– Ты можешь поклясться, что охотно легла к нему в постель?

– Да, первое время это так и было. Потом я стала спать в своей комнате, ожидая, что он придет ко мне, когда захочет еще раз попробовать.

– Ты говоришь, он не был импотентом и ты ему не отказывала, но тогда я просто не понимаю, в чем дело. Мне очень не хочется слушать, но тебе придется рассказать о том, как вы с ним спали.

– Неужели это обязательно?

– Да, потому что пока твои ответы не помогают мне понять ситуацию.

– Дункан хотел, чтобы наша брачная ночь прошла в Арджлине, поэтому после свадебной церемонии оставил меня на кровати одну, а сам спал на полу. Только в первую ночь в Арджлине он лег вместе со мной, поцеловал меня и снял с меня рубашку. – Она содрогнулась. – Он весь дрожал, и я подумала, что это от желания, но потом Дункан положил руку мне на грудь, затрясся, застонал и соскользнул с кровати. При этом он выглядел совершенно больным.

Лайам хмуро изучал ее лицо, наполовину прикрытое длинными волосами. Такая брачная ночь, естественно, должна надолго отбить желание повторить попытку, но едь не на три же месяца!

– У него был озноб?

– Сначала я и сама так подумала, поэтому соскочила с кровати и подбежала к нему. Дункан посмотрел на меня, и, кажется, ему стало еще хуже. Внезапно он закричал, чтобы я оделась, и сам принялся одеваться. При этом он все время бормотал что-то про мерзость, грех и все такое. Когда мы оба оделись, я накрылась одеялом, а он лег поверх одеяла и, похлопав меня по руке, сказал, чтобы я не беспокоилась и что мы попробуем в другой раз. Мы и правда пробовали, но ничего не получалось. Не знаю, моя ли это вина, но он не мог даже дотронуться до меня, потому что его рвало.

И тут Лайам все понял. Когда он жил в монастыре, то пару раз видел мужчину, который избивал себя в кровь за чувство вожделения, которое считал страшным грехом. Похоже, Дункан страдал чем-то подобным, и даже влечение к законной жене приводило к пароксизму вины.

– Кайра, скажи, тебе было хорошо со мной? – тихо спросил он и, окунув в таз с водой полотенце, бережно смыл слезы с ее лица.

– Хорошо, очень, но ты… ну, ты ублажил бы так любую женщину.

Он вздохнул и прижался к ней лбом.

– Нет, я никогда не смог бы, если бы девица вызывала у меня рвоту.

– Тогда что же случилось у нас с Дунканом?

– Не могу сказать с уверенностью, потому что не был знаком с этим человеком. Я встречал монахов, которые считали естественные мужские потребности такими грязными, такими греховными, что всеми силами выбивали их из своего тела. По-моему, брат Пол тоже этим страдал. Может, у него появлялись свежие шрамы на спине?

Кайра нахмурилась: i

– Шрамы были. Однажды я дотронулась до его спины и почувствовала их, но он отшатнулся. Я подумала, что ему больно, но Дункан не дал себя полечить, сказал, что это царапина и он ее получил, катаясь верхом и зацепившись за ветку Дерева. Странно, ведь он знал о моем даре и был очень им доволен.

– Твое прикосновение его бы не вылечило. Это болезнь мозга. Что-то исковеркало его еще до вашего знакомства. – Лайам видел, что Кайра не очень ему верит, но не мог найти других объяснений. – Почему ты мне раньше не рассказала?

– Из-за клятвы. Дункан понимал, что Рауф хочет отобрать у него Арджлин и считает, что с этим не будет проблем, раз у него нет наследников. Когда Дункан услышал, что Рауф где-то рядом и, видимо, планирует напасть на него, он взял с меня обещание, что я никому не открою правду. Тогда, хотя наш брак не был завершен, он сможет объявить меня наследницей, и если с ним что-нибудь случится, я займу его место, найду себе помощников и освобожу Арджлин. Одна из причин, почему он на мне женился, – это уверенность, что я смогу набрать достаточно людей, чтобы сразиться с Рауфом и победить, особенно если они будут знать, что Рауф украл имение, принадлежащее мне по праву. – Кайра пожала плечами. – Вот почему я не могла тебе это рассказать, пока ты не стал моим мужем.

– Возможно, ты боялась, что у меня будут такие же трудности, как у Дункана?

– Да, но я надеялась, что это не так, потому что…

– Я похотливая свинья?

– Я бы так не сказала, – пробормотала она.

– А тогда, когда мы укладывались на ночь в лесу? – Он с удовольствием увидел, что у нее засверкали глаза. Значит, отчаяние прошло, печальные воспоминания на время отступили. – Мы обсудим это потом, а пока я должен поговорить с Сигимором и Эваном.

Кайра рывком села.

– Ты не можешь все им рассказать!

– Я должен. Они готовы скакать на бой за тебя и твой Арджлин. Я не позволю им встать под мечи, пока они не знают всю правду.

На этот раз Кайре пришлось согласиться, и она, вздохнув, упала на спину и натянула на голову простыню.

Как только Лайам вышел и захлопнул за собой дверь, Кайра выбралась из кровати, подкинула поленья в камин, наскоро умылась, надела рубашку и, завернувшись в одеяло, налила себе вина. Сев перед камином на коврик из овечьей шкуры, она стала поджидать Лайама. Котята Гром и Молния подошли к ней, уселись по бокам, и она почесала обоих за ушком.

Лайам, конечно, прав: нельзя посылать людей на смерть, не сказав им всю правду, как бы унизительна она ни была. Но Дункан – как он мог! Он даже не объяснил ей причину, хотя должен был понимать, как ей больно, как унизительно встречать отказ. Почему он даже не попытался объяснить, что это не ее вина? Она сердито признала, что и в этом Лайам оказался прав. Трудно заставить ее упрямый умишко признать такую правду. И все же, с улыбкой подумала Кайра, если Лайам намерен доказывать свою позицию путем занятий любовью, не такая она дура, чтобы жаловаться.

Лайам нашел Сигимора и Эвана в комнате, где Эван держал бухгалтерские книги. Он терпеливо выслушал несколько историй о том, как мужья-новобрачные убегают от жен, и только потом рассказал им все, что узнал. Сигимор внимательно слушал, хмурился, потом ушел, сказав, что вернется через пару минут. Лайам пожал плечами, налил себе вина и сел за письменный стол напротив Эвана. Только он собрался начать обсуждать проблему с Эваном, как вошел Сигимор с братьями Кайры, у которых был такой вид, будто их только что вытащили из постели.

– Расскажи им, – приказал Сигимор.

Лайам секунду поколебался, но потом принялся рассказывать все заново. Было немного забавно смотреть, какая гамма чувств отразилась на лицах братьев. Если бы Дункан был жив, он бы сбежал, чтобы не поплатиться жизнью за то, что проделал с Кайрой.

– Почему же она нам не сказала? – пробормотал Артан. – Мы бы добились аннулирования брака.

– Кайра чувствовала себя униженной. – Лайам пожал плечами. – Это чувство у нее до сих пор не прошло. Еще не скоро она поверит, что в этом не было ни капли ее вины. Может быть, если бы брак протянулся дольше, она бы ушла к родителям.

– Пожалуй, – согласился Лукас, – но теперь это уже не важно. Дункан мертв.

– Он назвал наследницей свою жену, – сказал Сигимор. – Но поскольку брак не был завершен, следуя закону, можно сказать, что она не является наследницей.

– Это правда. – Лукас почесал подбородок. – Но Дункан все продумал. Насколько я помню, в соглашении говорится, что в случае смерти Дункана Кайра получает Арджлин, если не будет законного наследника. Очень просто и без каких-либо уточнений.

– Разве наследников нет?

– Нет. Дункан был последним в роду, не считая того бастарда.

Лайам подскочил:

– Какого бастарда? Сына Дункана? – На мгновение Лайаму показалось, что его обвели вокруг пальца, но он не желал этому верить.

– О нет, речь идет о человеке, которого зовут Малькольм. Отец хотел убедиться, что Дункан не врет, когда говорит, будто нет наследников, которые могли бы оспорить права Кайры, и послал людей проверить. Когда в свое время он узнал про Малькольма, то думал, что ему солгали, и сам поехал посмотреть на этого человека. Малькольм не хочет быть лэрдом, никогда не хотел и не захочет. Он не хочет, чтобы все узнали, что он незаконный сын старого лэрда. Для большей уверенности отец заставил его подписать бумаги, так что наследников действительно нет.