— Но Таш вер Алория — ваша ровесница, она старше Нимины!

В старческих глазах на мгновение мелькнуло что-то… Смех?

— Она — незаконнорождённая дочь Раташшарры, королевы шарсу. А шарсу, как вам известно, живут гораздо дольше людей, даже кланников. Физически она достаточно молода.

Для Тэйона это прозвучало откровенно угрожающе. Молодой лэрд упрямо поднял подбородок.

— Нет, — твёрдо и окончательно. Приводить аргументы в споре было бессмысленно, Лия кругом права. В таких ситуациях оставалось лишь ничем не прикрытое упрямство.

Старая женщина и бровью не повела.

— Вы должны, лэрд. Ваш долг — вернуть соколам истинную кровь.

Молчание. Две пары янтарных глаз — одни молодые, ясные, полные не выплеснувшейся ярости, другие стареющие, выцветшие, но продолжающие излучать несгибаемую силу — сцепились в неравной схватке.

Схватке? Это было нечто посильнее. Лия вер Алория не сражалась, она с холодной расчётливостью палача ломала волю внука о скалы его долга.

Наконец Тэйон опустил голову, пряча взгляд. Когда Лия заговорила, в её голосе было лишь прохладное удивление:

— Мне всегда казалось, вы прекрасно осознаёте, чего требует от вас честь сокола, и готовы выполнить свои обязанности. Что изменилось? Или я ошиблась?

Не оставалось сомнений, что в случае такой ошибки старая соколица не постесняется исправить промах, устранив неудачного потомка. Как портящего породу.

Тэйон сделал глубокий вздох:

— Моя жизнь — служение клану и чести предков. Но… так рано! Неужели нельзя выждать ещё хотя бы пару лет?

— И позволить вам погибнуть в одной из каких-либо рисковых затей или в очередном безумном эксперименте со стихиями? Увольте.

Возразить было нечего. Юный Тэйон не отличался осторожностью или благоразумием даже по меркам халиссийцев.

Если бы он позволил себе погибнуть, не оставив клану носителей древней крови… Более страшное предательство представить было сложно.

«Терпение, — мысленно сказал себе Тэйон. — Главное — терпение. В конце концов, ничего страшного не происходит. В крайнем случае я всегда могу отправить жену в монастырь. Куда-нибудь подальше, в Таолин. Или просто отравить».

— Возьмите, — Лия осторожно развела старческие ладони, и в них с тихим звоном материализовался резной хрустальный флакон, наполненный светящейся сине-фиалковой жидкостью. — Начинайте принимать прямо сегодня.

— Что это? — недоумённо поинтересовался Тэйон, осторожно беря в руки странную вещь и ладонями ощущая покалывание заключённой в ней магии. Судя по всему, над этим эликсиром долго и тщательно работала сама Лия, а также маг-целитель их клана.

— Генетический фильтр. Таш будет принимать похожий. Это должно гарантировать, что все ваши дети унаследуют нужный нам набор парных рецессивных генов.

Холодный на ощупь, очень красивый флакон материализовал то, что раньше было лишь абстрактной идеей. Шестнадцатилетний лэрд смотрел на него, как на готовую в любой момент ужалить змею. И ощущал, как волосы на затылке встают дыбом.

Лия, следившая за игрой чувств на подвижном молодом лице, почти против воли ощутила, как уголок её рта приподнимается в улыбке, не то сочувствующей, не то насмешливой.

— Не беспокойтесь. Вы с Таш прекрасно подойдёте друг другу, — безмятежно проговорила седовласая вдовствующая лэри. — Будет интересно взглянуть, что же всё-таки случается, когда самый острый меч встречает самый непробиваемый доспех. Даже если мечу придётся немного подрасти, чтобы закалиться до нужного состояния…

Теш вер Алория прибыла в горный замок соколов этим же вечером. С ней не было эскорта или хотя бы охраны, и, бросив взгляд на оснеженный нетающим холодом плащ, Тэйон заключил, что будущая лэри прошла через нестабильный Юрский портал, предпочитая опасность и неудобство нестабильного горного прохода более длинному кружному пути через Шрингар.

Церемонию приветствий сократили до необходимого минимума. Лия и Таш, знавшие друг друга не первое десятилетие, обменялись сдержанными кивками, и хозяева провели гостью в небольшой кабинет, расположенный в одной из башен. Основным достоинством круглой комнаты была надёжная защита от прослушивания. Им нужно было многое обсудить

Таш вер Алория подошла к жарко полыхающему очагу и с тихим вздохом сбросила плащ. Именно тогда в полутёмной комнате, освещённой лишь красноватыми отблесками огня, Тэйон впервые увидел свою будущую жену.

Несмотря на заверения Лии (а быть может, и благодаря им), юный лэрд представлял полукровку-шарсу соответственно её возрасту. «Сто двенадцать лет» — любые романтические образы, которые могли бы возникнуть в его голове, вдребезги разбивались об эту цифру. Описание подвигов будущей жены на поле брани и интриги не помогало. Пытаясь вообразить лицо невесты, он мысленно видел свою бабушку Лию. Ну, может, не такую седую и высохшую. Тэйону смутно представлялась сдержанная дама, на вид лет сорока-пятидесяти, с жёстким взглядом и ещё более жёсткой душой.

Реальность поразила его, точно боевой шест, попавший точнёхонько промеж глаз.

Таш вер Алория не имела ничего общего с Лией. Вдовствующая лэри, несмотря на всю свою стальную несгибаемость, была женщиной хрупкой, небольшого роста. Выцветшие жёлтые глаза клана Алория пылали на увядшем, но всё ещё хранящем следы фантастической красоты лице.

А Таш… Это была воительница, закованная в железо самоконтроля. Высокая — на полголовы выше шестнадцатилетнего Тэйона, стройная. Ни грамма лишнего веса, но и назвать дочь шарсу хлипкой было нельзя. Тяжёлые волосы были заплетены в чёрные косы и уложены вокруг головы так, чтобы смягчать удары и не мешать носить шлем. У пояса — два меча, короткий и длинный. На груди — перевязь с метательными ножами. Расслабленная небрежность позы намекала тем, кто умел смотреть, на способность мгновенно взорваться стремительной смертоносностью.

Фраза «она хорошо сохранилась» не имела к застывшей у камина юной, но бесконечно усталой женщине никакого отношения. Таш из клана Алория была… лишена возраста. В ней жила сама бездна.

А потом она повернулась, и Тэйон впервые встретился взглядом с тёмно-звёздными глазами. Как метель в горах, как падение в пропасть. Лицо… смуглое, с бронзовой кожей, глаза удлинённые. Линии лба и носа сливались в одну безупречную прямую, как будто кто-то, уже закончив лепить этот шедевр, небрежно провёл по нему рукой, одновременно заостряя и выравнивая точёные черты, создавая впечатление чего-то неуловимо неправильного, нечеловеческого. Таш нельзя было назвать красивой, но даже в шестнадцать лет Тэйон понял: тому, кто посмеет утверждать, что она не прекрасна, он бросит в лицо обвинения в слепоте и умственной неполноценности. И будет прав.

Юный лэрд поймал себя на том, что, в принципе, не так уж и возражает против этого брака… а Таш скользнула по будущему супругу равнодушным взглядом и повернулась к Лие.

— Ты, должно быть, шутишь!

Каким-то образом Тэйон смог не вздрогнуть, а лишь слегка приподнять бровь. (Правую. Приподнимать левую он тогда ещё не научился, несмотря на часы практики перед зеркалом.) Похоже, всё было не так просто, как ему недавно казалось…

— Я серьёзна, как горная лавина. — Седая соколица выпрямилась в кресле, и чувствовалось, что к этому разговору она относится куда внимательней, чем к тому, что состоялся несколько часов назад с внуком. — А ты, моя любимая тётушка, дала слово. И ты его выполнишь.

Таш резко развернулась, в два шага пересекла комнату, затем метнулась к другой стене…

— Бездна тебя поглоти, Лия! Хоть бы мальчика пожалела — ну зачем ему мои седины?

— У тебя ни одного седого волоска, — ласково произнесла бабушка Лия. — Да и мальчик почему-то не выглядит преисполненным отвращения.

Мальчик не то чтобы смутился, но попытался пожирать невесту глазами не столь откровенно. Преисполненным отвращения он себя определённо не чувствовал.

Будущая жена в его сторону даже не взглянула. А повернулась к седовласой соколице:

— Лия, это нелепо.