Мэгги побледнела, поняв, что Тихий Голос обвиняла Соколиного Охотника не только в отцовстве ее ребенка, но и в том, что он солгал всем об обстоятельствах их встречи!

– Ты называешь вашего вождя лжецом? – решилась произнести она, хоть и знала, что может еще больше озлобить против себя эту женщину. Однако Тихий Голос сама себе поставила ловушку, показав, что она не верит словам Соколиного Охотника. Это могло дать Мэгги преимущество перед этой красивой злобной женщиной.

– Что скажет вождь, если узнает, что ты считаешь его человеком, на которого нельзя положиться и которому нельзя верить? – осторожно спросила Мэгги.

Губы Тихого Голоса раскрылись, а глаза расширились. Ей, однако, не представилась возможность ответить. Четыре женщины торопливо вошли в вигвам. Одни несли тазы с теплой водой, другие мягкую одежду и целый набор вещей, назначение которых Мэгги не знала.

Женщины подошли к кровати по две с каждой стороны, а Тихий Голос стала в ногах.

– Встань на колени и локти, – решительно приказала Тихий Голос.

– Что? – изумленно спросила Мэгги. – Это еще зачем?

– Делай так, как тебе говорят, – сказала Тихий Голос, сорвав одеяло с Мэгги. – Ну же!

Мэгги затаила дыхание, когда женщины вбили колья в землю возле каждого угла кровати.

– Для чего это? – в конце концов спросила она тихим, дрожащим от страха голосом.

– Ты будешь сжимать колья, когда ребенок будет выходить, – сказала одна из женщин, и ее голос был нежный и успокаивающий. – А теперь делай то, что говорит Тихий Голос. Перевернись на колени и локти. Затем ухватись за колья. Когда начнутся схватки, крепче сжимай колья. Это придаст тебе силы.

Мэгги замотала головой.

– Нет, я не буду этого делать, – закричала она. – Так не принято делать у нас. Я останусь лежать на спине, и буду рожать так. Это более естественно!

Тихий Голос склонилась над кроватью и сердито посмотрела на Мэгги.

– Ты сейчас не среди белых, – прошипела она. – Ты предпочла рожать ребенка среди нас. Ниух! Следовательно ты будешь рожать по обычаям арапахо!

К ней протянулось несколько рук, и ее начали переворачивать на живот. Она шлепала их по рукам до тех пор, пока не поняла, что у нее больше нет сил противиться. Не имеет значения, насколько ей неприятна эта мысль, но у нее не было другого выбора, как только рожать ребенка на четвереньках!

Когда она встала на колени, ее руки были направлены к кольям. Она с силой вцепилась в них, чувствуя приближение нового приступа боли. Каким бы все это не было странным на ее взгляд, казалось, что так действительно легче. Боли не были столь невыносимыми. И хорошо, что можно было за что-нибудь ухватиться в попытке противостоять все усиливающейся боли.

Родовые схватки снова прекратились. Голова ее повисла, пот катился по лицу. Она закрыла глаза и начала часто и тяжело дышать, несколько мягких рук принялись массировать и успокаивать ее тело.

Затем она почувствовала какое-то движение и волнение сзади себя. Она повернула голову и открыла глаза. Пораженная, она увидела мужчину в вигваме. Мэгги попыталась было схватить одеяло, но руки, которые всего несколько мгновений назад утешали ее, теперь не давали ей укрыться от глаз мужчины.

– Пожалуйста, уйдите, – закричала она, умоляя старика в странном одеянии, – не унижайте мое достоинство, пожалуйста!

Неожиданно она поняла, кто это: исцелитель! Шаман. Он начал петь и танцевать вокруг кровати, тряся погремушкой, сделанной из покрытого чешуей рыбьего хвоста, закрепленного на набитой оленьей коже с перьями на одном конце. Он обмахивал и проводил по ней этими перьями, продолжая что-то монотонно петь.

– Пожалуйста, не делайте этого, – кричала Мэгги, содрогаясь от отвращения. – Оставьте меня в покое!

Когда он остановился, Мэгги облегченно вздохнула, затем снова напряглась, увидев, что он не уходит, а продолжает свой ритуал исцеления. Он зажег пучок душистых трав, затем снова подошел к ней и начал тереть ее живот сначала жеваным корнем, а затем рогатой жабой.

Мэгги едва не потеряла сознание от одного вида этого отвратительного создания.

– Остановитесь, – завопила она снова. – Уходите! Оставьте меня в покое! Вы слышите? Остановитесь!

Шаман убрал с нее жабу и бросил ее в сумку из оленьей кожи, затем снова принялся водить по ней перьями – и все это сопровождалось песнопениями.

Мэгги опустила голову и зарыдала, поняв, что все ее протесты были напрасны. Она вскрикнула, когда острая боль пронзила ее живот. Вцепившись в колья, она с хрипом старалась перенести свои мучения. Она чувствовала руки, массирующие ее живот, приближая момент рождения. Вдруг она ощутила чьи-то пальцы, проникающие внутрь ее, и вскоре из чрева ее вышел ребенок. Его крик подтвердил приход в этот мир.

– Девочка, – сказала Тихий Голос. – Ее кожа очень белая. Ее глаза очень синие.

Гордая и успокоившаяся, Мэгги позволила женщинам помочь ей повернуться и лечь на спину. Тяжело дыша от напряжения, она посмотрела вниз на ребенка, которого держала Тихий Голос.

– Мой ребенок, – сказала она нежно, протянув руки за младенцем. – Дай мне… моего ребенка.

Тихий Голос странно улыбнулась Мэгги, затем повернулась и вышла из вигвама с плачущим младенцем.

Мэгги была поражена. Она потеряла дар речи, глядя в сторону выхода из вигвама, полагая, что Тихий Голос просто ужасно шутит над ней и скоро вернется отдать ребенка матери.

Но когда Тихий Голос не вернулась, Мэгги поняла, что ее ребенка забрали у нее намеренно. Она начала громко кричать и попыталась встать с кровати, однако, слишком много рук держали ее на месте.

– Почему? – плакала Мэгги, ища в лицах женщин ответа. Никто не захотел объяснить ей, почему у нее забрали ребенка, однако она с облегчением заметила доброту и заботу в тех, кто все еще удерживал ее здесь.

– Пожалуйста, – умоляла Мэгги, глядя то на одну женщину, то на другую, – скажите мне, почему Тихий Голос унесла моего ребенка.

Когда снова не последовало ответа, Мэгги возобновила попытку встать с кровати, и снова ее обессиленную, вернули в лежачее положение. Она испытывала ощущение пустоты, утратив силу духа и потеряв надежду. Она закрыла глаза и отвернулась от тех, кто начал ее омывать. Затем на нее надели чистое, мягкое хлопчатобумажное платье. Она рыдала до тех пор, пока не почувствовала, что у нее уже больше нет слез для того, чтобы плакать. Она быстро посмотрела вокруг, и среди женских голосов неожиданно узнала Тихий Голос, снова оказавшейся возле ее кровати.

– Слезы высохли? – сказала Тихий Голос, внимательно посмотрев Мэгги в глаза.

– Куда ты унесла моего малыша? – спросила Мэгги охрипшим от крика и плача голосом. Она попыталась приподняться с помощью локтя, но слабость не позволила это сделать и она снова упала на спину; – Зачем ты унесла моего ребенка? Зачем?

– Ребенок был отнесен к Многодетной Жене, чтобы она вместо тебя покормила его грудью, – сказала Тихий Голос, улыбнувшись Мэгги. – Почему? Таков был приказ Соколиного Охотника на тот случай, если ребенок родится до его возвращения в деревню.

Сердце Мэгги забилось, затем словно остановилось, когда она с недоверием посмотрела на Тихий Голос.

– Мой ребенок сосет грудь другой женщины, – произнесла она, задыхаясь. – И ты говоришь, что таков был приказ Соколиного Охотника?

Наконец ей удалось приподняться на локте.

– Ты лжешь! – громко крикнула она, и слезы снова полились из ее глаз. – Соколиный Охотник не сделал бы этого. Иди и немедленно принеси моего ребенка!

И снова мягкие руки удерживали ее на кровати, когда она начала биться, пытаясь встать.

И снова она упала навзничь, совершенно обессиленная. Ее охватила волна гнева, и Мэгги яростно взглянула на Тихий Голос.

– Это все твои происки и ты это знаешь, – сказала она сквозь зубы. – Когда Соколиный Охотник вернется и узнает, что ты сделала, ты пожалеешь об этом.

Пожилая женщина спокойно взяла Тихий Голос за руку и вывела ее из вигвама, затем вернулась и стала у кровати.