— Адриан, — еле выговариваю я, с грохотом валясь на пол, когда он поворачивает на полной скорости.

— Скучали по мне, Капак? — спрашивает он насмешливо, держа руль двумя пальцами и не обращая внимания на проносящийся мимо транспорт.

— Но ты ведь умер! — с трудом вылавливаю я.

— Так же, как и вы, — парирует он.

— Что ты здесь делаешь? Чего ты хочешь?

Он заливается истерическим смехом:

— Хочу быть Джеймсом Дином[1].

Он убирает пальцы с руля и жмет ногой на газ. Машина с ревом несется вперед, тошнотворно виляя то вправо, то влево.

— Мы сейчас разобьемся, — говорю я осторожно.

— Разве я выгляжу ненормальным? — громко смеется Адриан.

— Где ты был? Ты помнишь прошлое? Как ты…

— Слишком поздно! — кричит он, закрывая глаза руками. — Мы обречены!

Раздается оглушительный скрежет металла, когда мы влетаем во что-то твердое и кувыркаемся в воздухе. Мы ударяемся о землю, и мир взрывается. Адриан сгорает в огненном взрыве. Через долю секунды огонь заглатывает и меня — я кричу от боли, бьюсь в конвульсиях, пылаю и умираю.

Тяжело опустившись в свое кресло на пятнадцатом этаже Дворца, я вглядываюсь в лицо куклы, которую снял со стены, когда вернулся из последней схватки со смертью. Это кукла Адриана. Кардинал пользовался ею, чтобы вернуть его к жизни. Я прижимаю ухо к груди куклы, чтобы услышать биение сердца, но оно отсутствует. Ни у одной из десятков кукол не бьется сердце. Я проверял каждую снова и снова. Это все, что я делал последние несколько дней.

Дверь открывается, и внутрь проскальзывает Джерри. Он смотрит на кукол, разбросанных на полу и на моем столе, потом осторожно приближается:

— Мистер Райми? — Я не отвечаю. — Сэр? — Нет ответа. — Капак!

— В чем дело? — Я со вздохом опускаю куклу.

— С вами все в порядке?

Я хмыкаю:

— Лучше не бывает. Чего ты хочешь?

Он расчищает себе дорогу среди кукол и наклоняется надо мной:

— Перестаньте! Вы ведете себя как психопат, а для нас сейчас это конец.

Его прямота застигает меня врасплох. Джерри знает, что я ценю его советы, но он никогда еще не говорил со мной так резко. Это риск. Я могу и наказать за столь дерзкое поведение.

— В чем дело? — спрашиваю я, впервые после возвращения к жизни отключаясь от мыслей об Адриане, автомобильной аварии и остальных Аюмарканах.

— Мы находимся на грани полного краха, — резко произносит он. — Вы хоть знаете, что здесь происходило?

Я качаю головой.

— Эжен Даверн вторгся на территорию Хьюго и присвоил себе больше двух ее третей.

Клан Хьюго — одна из самых больших банд в городе, которая мне предана. Они контролируют львиную долю северо-запада — большой, пока еще плохо развитый район, но, безусловно, значительный источник дохода в будущем. Потеря его и переход под власть такого неуправляемого воротилы, как Даверн, — это серьезный удар, и он выводит меня из оцепенения.

— Он рехнулся? — рявкаю я. — Он что, действительно может поверить, что мы позволим ему заграбастать северо-запад?

Джерри пожимает плечами:

— Вероятно, уже поверил.

— Ладно, — рычу я, — слишком долго он действовал мне на нервы. Если ему кажется, что я и дальше намерен терпеть его выходки, он сильно меня недооценивает. Собери гвардейцев, и пусть они…

— Привет, Капак.

Голос доносится с балкона. Мы с Джерри оборачиваемся. Рука Джерри скользит к кобуре, и он вытаскивает револьвер.

— Нет. — Я накрываю ладонью его руку.

— Но… — начинает он.

— Все нормально.

Я делаю шаг вперед и вижу девушку на балконе. С виду ей лет тринадцать — четырнадцать. Длинные, сияющие светлые волосы. Очаровательное, невинное личико; одежда, от шеи закрывающая фигуру. Но внешность может быть обманчива. Я знаю, что эта женщина старше меня и что она жертва жестокой, очень редкой болезни.

— Привет, Кончита, — говорю я.

Кончита Кубекик, бывшая жена Фердинанда Дорака, была моим закадычным другом. Увидеть ее снова, после всех этих лет… я чувствую себя почти человеком.

— Давно не виделись, большой мальчик! — Она широко улыбается. — Как жизнь?

Я останавливаюсь у балконной двери. Кончита стоит, облокотившись на перила, играет волосами и улыбками. Что-то здесь не то. У нее в глазах какой-то мерцающий свет, которого я никогда не видел раньше. Но, без сомнения, это она.

— Почему ты здесь, Кончита? — спрашиваю я.

— По двум причинам. Чтобы передать послание: тебя хочет видеть Ферди — и чтобы полетать. Как это просто — расправить крылья и прыгнуть.

Я хмурю брови, не совсем понимая, о чем она говорит. Потом вспоминаю Адриана («Хочу быть Джеймсом Дином»), и мои глаза широко раскрываются.

— Нет! — кричу я и бросаюсь к ней, чтобы прижать к себе и защитить: я обещал Кардиналу, что буду присматривать за его женой, если она выживет.

Но я опоздал. Она со смехом ускользает от меня, перекидывает ноги через перила и прыгает. Издав дикий тирольский йодль, она камнем падает вниз с пятнадцатого этажа, как это проделал я совсем недавно.

Я не бегу к перилам, а тяжело опускаюсь на стул и закрываю глаза руками.

— Капак, — Джерри нагибается ко мне, — кто она такая? Вы ее зна…

— Спустись и принеси мне ее тело, — прерываю я его.

— Но как насчет Даверна и меня?

— Иди. И принеси. Мне. Ее тело.

Мой тон не предполагает возражений. Джерри знает, что в таком настроении, как сейчас, я могу запросто приказать убить его.

— Есть, сэр! — отрывисто отвечает он, оставляет меня на балконе и спускается, чтобы подобрать останки.

Несколько минут в одиночестве послушав шумы города, я тащусь снова к своему креслу и тихим, безжизненным куклам.

Тела внизу не оказалось. На земле было пусто. Я не поверил Джерри. Тщательно проверил сам. Обошел вокруг здания — ничего. Это означает, что она или исчезла в воздухе, или кто-то мгновенно убрал останки после падения, или она действительно научилась летать.

Наконец я прекратил поиски и поднялся в свой кабинет. Сказал Мэгс, чтобы меня никто не беспокоил, даже Джерри и Франк. Сидел на полу в окружении марионеток и предавался безумию. Но оно отказалось меня принимать, и после многих часов, проведенных в оцепенении, я повторно прокрутил свой короткий разговор с Кончитой и вспомнил, что она сказала перед тем, как броситься вниз. «Ферди хочет тебя видеть».

«Ферди» — так Кончита ласкательно звала Кардинала. Не знаю точно, что она имела в виду — Дорак был смертен, так что я не могу вообразить себе никакого способа для его возвращения, — но когда я снова прокручиваю в памяти ее слова, то начинаю предполагать, что понимаю их. Оставив свою крепость из кукол и воспоминаний, я заказываю лимузин — Томас все еще не работает, выздоравливает после удара по голове, полученного от Адриана, перед тем как тот занял его место, — и велю шоферу везти меня в Холодильник.

Холодильник — еще одна из нелепых забав Кардинала. Огромный морг для тысяч мертвецов, приют для тех, кто умер у него на службе или сражаясь с ним. Мертвые лежат в холодильных контейнерах, защищенные от разрушительного действия времени, в ожидании Судного дня. Я тоже внес свой вклад, добавив сюда добрую толику трупов, но никогда раньше не посещал его.

Холодильник скрыт внутри остова старого здания. Вход через двери с компьютерной кодировкой. Внутри ряды металлических контейнеров — пять вверх, двадцать в ширину. Ряды тянутся так далеко, словно уходят в бесконечность, постепенно поднимаясь к высокому потолку.

Мое появление вызывает сильнейшее возбуждение. Персонал толпится на верхних площадках в стремлении бросить на меня взгляд. Ах да, я ведь единственный оставшийся представитель королевской власти в этом городе, и моим подданным нечасто — за исключением тех, кто работает во Дворце, — выпадает случай поглазеть на меня.

Войдя, я останавливаюсь в ожидании сопровождающего. В этой роли является главный патологоанатом, Алекс Сайнс. Мы встречались и раньше по разным поводам, причем пару раз во Дворце. Он редкий зануда, но лучший специалист в своем деле.