Что я сделал, забрал ключи, пообещав конвоиру жизнь, смог убедить поработать на меня. В паре мест придётся на виду побывать, и гулящий без присмотра офицер привлечёт внимание, а вот с местным конвоиром, уже нет. Тот честно выполнил наш уговор, знал, что если что, я ему пару пуль в живот вгоню, успею, о чём я того предупредил. А если поможет, деньги получит. Боялся тот до дорожи, но сопроводил к нужному блоку. Кстати, Бандера тоже тут сидел, и открывая двери, он провёл на второй этаж к шести камерам. Тот их открывал, а я стрелял в узников. Всех наповал. Это были националисты украинские, самые известные. А потом провёл и к камере Якова. Эти заключённые не выпускались, только на прогулки в огороженном дворе, так что тот был на месте. Яков встал, когда в замке заскрежетал ключ, и внимательно посмотрел на нас, ненависти в его глазах на десятерых хватит. Ухмыльнувшись, в спину толкая в камеру конвоира, я поинтересовался у того на русском:

— Ну что, не надоело отдыхать на заграничном курорте с иностранными красотками? Как начёт вернутся к родным осинам и берёзкам?

Тот недоверчиво посмотрел на меня, а в глазах разгоралась надежда, но всё же спросил, с твёрдостью в голосе:

— Вы кто?

— Уже никто, — продолжая ухмыляться, ответил я. — По приговору военно-полевого суда Южного фронта был приговорён к расстрелу за уничтожение немецкого госпиталя. Был капитаном танкистом, комбат. Бежал до расстрела, отомстив и особисту и тем кто приговор вынес. А потом получил задание найти и вывезти тебя. Исполняю. Идём, заодно генерала Карбышева захватим с собой. Насчёт него ничего не говорили, это уже моя инициатива.

Конвоира я заставил выпить снотворного, пообещав, что тот очнётся, тот понимал, что мне легко его застрелить, чем поить каким-то средством, вот и выпил. Десять тысяч марок я ему отдал заранее, как и обещал, пока мы шли сюда, тот присев, поправить что-то, и убрал свёрток в небольшую водосточную трубу. Умный. Я запер камеру, и спустился на первый этаж, генерал тут сидел, мы выпустили его, уговорив идти с нами. Якова я уже вооружил двумя «Вальтерами» с глушителями, и генерала тоже. Мы открыли пару камер, передав ключи узникам, это французы были. Я им описал где оружие складировано в лесу, сообщив что русские танки уничтожат охрану и завалят часть ограждения, ну и выдал десяток «МП-40» и двадцать карабинов «Маузера» для начала, с боеприпасами. Так что те начали камеры открывать, вооружатся, а мы вышли из здания, и я достал «ИС-7», в который мы шустро заскочили. Как раз люки закрыли, когда завыла сирена. После того как я оружие из воздуха доставал, на появление танка Яков и Карбышев отреагировали спокойнее. Дальше те сидели пока я вёл бой, уничтожая охрану и выпуская на волю узников, даже полтора десятка на броне так и довёз до места, где оружие находилось. Остальные тоже сюда спешили, у кого силы на это были. Шли по следам танковых гусениц. Те быстро стали там всё разбирать, а мы покатили дальше. Самолёт в километре стоял. Пришлось часть канистр убрать, продав, по весу не хватало грузоподъёмности из-за появления дополнительного пассажира, а уже темнело, мы выкатили самолёт, я запустил мотор, прогревая, так что сели, и взлетели. С некоторым трудом, всё же перегруз был. Я пилотировал, а эти двое сзади жадно насыщались. Купил им котелок варенной картошки с чесноком и заправленным сливочным маслом, хлеба душистого и молока двухлитровый бидон. Надеюсь не пронесёт, а не то садиться придётся. Так и летели. Пока не до разговоров было, но чую скоро придётся отвечать на многие вопросы, больно уж те взгляды на меня характерные кидали.

Наконец топливо подошло к концу, я присмотрел удобное место и совершил посадку. Пусть ночная дорога, полевая, но рядом опушка рощи и берег довольно большого озера. Мы закатили самолёт под деревья, маскировка для ночи не особо нужная, но скорее дань привычки и для самоуспокоения. Мало ли кто по дороге проедет. Закончив, я сообщил спасённым:

— Вот что, товарищи командиры. Метров сто и будет озеро. Там правее, песчаный берег, отличный пляж. Держите по бруску мыла, мочалки и полотенца. Заправка самолёта у меня минут сорок займёт, поэтому можете не торопится, и чтобы духа в вас лагерного не осталось. Свою одежду бросите там, я вам тут новую выдам. Лучше притопите на дне, чтобы следов не оставить.

Яков с генералом имели полосатые лагерные робы с номерами, те забрали то что я им выдал и ушли, а я занялся покупками. Сыну Сталина красноармейскую форму, но фурнитуру старшего лейтенанта артиллериста, сам пришьёт и закрепит. Пилотку со звёздочкой. Два комплекта исподнего, и сапоги яловые, а то у них какие-то боты. Портянки. Не забыл и вещмешки обоим. Не в первый раз наших оснащал, набор обычный. Туда бритвенные принадлежности, мыло, ещё одно полотенце, сухпая на три дня, армейский плоский котелок с крышкой. Портупеи с ремнями, пистолеты «ТТ» обоим, подсумки с магазинами для «МП-44», как и сами автоматы. Что-то я решил их немецкими автоматами вооружить, пусть изучат и оценят. Якову ещё и каску в комплекте. Патронов по пятьсот штук на каждого и по четыре гранаты «Ф-1». Вот генералу форма старшего комсостава, с фуражкой, и фурнитура, которую нужно пришивать. Готовой в магазине не было почему-то. Купил нитки и иголки. Пусть шьют. Да, обоим наручные часы, трёхцветные фонарики, и бинокли с планшетками. Если уж оснащать до конца, то делать это добротно. Даже блокноты с карандашами купил. Те вернулись обнаженные, когда я уже начал заправку, указал кому чья куча, те нашли фонарики, оделись, и сидя так на траве, работали иголкой и ниткой. Генерал, не чинясь сам пришивал себе фурнитуру. Закончили одновременно со мной. Оружие с интересом изучали, оно им незнакомо, это я про «МП-44». Снарядили и приготовили к бою, горловины вещмешков завязали, всё убрав внутрь и сложив как им надо. Убрали их внутрь самолёта, но я ещё не закончил, последняя канистра осталась, так что услышал вопрос:

— Скажи, капитан, а кто ты такой?

Вопрос задал Карбышев. Не оборачиваясь, пролить мимо не хотел, сообщил:

— Я Бог. Просто Бог.

— Шутим?

— Да. Извиняйте, не мог удержатся. Вы такие серьёзные. Если проще, то я обладаю магическими способностями. Сын ведуна, из русской линии, вот и помогаю нашим. Хотя какое тут наши, взяли и расстреляли меня. Кстати, вот справка о результате работы военно-полевого суда. Можете себе на память оставить.

Те подсвечивая фонариком изучили справку, пока я закрывал горловину, продав канистру в магазин. Ну и спрыгнув, отряхивая руки, услышал следующий вопрос:

— И как это может быть?

— Да чёрт его знает. Я раньше даже лечить мог. Верите или нет, но руки и ноги людям отращивал за секунды, в дивизии полковника Песочина, под Харьковом дело было. Только я перенапрягся и способность исчезла. Не знаю надолго ли. Ладно, ночь не бесконечная, я планирую через Буг перелететь до рассвета, так что летим дальше.

Те помогли мне выкатить самолёт и мы, устроившись в салоне, взлетев, полетели дальше. Я надеялся, добравшись до белорусских лесов, высмотреть какие партизанские отряды, главное, чтобы у них связь с Большой землёй была, и передать им спасённых. Дальше уже спецы Берии эвакуируют их к своим, думаю тут его люди будут работать, и моя задача будет выполнена. В задании не было указано кому их передать, вот я и своевольничал. Говорить в полёте не представлялось возможным, если только на ухо кричать, тем более я в лётном шлемофоне сидел, да в полёте успевал прослушивать эфир. Причём, уже через десять минут после взлёта понял, нас искали так, что лучше бы мы остались пережидать на земле. Узнав о побеге сына Сталина, подняли тревогу везде. Но не это главное, чем дальше мы летели, тем чаще стали запрашивать что это за самолёт пролетел недалеко от них. Для экономии времени и топлива я летел по прямой, так что засекли нас, ещё как засекли. Тут же стали искать возможность перехватить этот самолёт, то есть нас, сообразив, кого могут вывозить. Пришлось уходить с курса, и совершать облёт польских населённых пунктов. Да сесть на дозаправку. Авиационного топлива больше не осталось, канистра с моторным маслом, да и то ополовиненная, вот и купил пять канистр с авиационным танковым, залил, будь что будет, и мы полетели дальше. Никаких изменений или падения мощности я так и не заметил, может немецкий пилот, что меня пилотировать учил, мне солгал что тот не годится для их техники? Надо у настоящих лётчиков, или лучше авиационных техников узнать, может подскажут что. До рассвета оставалось часа полтора, когда мы всё же перелетели Буг, старую границу СССР, где-то в районе Белостока, вон куда нас увело маневрирование, чтобы уйти от поисковых групп. Обоих пассажиров я уже предупредил, так что те тревожно всматривались в ночное небо, выискивали опасность. Пару раз те сообщали что видят в небе самолёты, карта подтвердила, что те не ошибались, так мы в сторону уходили. Я пытался лететь на максимальной скорости, но из патрубков начало вырываться пламя, что нас сильно демаскировало, так что пришлось вернуться к крейсерской скорости в сто пятьдесят километров час. Даже скорее сто сорок. К тому же пару раз приходилось подниматься на пятьсот метров, а где и на тысячу. Причина банальна, встречный ветер, я искал и находил попутный, который даже помогал нам.