С каждым днем ей все труднее было сохранять безмятежный, счастливый вид, сияющие солнечным светом глаза и нежную улыбку. Ей хотелось рыдать, биться головой о стену, выть, бить посуду.

Но она не могла позволить, чтобы муж догадался о ее мучениях, не могла допустить, чтобы он заподозрил, что она догадывается о том, что его чувства к ней охладели. Он все чаще уходил в свою лабораторию, мотивируя тем, что работает над сложной и ответственной задачей, которая может помочь решить проблему, жизненно важную для всего человечества.

Да, она верила ему абсолютно. Она знала, что ее муж никогда не унизится до банальной лжи. Также она была уверена в том, что у него нет другой женщины. Пока. Но если он будет отдаляться от нее все больше – наверняка найдется молодая девушка, способная его увлечь. Он еще достаточно молод для сильного чувства. А она. Для нее это последний шанс – любить и быть любимой.

Она стала все чаще останавливаться перед тем портретом, с которого и началось их знакомство: девушка в струящемся платье, в маске с перьями, загадочно смотрящая на зрителя. Тогда ее мужу они показались очень похожими, словно в этой картине художник запечатлел ее душу – нежную и таинственную, до конца не раскрывающую свои секреты. Но кто может гарантировать, что ему не встретится еще одна, такая же таинственная и нежная душа в красивом и молодом теле?

Иногда она себя проклинала за то, что сама внушила ему мысль о ребенке. Зачем, зачем она это сделала? Ей-то зачем это нужно было? Все хотелось неэмблемой уверенности – во всем… Вот и дохотелось… Что же… надо собраться. Надо собраться и решить эту проблему!!!

Она разрыдалась и тут же задавила в себе рыдание, перешедшее в стон. Вытерла слезы и испуганно обернулась – не слышит ли ее муж? Ах да, она забыла– он снова у себя в лаборатории. Женщина устало и горько вздохнула, еще раз взглянула на картину: девушка все так же таинственно смотрела сквозь прорези маски – такая красивая, молодая, свежая и – опасная.

– Что же мне делать? – прошептала женщина еле слышно. – Душу продать и кровью расписаться? Да хоть сейчас…

В дверь позвонили. Она была в квартире одна, сама открыла, и – у нее перехватило дыхание. На пороге стоял высокий, темноволосый, кареглазый молодой мужчина. Юношей его назвать было сложно, несмотря на его видимую молодость, – его глаза и манера держаться говорили о внушительном жизненном опыте. Но не его красота, не его обаяние поразили ее так сильно. Перед ней стояла молодая копия ее мужа. Перед ней стояла ее первая любовь!

Она ахнула и тихо опустилась на пол – в обмороке. Ее привел в себя легкий ветерок – она поняла, что лежит на кровати, а окно в спальню раскрыто, открыла глаза, увидела над собой встревоженное лицо любимого мужа и нежно провела рукой по его щеке. И тут же отдернула руку – это ведь был не муж! Но как она любила этого человека! Когда-то…

На какое-то время, она не смогла осознать – это были секунды или часы – у нее все смешалось в голове: прошлое, настоящее – было, не было… Что было? Чего не было? Что происходит? Сейчас… Что происходит?!

Она вздрогнула всем телом и осознала происходящее. Она вжалась затылком в подушку, пытаясь отодвинуться, отстраниться от этого родного-чужого лица. Да, они были похожи почти как две капли воды – только одна капля упала раньше, а вторая – позже. Она таким помнила своего мужа – таким он был в день их знакомства. Нет, не таким… Глаза… Да, именно – глаза были другими! У ее мужа они теплые, он смотрит мягко, даже когда рассержен или отстранен. А глаза этого мужчины – жесткие, немного хищные. Он – хищник! Значит – она его жертва, добыча?

Мужчина смотрел на нее пристально, не отрываясь, прямым жестким взглядом – и, наверное, увидел то, что искал. Его взгляд смягчился, из гипнотического превратился в обаятельно-сексуальный, нежный, ласкающий. И она «поплыла», закрыла глаза – на нее накатила волна воспоминаний: первый взгляд, первое прикосновение, первый поцелуй, первая близость. Муж любил ее, она – мужа, их близкие отношения были не просто сексом – а именно любовью. Он ласкал ее так, что она растворялась в его ласках, словно погружалась в теплую реку.

Ей так не хватало этого уже долгое время! Он лишил ее своей нежности, отстранился от нее, оставил в одиночестве страдать от непонимания и отчаяния. Она так давно тосковала – по его нежности, ласкам, теплым рукам, губам, голосу, весу его тела.

И она наконец получила это: он поцеловал ее в губы длинным, нежным, страстным поцелуем. Этот поцелуй разжег в ее теле ответную страсть, и, когда он на мгновение отстранился, она сама притянула его к себе и стала его целовать. Она не замечала, как уверенными и спокойными движениями он снял с нее одежду, как разделся сам.

Для нее было важно, жизненно необходимо только одно: чтобы он был с ней, был в ней. И он снова словно услышал ее молчаливую мольбу – и накрыл ее своим телом. Она чувствовала его внутри, ей хотелось вобрать его всего, так, чтобы он остался в ней, с ней – навсегда. Ей было больно, но она прижималась к нему все теснее, целовала все более страстно… бесстыдно… животно…

Барьеры рухнули. Все.

Она не знала, сколько продолжалась эта скачка. Когда марево безумного затмения рассеялось, она ясно почувствовала, что получила то, что хотела. Она была счастлива. Теперь она привязала мужа к себе. Он принадлежит ей. Навсегда.

Длинный стон раздался совсем рядом с ним. Снова. Снова. Снова… Он не мог больше этого выносить. Человеческие силы имеют предел. Стоны лейтенанта переворачивали ему душу. За что? За что он так наказан? Лучше бы он сам сейчас лежал там, на открытой полосе под прицелом снайпера, и умирал. Он не мог простить себе, что не смог вытащить своего командира, своего друга. Всего каких-то десять метров. Разве это расстояние? Он мог бы его преодолеть за несколько секунд. Если бы не жажда, ранение и снайпер.

Рядом с ним в природном «окопчике» лежало еще три человека. Его товарищи, однополчане, просто раненые парни. Их было пятеро – тех, кто ушел в сумерках в разведку. Как так получилось, что тропа, которую они считали практически безопасной, чуть не стала их братской могилой? Или уже стала, а он еще этого не знает? Когда же это случится? Через пять минут, через полчаса или душным вечером?

Он обернулся и внимательно осмотрел своих раненых друзей. Когда они шли по тропе, он думал о том, что скоро вернется к своей любимой и они заживут счастливо в любви и радости. Он вспоминал ее – какая она красивая, какая милая, приветливая и верная. К этому времени они вышли на небольшую площадку и немного на ней замешкались – их телам хотелось отдохнуть, а мысли у всех были далеко – пятеро друзей скоро возвращались домой. Когда раздалось несколько сухих быстрых выстрелов, он был настолько глубоко погружен в любовные грезы, что не сразу понял, что стреляли в них.

А когда понял – четыре неподвижных тела лежали на открытой местности, а снайпер продолжал стрелять. Он среагировал относительно быстро – ведь только он остался невредимым. Он отполз на тропу и осмотрел место – недалеко он увидел естественное углубление, напоминающее неглубокий, но вполне широкий и защищенный окоп, достаточный, чтобы принять пятерых человек. Оставался простой вопрос – как перетащить туда четверых.

Он осмотрелся еще раз. Сравнительно давно, в первую военную кампанию, тут шли бои. Метрах в пятидесяти он увидел покореженный взрывом уазик. Его двери могли бы послужить хотя бы минимальной, но защитой. Он постарался вычислить, где может находиться снайпер, и пополз так, чтобы не попадать под его огонь. Ему казалось, что он чувствует у себя на затылке взгляд врага, нацеленный через прицел, словно пуля, ждущая только легкого движения пальца на спусковом крючке.

Ему удалось добраться до раздолбанной машины. Одна ее дверь просто висела на честном слове, и он легко ее снял. Он осмотрел машину внутри – за годы, что она здесь пролежала, все было растаскано случайными «прохожими» и убито жарой. Главное – остались двери.