— Да.

— Она была плохим человеком? — Ее лицо кривится в ожидании ответа.

Она делает все возможное, чтобы оградить от гарпий невиновных, но иногда они поедают трупы хороших людей не менее прожорливо, чем плохих.

— Она насиловала и убивала детей, — хрипло говорю я.

— Тогда я дам им мирно поужинать.

Дженнифер Эбботс направляется к выходу из переулка, где ожидает, пока ее подопечные закончат свой ужин. Бросив последний взгляд на насильницу и гарпий — одна из людоедских леди дорылась до кишок и разматывает их, как рыбак свои сети, — я присоединяюсь к ней.

Впервые я столкнулся с гарпиями четыре, может быть, пять лет назад. Я только что убил одного типа, продававшего героин вместе с алкоголем, когда квартет совершенно безумных и почти голых женщин налетел на него, сорвал одежду и стал расчленять с помощью зубов и когтей. Я был оттеснен и поднял свою пушку, чтобы выстрелить. Я был свидетелем множества ужасных дел, но никогда еще мои глаза не видели ничего более отвратительного.

Тогда Дженнифер остановила меня. Она повисла на моей руке и выбила револьвер с криком:

— Нет!

Пока я нагибался, чтобы поднять его, она упала на колени, умоляюще сложила руки и взмолилась:

— Пожалуйста, о, пожалуйста, не надо! Они не причиняют никакого вреда. Эти бедные старухи ничего не могут с собой поделать. Они всего лишь питаются мертвыми.

Это задело во мне какую-то струну. Столкнуться с такой искренней убежденностью, что поедать людей — это нормально, поскольку они все равно уже умерли, было так необычно, что я остановился, заинтересованный этой женщиной, плачущей и грязной от уличной пыли, умоляющей меня пожалеть пирующих каннибалов. Я увидел четки, свисающие с ее шеи, седину в ее волосах, страдание на лице. И я опустил свою пушку и позволил ей заговорить.

Четыре женщины, отдиравшие мясо от костей мертвого наркоторговца, являлись обитательницами приюта для душевнобольных. Частное заведение для очень бедных постояльцев, учреждение того сорта, о котором можно прочесть в таблоидах в разоблачительных статьях. Неквалифицированный персонал, пациенты, питающиеся кашей на воде и черствым хлебом, постельное белье, меняющееся раз в месяц, санитары, совершающие развратные действия по отношению к несчастным женщинам. Как будто этого было недостаточно, у обслуживающего персонала с директором вышла стычка, и почти все уволились. Потому ли, что директор ожидал, что они в конце концов вернутся, или просто не имея денег, чтобы нанять других работников, он решил выполнять все обязанности самостоятельно? Родственники пациентов до недавнего времени не знали об этом. Мало кто посещал их регулярно — или не желая видеть своих близких в таком состоянии, или просто не имея физической возможности, как в случае Дженнифер, которая вынуждена была работать на трех работах, чтобы платить за содержание своего дома и больного раком мужа.

Пару недель директор приюта боролся, покупая еду и напитки в супермаркетах по соседству и используя дешевые прачечные для стирки простынь. Это могло продолжаться бесконечно, но, должно быть, на нем сказалось переутомление, поскольку однажды вечером во время приготовления обеда он умер от сердечного приступа. Его обнаружили только через три недели, когда член местного совета, выдвинув свою кандидатуру на выборы, посетил приют, желая сфотографироваться для газет вместе с наиболее обездоленными членами общества.

Никто не знает, сколько времени шизанутые обитатели приюта терпели муки голода. Некоторые продержались до конца. Вначале их было девять, но трое умерли от голода. Остальные полдюжины, опорожнив буфеты, холодильники и морозильные камеры, обратились под конец к единственным оставшимся пищевым ресурсам, а именно к директору и их мертвым товарищам.

— Как жизнь? — спрашиваю я Дженнифер, пока мы стоим на шухере и ждем, когда гарпии закончат свою трапезу.

— Так себе, — отвечает она. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы случайно встретились в последний раз, и сейчас она выглядит лучше, чем тогда. — Бедняжка Роза умерла как раз перед Новым годом.

Роза была матерью одной из гарпий. Она помогала Дженнифер заботиться о трех оставшихся участницах каннибальского клана.

— Вы одна присматриваете за ними?

Она качает головой:

— Один мой добрый друг, мистер Кларк, помогает мне. Он разрешил им поселиться у него и заботится об их повседневных нуждах. У меня появилась возможность получить передышку впервые за много лет, хотя я выполняю свою долю обязанностей, а именно сопровождаю их, когда они выходят на охоту.

Член местного совета замял скандал, напуганный перспективой огласки в средствах массовой информации. Купив за некую сумму молчание фотографа, он связался с родственниками оставшихся в живых обитателей приюта, рассказал им о том, что произошло, и посоветовал тихо прийти и забрать выживших. Четверо откликнулись, двое — нет. Дженнифер и Роза, не желая оставлять ни одну из леди на милость этого члена местного совета — он обещал поместить их в первоклассный дом престарелых, но они ему не верили, — обе взяли, помимо своих, по одной ненормальной старушке к себе домой.

Избавившись от оставшихся в живых, член совета поджег приют, уничтожил документы, забыл об этом деле и сосредоточился на своей избирательной кампании (в конечном итоге он потерял около тысячи голосов и сгинул неизвестно куда).

Дженнифер и Роза не совсем понимали, что им делать со своими подопечными. Если бы они поместили их в другое медицинское учреждение, им пришлось бы объяснять, где эти женщины были раньше. Поведение старушек стало более спокойным, так что Дженнифер и Роза решили ухаживать за ними, пока не придумают какой-нибудь план.

За этими четырьмя присматривать было не особенно трудно. Если не считать редких истерических припадков, старушки были образцовыми пациентками. Дженнифер и Роза обе были работающими женщинами, но организовали свои смены так, что, когда одна работала, другая была свободна. Это было непросто, но они справлялись, и все шло гладко, пока Роза не заснула однажды днем, когда присматривала за своей четверкой, а проснувшись, обнаружила, что все они пропали.

Последовал безумный телефонный звонок, после которого Роза и Дженнифер встретились на улице и пустились на поиски пропавших безумных дам. Они знали, что те не могли уйти далеко — без денег, одетые в самые простые домашние платья. Но ужас был в том, что они могли привлечь внимание и вызвать всякого рода неприятные вопросы.

Роза и Дженнифер стали пешком обходить улицы, методически прочесывая район за районом. Почти шесть часов спустя они нашли свой квартет, сидевший за мусорным контейнером, обсасывая выброшенные на помойку кости какого-то бродяги, который замерз или умер от голода много дней назад.

Дженнифер и Роза были в шоке, но, поскольку ничего не могли сделать, не позвав представителей власти и не признавшись во всем, они предпочли снова загрузить беднягу в мусорный контейнер и погнали домой своих насытившихся подопечных.

В последующие месяцы они заметили, что тяга душевнобольных леди к человеческому мясу никуда не исчезает. Они стали беспокойными, отказывались есть, выражали недовольство жизнью и капризничали. Короче, они становились буйными, если не удовлетворяли свои каннибальские потребности. Единственным способом успокоить дам было вывести их на прогулку и найти свежий труп.

Этим теперь и занимались Дженнифер и Роза.

…Первая из гарпий заканчивает свой обед, шатаясь, отходит от остальных, садится у ног Дженнифер и начинает рыгать. Это Рэтти, сестра Дженнифер. Одна из гарпий умерла пару лет назад. Дженнифер никогда не рассказывала мне отчего. Я смутно подозреваю, что это было несварение желудка.

Не могу сказать, что я от всей души одобряю поведение гарпий, но они не приносят никакого вреда, питаясь только мертвыми или такими, как сегодняшняя насильница. Это звериный мир. Кто я такой, чтобы судить кучку безумных старух, которые понимают это кредо буквально?