Кветка приблизилась к Венцеславу, чтобы высказать свое беспокойство:

— Упыри могут последовать за нами. Если Зорграш собирался предать нас…

Венцеслав оборвал ее взмахом руки:

— Склепорожденный предал нас, коснувшись трупа и разбудив ночных охотников. Как говорится в старой пословице нашего народа: «Дела твои покажут сердце твое». Зорграш показал себя предателем. — Он оглянулся на шагающего позади Омида. — Да, трупожоры могут последовать за нами, но лучший способ избежать их внимания — идти вперед, а не назад. Чем ближе мы окажемся к склепу-крепости, тем меньше вероятность, что падальщики пойдут по нашему следу.

Оракул кивнула:

— В жилах упырей сохранилось грубое подобие жизни. Испорченной, оскверненной черной некромантией Нагаша, но тем не менее жизни, сущности, противостоящей злобным духам, которые служат леди Олиндер. Фантомы, обитающие на Поляне Висельников, напали бы и на трупоедов, и ночные охотники склепа-крепости — тоже. — Она всплеснула руками, хотя в дрожащем свете факелов движение осталось почти незаметным. — Воистину идти вперед — лучший способ избежать их внимания. Слишком углубляться в туннель они не осмелятся.

Для Венцеслава вопрос казался решенным. Кветка же по-прежнему сомневалась. Она вспомнила, как на Бельвегродский маяк привели пойманного где-то упыря. Ученые досконально исследовали его. Омерзительный выродок, внешне так похожий на человека… Сходство это только усиливало ужас, который он вызывал у всех. Острые клыки, кривые когти, организм, достаточно крепкий, чтобы отторгать большинство ядов… Страшный образчик. Самые яркие воспоминания остались у ученой о том, как упырь вырвался из клетки и принялся носиться по маяку — бегал он гораздо быстрее людей-преследователей и даже быстрее натравленных на него собак. Так что сейчас Кветка представляла целую стаю таких же чудовищ, преследующих отряд, стремясь настигнуть людей прежде, чем те доберутся до территории, на которую упыри не рискнут посягнуть, — как, по крайней мере, утверждала Оракул под Вуалью.

— Опасность, возможно, следует за нами по пятам, — сказала Кветка Гаевику, специально приотстав, чтобы поговорить с ним. — Меня беспокоит, что упыри пойдут в туннель за нами.

— Ты веришь, что Зорграш предал нас трупоедам? — спросил Гаевик.

— Предал или нет, упыри ждали, что нас убьют на Поляне Висельников. Но мы сбежали, и было бы самонадеянно считать, что они так просто отстанут.

— Ты обсуждала это с Венцеславом?

Кветка кивнула.

— И он, и Оракул под Вуалью думают, что нам лучше всего продолжать идти. Чем ближе мы к владениям леди Олиндер, тем меньше вероятность преследования. — Она мрачно оглянулась. — Гаевик, я видела, как быстро бегают эти твари. Им ничего не стоит нагнать нас. — Она кивнула на факел в руке чародея. — И им не нужен свет. Они способны найти нас только по запаху.

Гаевик, кажется, хотел ее успокоить, но не успел он заговорить, как позади них зазвенел крик. Чародей резко развернулся, вскинув выше факел. С губ его срывались слова заклинания: он призывал магию. Факел полыхнул сверхъестественно ярко, и мерцающий зеленоватый свет выхватил из тьмы уродливые силуэты.

— Упыри, — охнула Кветка, узнав эти горбатые фигуры с широченными, ощеренными ртами и длинными когтистыми руками.

— Тащи Омида! — крикнул Гаевик, концентрируя силы для вызова второй вспышки. Ослепленные ярким светом, упыри скорчились, прикрывая лица и скуля, как паршивые псы.

Кветка бросилась к солдату. Упыри атаковали Омида сзади, в клочья располосовали когтями его куртку. Но когда ученая добралась до него, он поднялся и, пошатываясь, двинулся за ней, прочь от каннибалов, временно удерживаемых магией Гаевика.

— Бегите! Скорее! — рявкнул на них Венцеслав. Других он уже отправил в туннель, подальше от упырей.

— Они настигли нас! — выкрикнула в ответ Кветка, но капитан только махнул рукой и поспешил следом за Оракулом.

— Иди! — взвыл Гаевик. — Я продержу их, сколько смогу.

— А что будет, когда тебя не хватит на очередное заклинание?!

Омид дернул ее за руку, заставляя Кветку бежать.

— Он знает, что делает. Пошли.

Кветка вырвалась из хватки солдата.

— Я не оставлю его. Иди за остальными.

Что ж, Омид не стал медлить и кинулся догонять Венцеслава.

Упыри снова поползли вперед, и тут факел вновь ослепительно полыхнул. Трупоеды опять отпрянули, прикрывая лица. Их глаза, отразившие свет, навели Кветку на мысль о шакалах, рыскающих вокруг костра. Отряд преследовало десятка два упырей. Пытаться сдержать их в одиночку было самоубийством.

— Ты не можешь остаться здесь, — попробовала урезонить чародея Кветка. — Они улучат момент и навалятся на тебя всем скопом.

— Магия протянет дольше, если я ограничу силу чар. Просто свет, чтобы ослепить, а не огонь, чтобы уничтожить. — Он вновь произнес заклинание, метнув в зашевелившихся упырей сгусток зеленого пламени.

— Это не сработает, — предупредила Кветка. — Они не тупые животные…

Предостережение опоздало. Пока одни упыри изображали лобовую атаку, другие выковыривали из стен камни. И теперь они вырвались вперед, прикрывая глаза одной рукой, а другой — бросая импровизированные снаряды. Град камней обрушился на чародея и выбил из его рук факел.

— Шевелись! — рявкнула Кветка на Гаевика, развернула его и с силой толкнула в спину. Сама она едва успела обернуться навстречу подскочившему упырю и ткнуть ему в морду свой горящий факел. Каннибал с воплем отпрянул, перегородив дорогу идущим следом. Кветка, не мешкая, бросилась наутек.

Она знала, что стая помчится за ней по пятам. Оставалось только молиться, что Оракул под Вуалью оказалась права и место, куда упыри не посмеют ступить, было уже близко.

Венцеслав торопил отряд. Неизвестно, сколько упырей преследует их — может, дюжина, а может, и несколько сотен. Если бы только получилось опередить монстров, привести отряд туда, куда трупожоры боятся сунуться, их число уже не имело бы значения. А если приказать всем остановиться и сражаться, то людей просто задавят числом.

— Сколько еще? — бросил он на бегу.

— Трудно судить, — ответила Оракул под Вуалью. Несмотря на долгую изоляцию в цитадели, она была меньше всех взволнована лихорадочным отступлением и бежала наравне с другими, прилагая при этом усилий не больше, чем прежде, когда, казалось, скользила над тропой. — Я видела это место только в своей чаше. А стекло может искажать расстояния.

— Хорошо бы в данном случае оно не слишком их исказило, — прорычал Махьяр и оглянулся через плечо на Венцеслава. — Я могу остаться и попробовать задержать упырей.

Однако Венцеслав отверг предложение Махьяра. Он видел бегущего позади Омида, видел прыгающий еще дальше свет факела, так что знал, что за ним следует еще кто-то. Но все равно это могло означать, что они лишились либо Кветки, либо Гаевика.

— Я не хочу больше никого терять, — сказал он. — Если стая нагонит нас, примем бой. А пока продолжаем двигаться. Чем больше нас доберется до склепа-крепости, тем больше у нас шансов.

В авангарде их маленькой группы вдруг закричала Сорайя. Разобрать слов Венцеслав не смог, но в мерцании ее факела увидел, что туннель впереди изменился. Стены уже не были искромсанными и неровными, они обрели довольно странный, но отличающийся регулярностью рисунок поверхности — на ней будто вздулись расположенные в некоем порядке «волдыри», и это почему-то без видимой причины встревожило капитана.

Добежав до Сорайи, Венцеслав убедился, что предчувствие его не обмануло. Стены были облицованы слоями старых костей, колоннами черепов и бедер, рядами ребер и крестцов. Повсюду, куда дотягивался свет, виднелись вмурованные в серую известь стен скелеты. Впереди их могли быть сотни, тысячи, если, конечно, туннель не разветвлялся дальше лабиринтом могильников, как в катакомбах под особняками и храмами Бельвегрода.

Сорайя была ветераном Гробовой стражи, и Венцеслав сперва даже удивился, почему она закричала. А потом он увидел почему. Среди костей сновали полупрозрачные черви длиной с палец. Существа эти не были из плоти и крови, тельца их, совершая волнообразные движения, ныряли в стены, проходили сквозь кости и выплывали из них. Венцеслав поднес факел ближе, но огонь, закоптивший кости, по которым ползали червяки, им самим не причинил никакого вреда. Напротив, мерзкие твари так и потянулись к жару.