Неразрешимые проблемы заложены в экономике. И Германия, и Франция, по сути, находятся в более сложном положении, чем это кажется на первый взгляд. Зависимость Германии от экспорта делает страну заложником аппетитов потребителей ее продукции. Слабости французской экономики открыто проявились в процессе кризиса 2008 года. Если эти слабости не преодолеть, то, как и было на протяжении двух последних столетий, Франция будет все больше и больше терять конкурентоспособность на европейских рынках, особенно в сравнении с Германией. А это будет объективно толкать Францию к проведению экономической политики, все более отдаляющейся от немецкой. Разнонаправленные экономические политики двух главных членов ЕС будет все труднее сочетать в рамках одного союза — ЕС.
Франция не хочет разрыва с Германией, но хочет, чтобы немцы смягчили свой подход к экономической политике. Германия не хочет разрыва с Францией, но хочет, чтобы французы также изменили свою экономическую политику. Трудно представить себе, чтобы тесные взаимоотношения, берущие свое начало в плане Маршалла, вылились в какую-то вражду, тем более в боевые действия. Однако между крайними случаями полной интеграции и войны существуют множество промежуточных состояний. Германия и Франция могут продолжать поддерживать хорошие отношения, но идти при этом в разные стороны.
Стратегия Германии — выстроить тесные экономические связи с как можно более широким кругом стран для поддержки своего экспорта. В этом смысле Германия является глобальной силой, так как потребители ее продукции расположены по всему миру. В то же время у страны не существует никаких других рычагов «принуждения» к сотрудничеству, кроме чисто экономических. Клиенты немецких компаний, страны, которые покупают немецкие товары, не зависят от Германии как от государства. Они также не чувствуют, что какие-то внешние силы принуждают их к сотрудничеству с Германией. И инструменты, созданные в рамках ЕС, являются единственными, которыми Германия может воспользоваться для своего контроля над другими участниками Союза, потребляющими половину всего глобального немецкого экспорта.
По иронии судьбы, чем больше Германия использует такие инструменты Евросоюза, как свободная торговля, экономическое законодательство, курс евро, общая банковская система, тем в большей степени внутри ЕС выстраивается система, которая по большей части обслуживает потребности только Германии. А это вызывает отторжение в остальных странах, особенно во Франции, которая все-таки достаточно сильна, чтобы пытаться идти своим путем. Германия считает, что главной задачей Европейского центробанка должна быть борьба с инфляцией. Для Франции главная проблема — безработица. Первое является немецкой проблемой, второе — французской.
В этой борьбе побеждает вроде бы Германия. Но Франция не может себе позволить покинуть «поле битвы». Когда Германия требует политики жесткой экономии, то она отталкивается от своих потребностей и принимает во внимание рамки своих возможностей, при этом отворачиваясь от тех, кому придется выносить всю тяжесть этой политики. В свою очередь, Франция требует от Германии проведения такой политики, которую Германия позволить себе не может. Евросоюз поэтому превращается в арену борьбы и в зону напряженности вместо обещанных мира и процветания, о которых все когда-то мечтали.
Франция не покинет ЕС, но она и не сможет просто оставаться там в ее сегодняшнем положении. Она должна будет изменить свою налоговую политику, самостоятельно справляться со своими дефицитами (и бюджета, и торгового баланса, и т. п.). Французские лидеры будут вынуждены предпринимать меры для борьбы с безработицей, которые могут и не сработать в долгосрочной перспективе, но которых будет достаточно для среднесрочных успехов, обеспечивающих переизбрание. Любая альтернативная стратегия должна будет включать еще какие-то меры. Вопрос в том, какой может быть такая альтернатива и в какой мере она будет совместима с отношениями с Германией и со всем Евросоюзом. Добавьте к этому все возрастающее внутреннее давление в пользу протекционистских мер. Многие группы — от французских фермеров до крайне правого Национального фронта — хотят видеть меньшую зависимость Франции от внешнего мира. Как бы такие требования ни были непрактичными, они выражают серьезную политическую тенденцию, завоевывающую все новых сторонников в обществе, и которой французское правительство не может пренебрегать.
В географическом плане Франции необходимо выделять три главных направления защиты своих интересов: Европейская равнина и Германия, Ла-Манш и Великобритания, Средиземноморье и Африка. Идея Средиземноморского союза, запущенная в 2008 году, проистекает из географического положения Франции, которая одновременно является и североевропейским, и средиземноморским государством. Идея состоит в том, чтобы объединить средиземноморские страны в альтернативный экономический союз. На пространстве от Гибралтара до Босфора все страны, включая европейские, североафриканские и Израиль, должны образовать зону свободной торговли, в которой Франция будет весьма конкурентоспособной и даже доминирующей силой.
Французская стратегия состоит в компенсировании своей относительной экономической слабости тесным взаимодействием со своими бывшими африканскими колониями и в укреплении своих позиций на Ближнем Востоке и в бассейне Средиземного моря. Франция предложила создать союз средиземноморских стран, который будет существовать отдельно от ЕС, но будет с ним каким-то образом связан. Идея ведет в никуда. К тому же уже существует ранее упомянутый Средиземноморский союз[62]. В него входят 43 государства, 28 из которых также являются членами Евросоюза. Председательство в Средиземноморском союзе основано на двухгодичной ротационной схеме — оно поочередно переходит от страны — члена ЕС к стране, находящейся вне ЕС. Решения принимаются на ежегодных конференциях министров иностранных дел стран-участниц и на саммитах глав государств и правительств, проходящих раз в два года. Идея средиземноморского сотрудничества получила организационное воплощение, но никакие реальные дела не последовали. Непонятно вообще, как это может работать. Смогут ли Сирия и Израиль быть членами одной региональной организации? Как гармонизировать правила Средиземноморского союза с законодательством ЕС? Звонкая концепция с врожденными внутренними противоречиями не останавливает французов, которые все это видели заранее…
Нет ничего, что бы как-то выделяло этот союз и давало ему какую-то основу для существования, за исключением, может быть, какой-то пока непонятной зоны свободной торговли, но французы пытаются вдохнуть в него жизнь. Политическая и экономическая географии Франции заставляют совершать такие попытки. Стране трудно согласовать свои интересы с германскими, но она отчаянно хочет найти основу для сохранения сложившегося сразу после 1945 года европейского порядка. Франция видит, что Британия не является подходящей силой для этого — она скорее работает в направлении сохранения так называемого англо-саксонского единства (очень архаичной концепции, если всерьез задуматься над этим). Как уже отмечалось, Франция — не только североевропейская, но и южноевропейская, средиземноморская страна. Причем самая сильная в этих регионах, очень фрагментированных, даже можно сказать расколотых. Франция должна стремиться найти свои шансы там как возможные альтернативы существующим связям внутри ЕС.
Франция сохраняет гораздо более тесные отношения со своими бывшими африканскими колониями, чем Британия — со своими, внутри Британского содружества. Франция имеет там почти что постоянное военное присутствие, временами оно становится решающим фактором, когда происходят прямые французские вмешательства. Бывшие французские колонии были гораздо менее готовы к независимому существованию к моменту обретения ими суверенитета, чем колонии британские. Такая неготовность в какой-то мере компенсировалась все это время полуколониальным отношением со стороны бывшей метрополии.
