолжил он тихо. — Я старик, я умираю… Я — чучело прежнего Мак-Лауда.

Он начал говорить эти слова, сам считая их правдой. Но мгновение спустя они тоже стали «устаревшими»…

Короткая судорога вдруг передернула тело Мак-Лауда. И еще. И снова.

Не веря себе, Луиза увидела, как вокруг его тела расплывается призрачное пятно голубоватого света.

Она встряхнула головой, и видение исчезло. Но тут же перед глазами ее встали два уже отнюдь не призрачных светящихся пятна. Впереди, в глубине улицы…

Они медленно приближались.

Машину занесло, и она встала поперек улицы, ударившись о мусорный бак.

— Что с вами?! — Луиза склонилась над стариком, уронившим голову на рулевую колонку.

Она была почти уверена, что Мак-Лауд мертв. Однако тот медленно повернулся. Взгляд его был страшен, зрачки — во всю радужку.

— Воскрешение… — сказал он с неожиданной четкостью. — Воскрешение… Все возвращается на круги своя!

Луиза ничего не поняла, но Мак-Лауд и не ждал от нее понимания.

— Вам надо уходить, — он поспешно распахнул дверцу «линкольна».

И замер на месте.

Уходить было поздно.

Голубое сияние оформилось — теперь это, несомненно, были две человеческие фигуры.

Более странных людей Луиза в жизни не видела.

Позже она попыталась воссоздать в памяти их облик, но это ей не удалось. Что-то было на них блестящее. Скафандры? Латы? Очки, закрывающие пол-лица, необычные прически?.. Да и вообще все в них было необычно — кукольная неподвижность черт, движения, казавшиеся резкими и плавными одновременно…

Луиза Маркос не успела сказать ни слова. Мак-Лауд приподнял ее на руки, как игрушку, — и буквально вбросил в мусорный контейнер. Тот самый, ударившись о который, стала их машина.

Навык, приобретенный во время борьбы с корпорацией, позволил ей упасть пружинисто, без ушибов. И — повинуясь все тому же навыку — она замерла внутри контейнера.

Ни звука. Ни движения.

Каким-то двадцатым чувством она поняла, что снаружи вступают в бой силы, которым она не способна помочь или помешать.

— Мак-Ла-а-а-уд! — загробным голосом произнесла одна из фигур.

(Голос этот казался слишком уж загробным. Говоривший будто подыгрывал сам себе, стремясь произвести впечатление.)

— Иди, иди сюда, Мак-Ла-а-а-уд! Иди к нам!

Старик, словно повинуясь этому зову, сделал три шага по направлению к ним. Но четвертый шаг не был сделан: Мак-Лауда уже никто не назвал бы стариком, когда он, пригнувшись, кошкой бросился в сторону.

Луиза, следившая за происходящим сквозь отверстие в стенке контейнера, увидела, как ослепительно-яркая полоса света прошла по тому месту, где он только что стоял. Не сразу она догадалась, что это — импульс, выпущенный из оружия пришельцев. В руках их было что-то вроде пистолетов с толстыми стволами.

(Пришельцы! Вот оно, это слово! Выходцы из иного мира…)

Странная тень поползла по стене. Была она похожа на человеческую — но не мог человек двигаться так. Это один из пришельцев, стоя на небольшой платформе, словно мальчишка на доске скейтборда, взмыл в воздух и направился в темноту — туда, где исчез Мак-Лауд. Но другой остановил его:

— Нет! Сейчас моя очередь!

— Нет, моя! Ты просчитался, малыш!

Жуткий, неописуемый смех прорезал воздух. Восторг, ярость и безумие звучали в нем.

— Хорошо! — второй, сдаваясь, пожал плечами, и за спиной его колыхнулись треугольные крылья.

Говорили они не по-английски, но Луиза каким-то образом понимала их. Голоса будто бы звучали у нее в мозгу. Она даже поняла, что именно так их и зовут: Первый и Второй…

Задержка, вызванная спором, спасла Мак-Лауда. Когда Первый, с бластером наизготовку, подлетел к месту его исчезновения, там уже никого не было.

Обстановка как раз благоприятствовала игре в прятки. Они находились в месте, где сошлись несколько ярусов автобана, сейчас пустующих, отчасти заброшенных. Такой же полузаброшенной казалась и узкоколейная ветка внизу: рельсы почти вросли в землю. И конечно же, вся хаотическая груда конструкций была соединена проводами, тросами кабеля в изоляции, даже трубами водопровода.