— И ты брала комиссию с состоявшихся сделок?

— Да. Это было довольно прибыльное предприятие, но и рискованное. Однажды я решила найти настоящую работу, нечто повыше уровнем, чем продажа фальшивых документов и мытье посуды.

— Зачем?

Грейс дернула плечом.

— Главным образом затем, чтобы понять, каково это — чувствовать себя нормальным человеком. В общем, вышла промашка. Я не подумала, что таким людям, как мы, никогда не суждено чувствовать себя нормальными.

— Какую работу ты нашла?

— Веришь или нет, я стала работать в цветочном магазине. — Грейс слабо улыбнулась своим воспоминаниям. — Мне там нравилось, хотя нормальной я себя не чувствовала. Через некоторое время меня повысили до менеджера. Вот там меня и нашел Мартин. Он пришел купить дюжину роз для одной из своих любовниц. Он мгновенно распознал во мне сильного экстрасенса. Он был стратегом высокого уровня и сразу понял, что я могу быть ему очень полезна. В то время он управлял небольшим казино, и у него были определенные проблемы. Он предложил мне место в своей службе безопасности.

— А какие у него были проблемы?

— На его казино нацелилась шайка мошенников. Они высасывали из него все соки. Босс начал винить Мартина в крупных потерях.

Лютер крепче сжал ее руку.

— И что же тебе поручил Крокер?

— Я составила профили на всех игроков. Вычислила членов шайки. Одно задание потянуло за собой другое. В конечном итоге Мартина повысили до президента компании, которой принадлежало казино. А потом мы стали расширяться.

— Он использовал тебя?

Грейс помотала головой:

— Это было равноправное партнерство. В обмен на мою помощь Мартин позаботился о том, чтобы мне хорошо платили и чтобы я получила образование. Ему нравилось называть себя Пигмалионом. После того как он основал «Крокер уорлд», мне не только назначили очень-очень высокую зарплату, я получила долю в компании.

Лютер тихо присвистнул.

— Кусочек «Крокер уорлд», наверное, стоил целого состояния.

— Именно так. Когда я впервые заметила влияние препарата на его ауру, я стала подумывать о том, чтобы продать свой пакет, а деньги перевести в офшор, но испугалась, что Мартин узнает об этом. Как только он начал принимать препарат, он стал ужасно подозрительным. Мне приходилось соблюдать осторожность. А потом я узнала о торговле оружием.

— Этот ублюдок пытался убить тебя!

— После того как нашли тело Мартина, стоимость акций упала почти до нуля. И больше не поднялась.

— Да даже если бы поднялась — плевать. Ты все равно не можешь продать свою долю. Власти обязательно обратят внимание на операции со счетами мертвого дворецкого.

— Да. Общество Аркан платит мне хорошо, а жить в Эклипс-Бей не так уж дорого. Дела обстоят отлично.

— И все же тебе пришлось бросить империю, которую ты построила вместе с Крокером.

— В последнее время стали поступать доходы от сделок по торговле оружием, которые Мартин устраивал для «Найтсшейд». Кровавые деньги. — Она поежилась. — Даже если бы можно было продать долю, я бы все равно не захотела прикасаться к этим деньгам. Ни под каким видом. Мне иногда становилось плохо при мысли, что я тоже была частью этого бизнеса.

Лютер обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Не все взглянули бы на это под таким углом, — проговорил он. — Деньги есть деньги. Очень многие сказали бы тебе, что кровь легко отмывается.

— Они ошибаются.

Папа мертв.

Дамарис свернулась калачиком на краю кровати, пытаясь побороть вызванную препаратом дрожь и сдержать слезы. Папа был у нее очень недолго, всего год, и его больше нет. В это трудно поверить. Он казался таким сильным, таким могущественным, таким непобедимым.

Уильям Крейгмор был богатым человеком. Его смерть стала главной новостью Интернета, а потом и утренних газет. «Финансист-затворник найден мертвым в своем доме». Но она за много часов до этого уже знала, что в Гонолулу что-то пошло не так. Какое-то время она жила надеждой, что чувство невозвратной потери, овладевшее ею, — всего лишь побочное действие препарата. Когда же в Интернете появились сообщения, ей пришлось признать правду. Папа мертв.

Единственное, чего она не понимала, так это почему тело оказалось в лос-анджелесском особняке. Она отказывалась верить в то, что он умер от сердечного приступа. Она знала, что отец уехал в Гонолулу, — он позвонил ей оттуда и сообщил, что на месте, и еще раз повторил, что все под контролем. То был их последний разговор. На следующий день его тело обнаружили в лос-анджелесском доме.

Невозможно. Что бы ни случилось с папой, это произошло в Гонолулу. А это значит, что в ситуацию вмешалось «Джонс и Джонс».

Звонок телефона заставил ее вздрогнуть. Она приподнялась и взяла трубку с прикроватной тумбочки.

— Привет, Вивьен, — тихо проговорила она.

— Я только что услышала новость. — Вивьен была в ярости. — Почему ты мне не сказала?

— Я сама только что узнала. Собиралась позвонить тебе через несколько минут. — Она помассировала виски. — Мне нужно было время, чтобы оправиться от шока.

— Что произошло?

— Не знаю. Газеты называют это сердечным приступом, но я не верю.

— Я тоже, ни капельки. Они добрались до него, да?

— «Джонс и Джонс»? Да, вероятно. Только не знаю как. Они, наверное, вычислили, что он в «Найтсшейд».

— Как ты думаешь, они знают обо мне и тебе? — Впервые за все время в голосе Вивьен прозвучало истинное беспокойство.

— Нет, мы в безопасности. Папа соблюдал крайнюю осторожность и держал в тайне наше существование. Даже если бы они узнали о нас, они бы все равно не смогли ничего сделать. У «Джонс и Джонс» нет доказательств, что мы вовлечены в нечто противозаконное.

— Все это ужасно, — прошептала Вивьен. — Несправедливо. Неправильно.

Дамарис была удивлена и тронута тем страданием, которое слышалось в голосе сестры. Конечно, Вивьен была привязана к папе сильнее, чем хотела показать.

— Знаю, — сказала Дамарис. — Он был у нас так недолго.

— Типично для этого мерзавца.

— Что?

— Умереть вот так, не найдя ту чтицу ауры для меня. Честное слово, если бы он не помер, я едва бы удержалась от искушения устроить для него «камерное» выступление.

— Вивьен…

— Я просила о такой малости! Имя. Мне нужно было только имя той суки. Но нет, «папа» позволил себя убить до того, как нашел ее. Всего лишь имя, я больше ни о чем его никогда не просила. А мерзавец даже это для меня не сделал.

Дамарис перекатилась на спину.

— Он нашел ее, Вивьен. А еще он нашел ее телохранителя. Вот поэтому он и поехал в Гонолулу. Он собирался решить вопрос за нас.

— Почему ты мне не сказала? — возмутилась Вивьен.

— Я не сказала тебе, потому что папа сам хотел разобраться с ней. Я назову тебе имя, но ни к чему хорошему это не приведет. Теперь, когда папы не стало, для нас закрыт доступ в файлы «Джонс и Джонс».

— Давай имя.

— Грейс Ренквист.

— Ты уверена? — Голос Вивьен зазвенел от возбуждения.

— Да, но я не понимаю, что ты…

— Спасибо. Пока. Мне на репетицию. Ты не представляешь, с чем мне приходится мириться здесь, в Акация-Бей. Дирижер — полнейшее ничтожество, однако считает, будто имеет право отдавать приказы Сирене.

В трубке наступила тишина. Дамарис долго смотрела на нее. Папа мертв, да и она, по сути, тоже. Он снабжал ее препаратом — теперь препарат для нее недостижим. Хорошая новость — это то, что больше не будет ужасных инъекций. Плохая — что она сойдет с ума и умрет, папа предупреждал, что так случится, если она прекратит принимать препарат. У нее есть в запасе примерно на три недели. Так что ее смерть — это вопрос времени. Интересно, Вивьен будет скучать о ней?

Лютер наблюдал, как Грейс выходит из моря, снимает маску и дыхательную трубку и идет вдоль линии прибоя. С ее груди, плеч и бедер струилась вода. Ее гладкие блестящие волосы были заправлены за уши.