— Накиньте на нее веревку! — скомандовал Венцеслав, бросив Ратимиру длинный шнур.

Сорайя чуть посторонилась, чтобы Ратимир мог обмотать веревку вокруг туловища Кветки. Неумолимая грязь уже добралась ей до подмышек.

— Не бросайте меня! Не бросайте меня! — взвыла Кветка, когда и Ратимир, и Венцеслав вдруг отвернулись от нее. А мужчины поспешили к одному из растущих неподалеку деревьев, волоча за собой свободный конец троса. Опять-таки, ученая знала, что они не собираются бросать ее, что они хотят использовать дерево в качестве блока, — но паника доводов рассудка не признавала.

— Помоги Венцеславу, — бросил Махьяр Сорайе, а сам сменил солдата, подсунув руки под мышки ученой. Азириты поменялись местами мгновенно, но в этот миг Кветку буквально рвануло вниз — и вялая густая жижа сомкнулась вокруг ее шеи.

— Не дай мне утонуть, — взмолилась она, обращаясь к Махьяру.

— Смотри только на меня. — Воин-жрец держал ее, кряхтя от напряжения. — Если болото утянет тебя, оно заберет и меня тоже. Но, именем Зигмара, этого не случится!

Он согнулся почти пополам и каждую секунду, похоже, наклонялся вперед чуть больше, поскольку грязь безжалостно тащила Кветку на дно.

Кветка пыталась контролировать панику, чтобы не усложнять Махьяру задачу, и с решимостью, о которой даже не подозревала, сосредоточилась на глазах жреца: единственном постоянном в неумолимо уходящем из-под нее мире.

— Зигмар, даруй мне силы! — взмолился Махьяр, и Кветке показалось, что хватка его стала крепче. Миг — и ее действительно потянуло вверх, медленно-медленно вырывая из жадной пасти трясины.

— Мы готовы! — крикнула Сорайя.

Веревка, обвившая тело Кветки, туго натянулась, и у женщины перехватило дыхание. Но подъем пошел быстрее. Махьяр качнулся в сторону, чуть переместившись, чтобы самому не провалиться в трясину. Он не ослаблял хватки — и не отрывал от глаз Кветки твердого, решительного взгляда.

Вода вновь оказалась Кветке по пояс. Веревка тащила ее вверх и назад. Кое-как она умудрялась делать короткие резкие вдохи, впуская воздух в стиснутые легкие. Паника отступила, бесстрастное присутствие Махьяра усмирило метавшийся в сознании страх, вернуло способность думать — и поймать тот момент, когда под ногами вместо зыбкой топи вновь оказалась твердая земля.

Еще секунду Кветка продолжала смотреть в глаза Махьяра. А потом, почти одновременно, двое разорвали зрительный контакт и отвернулись друг от друга.

— Я выбралась, — хриплым шепотом, задыхаясь, выдавила Кветка, отползая от топкого места. Солдаты у дерева перестали тянуть. Махьяр быстро размотал трос и ощупал ребра ученой. Женщина поморщилась: нарезанная веревкой кожа дико болела.

— Ничего вроде не сломано, — пробормотал Махьяр и обеспокоенно взглянул на Кветку. — Идти сможешь?

— Попытаюсь, — ответила она и осторожно попятилась вправо. Взгляд Кветки метался между дырой, едва не засосавшей ее, и тем участком, на который она собиралась ступить. — Да, думаю, смогу.

— Нужно быть осторожнее, — сказал Зорграш. Оставив Гаевика с Омидом, проводник подошел к одному из деревьев и принялся рубить сук одним из своих ножей. Вскоре у него в руках оказался длинный шест, которым он стал тыкать в окружающую его воду. — Будем проверять почву, прежде чем шагнуть. — Он посмотрел на Венцеслава.

— Мог бы предложить это и раньше, — рявкнул капитан. — Мы чуть не потеряли Кветку. И могли потерять остальных, спасая ее.

Зорграш пожал плечами:

— Когда я ходил через Болотные Курганы, у караванов имелись лодки для пересечения каналов, — объяснил он. — Если предпочитаете искать цитадель Оракула под Вуалью самостоятельно — что ж, выбор за вами.

Кветка повернулась к Венцеславу.

— Теперь мы знаем, где таится опасность. — Она подавила дрожь. — Не думаю, что кто-то из нас повторит мою ошибку.

— Боюсь, что в этих болотах могут быть и другие опасности, — вздохнул Венцеслав и с сомнением покосился на Зорграша. — О которых наш проводник тоже «не знал».

— Впереди могут быть всякие неожиданности, — парировал Зорграш. — Я видел цитадель, которую вы ищете, но только издали. И не могу сказать, какие опасности окружают ее. Ни один караван не желал подходить к Оракулу под Вуалью ближе, чем необходимо.

— Почему? — спросила Кветка. — Они так боялись силы оракула?

Зорграш подошел к ней и протянул срезанную им палку.

— Об Оракуле под Вуалью рассказывают много странного. — Голос его упал до мрачного шепота. — Некоторые утверждают, что тут замешана альвийская магия. Другие считают, что хозяйка цитадели — вампир.

Восточнодольцы потянулись к своим оберегам. Махьяр осенил себя знамением Молота, произнес имя Зигмара и повернулся к Кветке.

— Если бы Оракул была вампиром, могильные пески наверняка бы это открыли, верно? Об этом давно бы уже узнали.

В горле Кветки застрял комок. Ей самой не нравились ответы, которые пришлось дать Махьяру:

— Могильные пески показывают лишь то, что непосредственно относится к моментам завтрашнего дня, которые они несут в себе. Что же до Оракула под Вуалью — тут в текстах много расхождений. Определенно одно — она очень стара. Так что либо эта роль переходит от одной провидицы к другой, либо… либо она не вполне смертная.

Чем дальше шел маленький отряд, тем более неприятными и пугающими становились Болотные Курганы — хотя, казалось бы, куда уж больше. Люди брели по тухлой воде, тщательно выверяя каждый шаг, чтобы не провалиться в очередную яму, так что продвигались они очень медленно. Однако, чтобы заставить группу пошевеливаться, Венцеславу достаточно было упомянуть о перспективе провести ночь на болотах. Никому не хотелось тащиться по этому проклятому краю в темноте — при наличии хотя бы малейшего шанса выбраться отсюда до заката.

Венцеслав внимательно следил за Зорграшем. Склепорожденному следовало бы упомянуть о том, что во время его прошлых «визитов» в Болотные Курганы они пользовались лодками. Тревожился капитан не только из-за несчастного случая, едва не погубившего Кветку, просто теперь его одолевали сомнения. Если их проводник утаил одну деталь, то о чем еще он не сообщил им? Возможно, он знает о цитадели и Оракуле под Вуалью гораздо больше, чем говорит. Может, он завел их сюда с какой-нибудь сомнительной целью. Все-таки склепорожденные — выродившаяся порода. Упыри. Скверна у них и в крови, и в мозгах.

Или все не так уж и гнусно? Может, Зорграш просто прагматик. Катастрофа на мосту, конечно, сделала перспективу успеха весьма сомнительной — мягко скажем. И разведчик, возможно, решил, что его шансы получить плату слишком малы, чтобы надрываться. Может, Зорграш думает, что единственная для него польза от всего этого предприятия — освобождение от шадумцев. В таком случае он будет ждать возможности ускользнуть. Что, если он просто хочет добраться до достаточно безопасных земель в вооруженной компании, а достигнув их, бросит отряд, чтобы пуститься в странствия в одиночку?

В конце концов, разум склепорожденного работает совсем не так, как разум настоящего человека.

Сорайя, шагавшая рядом с Венцеславом, заметила, куда все время устремлен его взгляд.

— Ты считаешь, он все-таки ведет нас в ловушку? — прошептала она.

Прекрасно осознавая, насколько остер слух Зорграша, Венцеслав только коротко кивнул. И ответил куда мягче, чем мог бы, — хотя суровое лицо его выдавало истинные чувства:

— То, что произошло с Кветкой, пошатнуло мою уверенность в его способностях. Мы так сильно от него зависели, и после этой истории я очень расстроен. — Жесткий взгляд его вновь устремился к голове колонны, туда, где шагал их проводник, тыча палкой в илистое дно канала. — Честно говоря, мне было бы даже спокойнее думать, что он все подстроил намеренно.

— Но он ведь привел нас к оружию и пище, — возразила Сорайя.

— Если бы я хотел что-то предпринять, я бы выбрал время и место, когда мои шансы будут больше, чем один к семи. И мне пришлось бы в течение долгого времени бескорыстно помогать остальным, чтобы они шли туда, где все может повернуться совсем иначе.